Эрл Гарднер - Дело влюбленной тетушки

– Я думаю, это правильно, – согласился судья Мейнли, – возражение не принимается.

– Отвечайте на вопрос, – сказал Краудер.

Маршалл, размышляя, стоит ли ему продолжать спор, несколько мгновений стоял в нерешительности, затем неохотно опустился на место.

– Прокурор не велел мне ничего говорить об отпечатках пальцев, если меня не спросят, – сказал свидетель.

– Он объяснил, почему?

– Сказал, что это только запутает и усложнит расследование.

– Хорошо, теперь я спрашиваю вас об отпечатках пальцев. Что вы там обнаружили?

– Мы нашли отпечатки пальцев Лоррейн Элмор, обвиняемой, а также Монтроза Девитта.

– В обеих номерах?

– Да.

– Продолжайте. Еще что-нибудь?

– Было обнаружено несколько отпечатков пальцев девушки, производившей уборку помещения, и несколько следов, которые нам идентифицировать не удалось.

– Но они были достаточны ясны, чтобы провести идентификацию?

– Если мы найдем человека, который их оставил, то, разумеется, не будет затруднений с установлением идентичности.

– Вы сфотографировали эти отпечатки?

– Да.

– Снимки при вас?

– Да.

– Предъявите их, пожалуйста.

– Если высокий суд разрешит, – вмешался Маршалл, – свидетеля на перекрестном допросе поздно спрашивать о том, что он нашел, и защита не имеет права настаивать на предъявлении снимков в качестве вещественного доказательства защиты. Если защита желает представить эти фотографии в качестве вещественных доказательств, тогда они обязаны вызвать данного свидетеля в качестве свидетеля защиты.

– Ничего подобного, – покачал головой судья Мейнли. – Свидетеля спросили о том, что он нашел. Он сделал несколько фотографий внутреннего помещения на месте преступления или распорядился их сделать. Если часть этих фотографий была преднамеренно не предъявлена по просьбе прокурора, а это выяснилось во время перекрестного допроса, адвокат имеет право потребовать предъявить эти фотографии.

– Я возражаю против заявления, что фотографии были преднамеренно не предъявлены по просьбе прокурора!

– Вы, конечно, можете возражать, – улыбнулся судья Мейнли, – однако не можете запретить защите расценивать так предъявленные доказательства.

Свидетель представил фотографии неопознанных отпечатков пальцев, и по требованию Краудера они были причислены к числу вещественных доказательств.

– Пойдем дальше, – продолжил Дункан Краудер. – На основании фактов можно сделать вывод, что кто-то очень поспешно разыскивал нечто в обоих номерах, не правда ли?

– Совершенно верно.

– Но помещение выглядело бы точно так же, если бы неизвестное лицо подложило бы какой-то предмет, скажем, упаковку с наклейкой, куда-нибудь в багаж, верно?

– Ну, не совсем. Когда человек что-то подкидывает, беспорядок бывает только в одном месте, а в остальном помещение остается нетронутым.

– Сформулирую вопрос иначе, – сказал Краудер. – Если бы какой-то человек осмотрел багаж с целью убедиться, что некоего предмета там нет, а затем, проверив это, подсунул в вещи какой-то предмет, чтобы следователи его непременно отыскали, разве состояние вещей в номере не было бы именно таким, каким вы его обнаружили?

– Верно, – согласился свидетель, – действительно, когда наталкиваешься на подобный беспорядок, не можешь с уверенностью этого сказать. И если нет точного перечня вещей, имевшихся в помещении, то не определишь с точностью, изъято ли что-нибудь из него или, наоборот, добавлено.

– Спасибо за объективное описание положения вещей, – поблагодарил Краудер. – Ценю вашу откровенность. Больше вопросов нет.

– Адвокату нет необходимости произносить речь! – взорвался Маршалл.

– Он просто благодарит свидетеля, – заметил судья Мейнли.

– Он не имеет права этого делать!

– Почему? Присяжных нет, это предварительное слушание дела, защитники никого не обижают. Более того, суд тоже считает своим долгом поблагодарить свидетеля за похвальную откровенность. Вы свободны, мистер Элвин!

Элвин поспешно покинул возвышение.

– Позовите Ронли Эндовера.

Мейсон вопросительно оглянулся на Пола Дрейка. Тот пожал плечами, показывая, что он тоже не знал, что обвинение вызовет Эндовера в качестве своего свидетеля.

Эндовер был приведен к присяге, поднялся на возвышение, сообщил свое имя и адрес.

Заговорил Маршалл:

– Видели ли вы труп человека, который, по данным коронера, считался Монтрозом Девиттом?

– Видел.

– Знали ли вы этого человека при жизни?

– Да.

– Под каким именем вы его знали?

– Он называл себя Вестоном Хейлом.

– Вы делили с ним квартиру?

– Да.

– Известно ли вам, что при нем имелась сравнительно большая сумма денег наличными, когда он уезжал из Лос-Анджелеса?

– Да.

– Сколько денег он взял с собой?

– Пятнадцать тысяч долларов.

– Можете начинать допрос! – бросил Маршалл.

– Им займусь я, Дункан, – сказал Мейсон и обратился к свидетелю: – Откуда вам известно, что у него было именно пятнадцать тысяч долларов?

– Потому что я сам дал ему эти деньги.

– Откуда вы их взяли?

– Я получил деньги по чеку, который он выписал на мое имя.

– Известно ли вам, было имя Вестон Хейл настоящим именем этого человека или оно вымышленное?

– Я считаю, что его действительно звали Вестон Хейл.

– Знаете ли вы, почему он называл себя вымышленным именем Монтроз Девитт?

– Нет.

– Знали ли вы, что он снимал квартиру как Монтроз Девитт, вел совершенно другой образ жизни вне вашего дома и даже имел другой счет в банке?

– Теперь знаю, раньше не имел понятия.

– Вы сами вручили ему деньги?

– Да.

– Когда?

– Девятого числа.

– Где?

– Он остановился возле нашего дома.

– Он поднимался в квартиру?

– Нет, просто притормозил машину, я подошел и вручил ему конверт с деньгами.

Мейсон нахмурился, задумался и наконец сказал:

– Больше вопросов не имею.

Маршалл вызвал коронера, затем патологоанатома, производившего вскрытие и указавшего на наличие колотых ран на теле убитого.

– Раны были нанесены тонким острым предметом, сходным с ледоколом? – спросил окружной прокурор.

– Да, сэр, – ответил свидетель.

После этого давала показания администратор отеля, показавшая, что в каждом номере имелся свой ледокол, что все они были одинаковы по внешнему виду, поэтому у них на ручках были выгравированы соответствующие номера, так что ледокол, обнаруженный в машине Лоррейн Элмор, согласно имеющемуся на нем номеру, взят из шестнадцатой комнаты.

Краудер вопросительно посмотрел на Мейсона, спрашивая инструкций, но тот покачал головой и прошептал:

– Перекрестного допроса не будет. До сих пор вы все делали отлично, показания же этих свидетелей не имеют принципиального значения, пусть отправляются с миром.

Болдуин Маршалл, поднявшись, произнес трагическим тоном:

– Если высокий суд разрешит, моим следующим свидетелем станет Джордж Кесвик Летти. И после того, как он даст показания, адвокат может его допрашивать сколько угодно.

– Последнее замечание неуместно, – нахмурился судья Мейнли. – Если Джордж Летти ваш следующий свидетель, вызывайте его без лирических отступлений.

– Да, ваша честь, – стушевался Маршалл, – но защита пыталась доказать, что была лишена возможности его допросить. Я хотел сообщить защите, что этот свидетель будет предоставлен для перекрестного допроса.

– Совершенно излишне сообщать нам прописные истины. Каждый адвокат знает, что он имеет право подвергнуть перекрестному допросу любого свидетеля, вызванного обвинением для дачи показаний. Ну, а поскольку вы так любезно даровали защите возможность допрашивать Джорджа Летти сколько угодно, суд не будет ограничивать время допроса… А теперь вызывайте вашего свидетеля.

– Мистер Летти, займите место для дачи свидетельских показаний, – попросил Маршалл.

Наступила минутная заминка, глаза присутствующих обратились к дверям зала. Наконец на пороге появился Джордж Летти в сопровождении полицейского офицера. Он остановился, приняв эффектную позу, очевидно будучи в восторге от всеобщего внимания. Потом прошел нарочито небрежной походкой видавшего виды мужчины к свидетельскому креслу, поднял правую руку и отчеканил слова присяги. Заметив в зале Линду Кэлхаун, он улыбнулся ей с видом коронованной особы, награждающей верного слугу за преданность.

– Ваше имя – Джордж Кесвик Летти, – сказал окружной прокурор, – вы помолвлены с Линдой Кэлхаун, которая является племянницей обвиняемой?

– Да, сэр.

– Хорошо. Теперь я спрошу вас, где вы проживаете?

– В штате Массачусетс. В Бостоне.

– Вы там учитесь в университете?

– Да, сэр.

– Когда вы оттуда уехали?

– Утром восьмого числа.

– Самолетом?

– Да, сэр.

– Куда вы направились?

– В Лос-Анджелес.