Агата Кристи - Смерть лорда Эджвера

— У нас нет времени посыпать голову пеплом, Гастингс, — тихо сказал он, — нет времени размышлять, что произошло бы, если… Бедному Дональду Россу было что нам рассказать, а насколько это было серьезно, мы можем судить по тому, что его убили. Поскольку нам уже никогда не удастся его выслушать, то остается одно — догадаться. Мы должны догадаться, что его так удивило, и у нас есть ключ.

— Париж? — спросил я.

— Да, Париж.

Он встал и принялся ходить по комнате.

— Париж фигурировал в этом деле много раз, но, к сожалению, в обстоятельствах, друг с другом не связанных. «Париж» написано на золотой шкатулке. Париж, ноябрь прошлого года. Тогда там находилась Карлотта Адамс. Возможно, Росс тоже? Может быть, она была там с кем-то, кого Росс знал? Кого он видел с мисс Адамс и при каких обстоятельствах?

— Теперь мы никогда не узнаем, — сказал я.

— Ошибаетесь, узнаем! Должны узнать! Возможности человеческого мозга поистине безграничны, Гастингс! Что еще нам известно о Париже в связи с этим делом? Пожилая, маленького роста женщина в пенсне забрала шкатулку из магазина. Знал ли ее Росс? Герцог Мертонский находился в Париже в день убийства. Париж, Париж, Париж. Лорд Эджвер собирался в Париж — вот еще одна линия! Что, если его убили, потому что кто-то не хотел, чтобы он туда ехал?

Он сел и сосредоточенно нахмурился, весь во власти своих размышлений.

— Что же произошло за обедом? — пробормотал он. — Вероятнее всего, случайно услышанное им слово или фраза навела его на мысль о том, что он обладает какими-то важными сведениями, которым он до этого не придавал значения. Кто-нибудь упоминал в разговоре Францию, Париж? Я имею в виду, из сидевших рядом с вами, Гастингс?

— Упоминал, в связи с вышедшей там книгой.

И я рассказал о gaffe Сильвии Уилкинсон.

— Возможно, в этом и кроется разгадка, — задумчиво произнес Пуаро. — Слово «Париж» в сочетании с чем-то еще. Но с чем? Куда он в это время смотрел? И о чем говорил?

— О шотландских предрассудках.

— А на кого смотрел?

— Точно сказать не могу, но, по-моему, на тот конец стола, где сидела миссис Уилдберн.

— Кто сидел рядом с ней?

— Герцог Мертонский, потом Сильвия Уилкинсон и какой-то мужчина, которого я не знаю.

— Герцог. Возможно, он смотрел на герцога, когда прозвучало слово «Париж». Герцог в день убийства находился в Париже.., а вдруг нет? Вдруг Росс вспомнил что-то, свидетельствовавшее, что Мертона не было в Париже?

— Пуаро!

— Да, конечно, вы — и не только вы — сочтете такое предположение абсурдным. Скажите, у герцога был повод для убийства? Был, и еще какой! Почему же абсурдно предполагать, что он его совершил? Потому что он богат, занимает высокое положение в обществе, надменен? Его алиби ни у кого сомнения не вызывает, хотя, живя в большом отеле, алиби легко можно фальсифицировать. Чтобы съездить в Лондон и вернуться, нужно не так много времени. Скажите, Гастингс, Росс как-нибудь прореагировал на упоминание о Париже?

— Да, я теперь припоминаю, что он как будто поперхнулся.

— А как он говорил потом с вами? Растерянно? Смущенно?

— Да, именно так.

— Precisement.[75] Ему в голову приходит идея. Нелепая! Абсурдная! И тем не менее он не торопится высказать ее вслух. Сначала он хочет переговорить со мной. Но, увы, к тому времени, когда он это решает, меня уже нет.

— Если бы только он сказал мне что-нибудь еще! — простонал я.

— Да, если бы… Кто был рядом в это время?

— Да, в общем, все. Все прощались, с миссис Уилдберн. Я не заметил, чтобы к нам кто-то прислушивался.

Пуаро вновь поднялся.

— А если я ошибался? — пробормотал он, снова принимаясь мерить шагами комнату. — С самого начала ошибался?

Я сочувственно наблюдал за ним, хотя понятия не имел, о чем он думает. «Улитка, а не человек», — говорил о нем Джепп и был совершенно прав. Я знал только, что сейчас он находится в противоречии с самим собой.

— По крайней мере, к этому убийству Рональд Марш отношения не имеет, — заметил я.

— Очко в его пользу, — рассеянно отозвался мой друг, — но сейчас меня занимает не он.

И Пуаро опять сел.

— Нет, я не мог во всем ошибаться. Помните, Гастингс, как однажды я задал себе пять вопросов?

— Помню, но смутно.

— Вот эти вопросы: почему лорд Эджвер согласился на развод? Что произошло с письмом, которое, по его словам, он написал своей жене и которое она, по ее словам, не получила? Чем объяснить выражение ярости на его лице, которое вы заметили, выходя от него? Почему в сумочке Карлотты Адамс лежало пенсне? Почему кто-то позвонил леди Эджвер в Чизвик и повесил трубку?

— Да, теперь я вспомнил, — сказал я.

— Гастингс, все это время я руководствовался некой идеей. Идеей того, кто за всем этим стоял. Злодей-невидимка. На три вопроса я ответы нашел, и они согласуются с моей идеей. Но два вопроса до сих пор остаются без ответа. А это означает, что либо я ошибался, и это не может быть тот человек, либо ответы на эти два вопроса слишком очевидны. Как вы полагаете, Гастингс? В чем здесь дело?

Поднявшись, он подошел к своему письменному столу, отпер его и вынул письмо, которое Люси Адамс прислала ему из Америки. Джепп согласился оставить его у Пуаро еще на несколько дней. Разложив листки перед собой, Пуаро в несчетный раз принялся их изучать.

Время шло. Я зевнул и взялся за книгу. Хотя Пуаро уже доказал, что «он», — совсем необязательно Рональд Марш, кто такой «он», понять из письма все равно было невозможно.

Я переворачивал страницу за страницей.

Возможно, я задремал…

И услышал, как Пуаро вскрикнул. Сон сразу улетучился.

Пуаро смотрел на меня с непередаваемым выражением, его глаза светились зеленым блеском.

— Гастингс, Гастингс!

— Что случилось?

— Помните, я говорил, что если бы убийца был человеком аккуратным, человеком порядка и метода, он бы отрезал, а не оторвал страницу?

— Да.

— Я ошибался. Он человек порядка и метода. Страницу нужно было оторвать, а не отрезать! Посмотрите сами!

Я посмотрел.

— Ну, как, вам понятно? Я покачал головой.

— Вы хотите сказать, что он спешил?

— Спешил он или нет, значения не имеет. Неужели вы не понимаете, друг мой? Страницу нужно было оторвать…

Я снова покачал головой.

— Я был слеп и глуп, — прошептал Пуаро. — Но теперь.., теперь, я знаю, что делать!

Он вскочил на ноги.

Я тоже вскочил, ничего не понимая, но готовый помочь.

— Поехали! Сейчас только девять часов. Не слишком позднее время для визита.

Мы чуть ли не бегом спустились вниз по лестнице.

— Куда мы едем?

— На Риджепт-гейт.

Я решил, что правильнее всего будет молчать. Расспрашивать Пуаро в такие минуты бесполезно. Он находился в состоянии сильнейшего возбуждения. Пока мы ехали в такси, его пальцы выбивали на коленях дробь. Куда девалась его обычная невозмутимость!

Я вновь обдумал про себя каждое слово из письма Карлотты Адамс. К тому времени я уже знал его наизусть, что имел в виду Пуаро, говоря про оторванную страницу? Я не понимал! Почему страницу нужно было оторвать? В чем тут был смысл?

Дверь нам открыл новый дворецкий. Пуаро сказал ему, что хочет видеть мисс Кэррол, и, пока дворецкий вел нас наверх, я в двадцатый раз подумал, куда мог деваться «греческий бог»? Он как сквозь землю провалился. Неожиданно по спине у меня прошел холодок. Что, если его тоже нет в живых?..

Вид мисс Кэррол, собранной, энергичной и уж конечно здравомыслящей, отвлек меня от этих фантастических размышлений. Она явно не ожидала нашего визита и посмотрела на моего друга с большим удивлением.

— Рад видеть вас, мадемуазель, — сказал Пуаро, склоняясь над ее рукой. — Я боялся, что вас здесь больше нет.

— Адела упросила меня остаться, — ответила мисс Кэррол. — И согласитесь, в такое время бедной девочке действительно необходима поддержка. Как минимум, ей нужен буфер. А я, смею вас уверить, могу быть отличным буфером, мосье Пуаро.

У ее рта резко проступили складки, и я подумал, что с репортерами и прочей любопытствующей публикой она наверняка не церемонится.

— Мадемуазель, я всегда восхищался вашей энергией и силой воли. Мне кажется, мадемуазель Марш этих качеств недостает…

— Она мечтательница, — сказала мисс Кэррол. — Совершенно непрактична, и всегда была такой. К счастью, ей не приходится зарабатывать себе на жизнь.

— Вы правы.

— Я полагаю, однако, что вы пришли сюда не для того, чтобы поговорить о практичности или непрактичности. Чем могу быть вам полезна, мосье Пуаро?

Вряд ли Пуаро понравился столь резкий переход к делу. Он предпочел бы приступить к нему исподволь, незаметно. Но с мисс Кэррол это было невозможно. Она строго смотрела на него через стекла пенсне.

— Мне необходимы точные сведения по некоторым вопросам, и я уверен, что могу полностью положиться на вашу память.