Лилиан Браун - Кот, который любил Брамса

Ревностный журналист говорил: «Не упускай лучшего шанса в твоей жизни. Журналистские расследования – это же то, о чем ты всегда мечтал».

Благоразумный шотландец возражал: «Ты с ума сошёл? Неужели ты откажешься от миллионов Фанни из-за какой-то газетенки со Среднего Запада? Как только на „Прибой“ подадут в суд, Перси передумает. И где ты окажешься? Снова примешься за кулинарные обзоры – или ещё похуже?»

«Но я же репортёр. Журналистика – моя жизнь. Это не работа, это то, что я делаю».

«Ну так купи на деньги Фанни собственную газету. Несколько газет».

«Я никогда не хотел быть газетным магнатом. Мне нравится работать самому, раскапывать разные истории, а потом печатать их двумя пальцами на старенькой машинке».

«Если ты хозяин газеты, можешь делать всё, что тебе заблагорассудится. Даже сам выбирать шрифт, как тот парень из „Пустячка“«.

«И мне не нужно много денег и вещей. Мне всегда хватало того, что я зарабатывал».

«Но ты не становишься моложе, и у тебя на счету в банке всего тысяча двести сорок пять долларов четырнадцать центов. Что же касается пенсии от „Прибоя“, так её не хватит даже кошкам на сардины».

Мне придется жить в Пикаксе, а я нуждаюсь в возбуждающих токах большого города. Я никогда не жил в маленьком городе».

«Ты сможешь летать в Нью-Йорк, Париж или Токио как только тебе этого захочется. Даже купить собственный самолет».

«Йау!» – мяукнул Коко крайне осуждающим голосом. Он всё ещё дожидался ужина. Квиллер по рассеянности поставил тарелку с индейкой в буфет рядом с телефоном.

– Простите, ребятки, – сказал он.

Проследил, как Коко будет реагировать на индейку на сей раз. Уже дважды этот необыкновенный кот отказывался от индейки с фермы Стэнли Хенстейбла – пока не заставил понять себя. Теперь он ел с удовольствием.

«Йау… хрум, хрум… йау», – изрекал Коко, поедая белое мясо и оставляя тёмное для Юм-Юм.

Квиллер ощущал необходимость пообщаться с кем-нибудь, чей словарный запас был несколько больше, и позвонил Роджеру Макгилеврэю.

– Когда вы заканчиваете работу?.. А почему бы вам не заехать ко мне чего-нибудь выпить?.. Нет, не привозите Шарон. Не сейчас. Мне хотелось бы поговорить с вами один на один.

Коко уже поел и теперь исполнял свой хорошо известный номер – беспокойно бродил с места на место, издавая самые разнообразные звуки: ворчал, попискивал, взвизгивал и урчал. Он исследовал камин, магнитофон, ванную. Нажал две буквы на пишущей машинке («X» и «И») и обнюхал стоящую на нижней полке книгу о птицах. Когда он отправился в другую комнату, Квиллер двинулся следом.

Нижняя часть двухъярусной кровати была именно тем местом, где любили спать Коко и Юм-Юм. На то время, что здесь жила Розмари, их выгнали наверх. Теперь Коко принялся исследовать нижнюю койку, бурча и царапая покрывало. Лапа упиралась в бревенчатую стену; кот принялся совать то одну, то другую когтистую конечность между матрасом и стеной, вытягиваясь изо всех сил, пока не извлек на свет капроновые колготки. Но эта находка его не удовлетворила, и он продолжал копаться в узкой щели, пока не выудил золотой браслет в виде цепочки.

Квиллер схватил её.

– Это же браслет Милдред! Как он сюда попал? Милдред сказала, что украшение могло соскользнуть у неё с руки, когда на прошлой неделе она принесла ему индейку. Она была здесь с кем-то, кто курил «Гроут и Бодл», хотя Бак Данфилд утверждал, что никогда не входил в коттедж.

Квиллер отыскал зелёную записную книжку Фанни, всё ещё лежавшую в кармане его пиджака, и открыл её на странице, помеченной буквой «X».

ХАНТР. Д. – купил три фермы, пока работал окружным уполномоченным, через полгода продал землю под аэропорт.

КЕНСТЕЙБЛ С. – предложил самую низкую цену за поставку индейки в тюрьму, слишком уж низкую.

Квиллер перелистал книжку назад – к букве «К» – и обнаружил, что описан здесь как бывший алкоголик. О Роджере на букву «М» не имелось никаких сведений, Данфилд был назван бабником, а Гудвинтсрам посвящались целые две страницы: они, видимо, ухитрились совершить все грехи, какие только возможны.

Квиллер бросил книжку в камин, высыпал на неё содержимое корзинки для бумаг, добавил немного хвороста, лежавшего в мусорном ведре, и открыл заслонку. Как раз в тот момент, когда зазвонил колокольчик у задней двери, он чиркнул спичкой и бросил её в камин. И тут же подумал, что жалко терять такой замечательный справочник по части местных скандалов.

Если он надумает перебраться в Пикакс, эта книжечка ему вполне может понадобиться. Слишком поздно! Сильный порыв ветра превратил весь бумажный сор в полыхающее пламя. У молодого человека, ожидавшего его на заднем крыльце, был весьма насупленный вид. Белое лицо Роджера казалось ещё белее, а борода ещё чернее.

– Проходите, устраивайтесь поудобнее, – пригласил Квиллер. – На веранде сегодня слишком шумно. Ветер, наверное, набрал скорость миль пятьдесят в час, а прибой ревёт оглушительно.

Роджер опустился на один из диванов и молча уставился в огонь.

– Я видел вас с Шарон и Милдред на заупокойной службе. Что вы думаете о новом повороте событий?

– Я примерно этого и ожидал, – без всякого выражения заговорил молодой человек. – Все ожидали чего-нибудь получить в наследство. Королева Пикакса раздавала обещания направо и налево.

– Вам она тоже что-нибудь обещала?

– Конечно. Несколько сотен долларов, чтобы начать работу по консервации останков затонувших кораблей… Наверное, мне нужно поздравить вас.

– С чем?

– С тем. что вы унаследовали половину Пикакса и три четверти Мускаунти.

– Откуда вы узнали? Завещание ведь вскрыли всего несколько часов назад.

– Я вынужден скрыть свой источник информации, – с запальчивостью ответил Роджер.

Квиллер хмыкнул в усы. Он подозревал, что секретарша Гудвинтеров приходилась матерью или теткой Джуниору – семейное сходство было очевидным. А Джуниор, несомненно, бросился звонить Роджеру.

– Ну что же, мой мальчик, должен сказать, что пока я не принял условий завещания. Если вам повезёт, я вернусь в «Прибой», а половина Пикакса и три четверти Мускаунти достанутся Атлантик-Сити.

– Извините, – сказал Роджер, – я вовсе не хотел задеть вас, но мы все обижены на вашу тетушку за нарушенные обещания.

– Она не была мне тетушкой, а кроме того, я не согласился бы жить здесь ни за какие деньги. Ваша газета – это какой-то фарс. Радиостанцию нельзя выпускать в эфир. В ресторанах только переводят хорошие продукты. Мусвилл – край дрянной семейственности, отгородившийся от всего света. А уж что я думаю о здешних комарах, даже и говорить не буду.

– Подождите! Не горячитесь! – залепетал Роджер. – Уж пусть лучше эти деньги достанутся вам, чем уйдут в Нью-Джерси и на них восстановят район борделей.

– Ладно, бог с вами. Давайте выпьем и предадим все это забвению. Виски? Пиво?

И они стали мирно беседовать о достоинствах коттеджа.

– Очень славный домик, – разглагольствовал Роджер, – мы с Шарон мечтаем обзавестись когда-нибудь таким же. У Милдред тоже хороший коттедж, но он совсем как городской дом. А этот для леса просто идеален, Интересно, кто убил этого лося? – Вдруг он замер. – Ой! Там кошка! Я боюсь кошек. Меня в детстве укусила бездомная кошка.

– Вы, наверное, дернули её за хвост, вот и получили по заслугам, – сказал Квиллер. – А сейчас перед вами Коко. Он совершенно безобиден, если, конечно, его не трогают. Полагаю, – переменил тему Квиллер, – вы знаете, что приключилось с вашим тестем?

Роджер грустно кивнул.

– Я знаю, что он в тюрьме. Конечно, это было неизбежно. Вот уже десять лет, как с ним творится неладное.

– Странная штука, – признался Квиллер, – из-за того, что он ваш тесть и муж Милдред, я чувствую себя виноватым. Но он бросился на меня с ножом… И всё-таки мне вовсе не хотелось сажать его в тюрьму.

– Да, вот такие здесь творятся дела, – грустно согласился Роджер. – Все обо всём знают, но никто не хочет ни во что вмешиваться. Все состоят в родстве, или вместе учились в школе, или вместе воевали, или, на худой конец, вместе охотились.

– Помощник шерифа извинялся перед Стэнли, когда отправлял его в тюрьму: они знают друг друга с детского сада. Идеальная почва для коррупции, вы уж извините. – Квиллер помешал кочергой в камине и подбросил ещё два полена. – А что случилось со Стэнли десять лет назад?

– Мы только начали встречаться с Шарон, когда это случилось. Он жил припеваючи – и вдруг такая напасть! Неистребимый запах. Это как проклятие. Даже собственная семья не могла его выносить. Милдред не могла жить с ним в одном доме. Нам с Шарон пришлось жениться тайком, потому что на нормальной свадьбе терпеть отца невесты было выше сил. Он стал изгоем, вот и всё.

– Он обращался к врачам?

– К самым разным. Подозревали абсцесс в легких, инфекцию потовых желез, болезнь почек и невесть что ещё. Но ни один диагноз не подтвердился, и ничего не помогало. Доктор Мелинда – вы её знаете – сказала мне, что от некоторых людей исходит отталкивающий запах неизвестного происхождения.