Рональд Нокс - Газовый свет

— Знаешь, по-моему, это дела не меняет. Он мужик крутой, хладнокровный. Решил небось, что ты сидишь у окна для отвода глаз, а вообще под наблюдением держат черный ход. Тут он, надо сказать, был недалек от истины.

— Что верно, то верно, — кивнул мистер Поултни. — На мой взгляд, в конюшне караулил джентльмен, у которого зрение просто как у рыси.

— И наш приятель обнаглел. Он принимал слежку в расчет, но это не имело для него значения, пока преследователь держался на значительном расстоянии, а значит, сам он наверняка мог в нужный момент нырнуть в такси и уехать. Если кто и напортачил, так это я, да как! Но поймите, я был твердо уверен, что он придет за моттрамовской машиной, которая явно была подготовлена к отъезду. Даже сейчас я не могу взять в толк, как это он так спокойно отказался от хозяйского лимузина. Ну разве только пронюхал, что в гараже засада, и потому можно в два счета погореть. Хотя без этой тысчонки он наверняка остался на мели.

— Мой муж, — ехидно заметила Анджела, — похоже, заранее знал, что Бринкман за машиной не явится.

— Да, кстати, — оживился Лейланд, — как насчет этого, а?

— К сожалению, додумался я поздновато. У меня даже в мыслях ничего такого не было, пока я не сказал это вслух, но, увы, время-то упустил. Впрочем, это всего лишь итог долгих размышлений, которые шли у меня в мозгу. Я старался проанализировать факты, и мне показалось, что наконец нашел вариант, учитывающий все их до единого. И хотя моя новая версия не исключает возможности, что Бринкман намеревался дать деру на машине, с тысячей фунтов, она все же рассматривает эту возможность наряду с другими.

— Ты что же, по-прежнему носишься со своей навязчивой идеей, с самоубийством?

— Я этого не говорил.

— Черт побери, туману тут, конечно, еще хоть отбавляй, но все ж таки ясно, что Бринкман — темная личность. А чем в таком случае мотивированы его поступки, как не тем, что он убийца?! С моей точки зрения невиновность не вяжется с неожиданным бегством под покровом сумерек и с вымышленным именем, которое называют, заказывая машину на станцию.

— Однако этого недостаточно, чтобы считать человека темной личностью и на таком основании отправить его на виселицу. Нужно отыскать мотив, который привел его к убийству, и способ, каким он сумел это убийство осуществить. Ты готов назвать их?

— Да, готов, — сказал Лейланд. — Всех подробностей я, конечно, наизусть не помню, но, как мне представляется, я готов рационально объяснить все обстоятельства. А суть сводится к тому, что Моттрам был убит.

— Что до мотива, — продолжал Лейланд, — я, пожалуй, не смогу выделить какой-то один. Но вполне достаточно и комбинации нескольких сравнительно веских мотивов. В целом я склонен поставить на первое место деньги — тысячу фунтов. Моттрам был богат, а секретарю своему платил не ахти сколько, да еще, как я понимаю, поговаривал о том, что уволит его. Бринкман знал, что у Моттрама есть эта сумма, так как сам получал в банке наличные по чеку, притом за день-два до отъезда в Чилторп. С другой стороны, я сомневаюсь, знал ли Бринкман, где спрятаны деньги; Моттрам определенно не слишком доверял ему, иначе не стал бы зашивать их в сиденье автомобиля. Когда я обнаружил cache[20], я предположил, что Бринкману известно о его существовании, и как раз по этой причине был уверен, что он пойдет прямо в гараж. Теперь-то я думаю, что он рассчитывал отыскать деньги в моттрамовских вещах, которые надеялся просмотреть до того, как явится полиция.

— Значит, по-твоему, страховка здесь ни при чем? — спросил Бридон.

— Я бы не сказал. Бринкман, безусловно, ярый антиклерикал — Эймс говорил, — и мне кажется, он, скорей всего, был бы рад при случае убрать Моттрама с дороги, особенно если бы смерть была обставлена как самоубийство. Ведь при самоубийстве Бесподобная страховку не выплатит. Впрочем, он так и так хотел представить убийство самоубийством, чтобы спасти собственную шкуру.

— Ты думаешь, здесь равно присутствуют два мотива?

— Возможно. Думаю, он почти наверняка знал, что у Моттрама плохо со здоровьем, а следовательно, знал и об опасности — с его точки зрения, — что страховка отойдет пулфордской епархии. Но мне кажется, одного этого мотива недостаточно, а вот вкупе с тысячей фунтов, которые он рассчитывал прикарманить, это уже кое-что.

— Ладно, на время оставим в покое мотив, — сказал Бридон. — Мне интересно, как он, по-твоему, это сделал.

— Наша ошибка в том, что мы с самого начала не хотели примириться с фактами. Надо было действовать, сообразуясь с ними, а не подгонять их под свою схему. В первую же минуту мы столкнулись, казалось бы, с неразрешимым противоречием. Запертая дверь убеждала, что Моттрам умирал в одиночестве, тогда как перекрытый газ свидетельствовал об обратном: он был не один. Факты позволяли подозревать как убийство, так и самоубийство; сложность заключалась в том, чтобы вписать весь комплекс фактов в одну из двух версий. И я повторяю, мы совершили ошибку, не приняв факты как руководство к действию. Дверь была заперта изнутри — это непреложный факт. Значит, Моттрам был один, с той минуты, как лег в постель, и до тех пор, как утром взломали дверь. А когда ее взломали, газовый вентиль был перекрыт. Кто-то его закрутил, а для этого должен был находиться в комнате. Но там находился только один человек — сам Моттрам. Значит, он и закрутил вентиль.

— Ты имеешь в виду, в агонии?

— Нет, это уже из области фантастики. Моттрам наверняка закрыл газ самым обычным способом. Следовательно, смерть вызвана не тем газом, который имеется в его комнате.

— Черт, но если все произошло не в его комнате…

— Я имею в виду источник газа. В комнате Моттрама газ был перекрыт. Значит, явно существовал какой-то другой независимый источник газа, из которого он и был отравлен.

— А именно?..

— Ты не догадываешься? Вспомни: комната очень низкая, а окно довольно высоко. Разве нельзя подвести газ сверху, через окно?

— Боже милостивый! Ты хочешь сказать, что Бринкман…

— Комната Бринкмана расположена выше этажом, прямо над моттрамовской. После его скоропалительного отъезда я имел случай внимательно ее осмотреть и нынче утром немножко поэкспериментировал. Во-первых, если высунуться из окна в комнате Бринкмана, можно палкой регулировать положение оконных створок в номере Моттрама, конечно, при условии, что они не зафиксированы ограничителем. По желанию можно закрыть окно почти наглухо или распахнуть почти настежь.

— Согласен.

— Далее, в комнате Бринкмана тоже есть настенный газовый рожок и переносная лампа. Но если у Моттрама общий вентиль расположен возле двери и трубка, идущая от него к лампе, позволяет поместить эту лампу на стол, у Бринкмана дело обстоит иначе. Общий вентиль находится подле окна, и соединительная трубка дает возможность поставить лампу у кровати. Общий вентиль у Бринкмана всего-навсего в ярде от окна, а длина трубки ярда четыре.

Когда Моттрам лег спать, Бринкман поднялся к себе. Он знал, что Моттрам принял снотворное, а стало быть, примерно через полчаса крепко уснет, отключится до утра. Благоразумно выждав, сколько надо, Бринкман взялся за дело. Прежде всего он отсоединил трубку от цоколя лампы — это очень просто. Затем перекинул трубку через подоконник, приоткрыл тростью моттрамовское окно — оно было не заперто — и пропустил трубку в щель. После этого он опять затворил хозяйское окно, щелочка, конечно, осталась, но совсем узкая, в трубку шириной. Тогда он открутил вентиль, питающий лампу, и газ пошел к Моттраму. Трубка — вот та ядовитая змея, которая могла отравить спящего Моттрама в запертой комнате и которую потом, когда она сделала свое черное дело, с легкостью и не оставляя следов удалили.

Почему окно распахнулось и стало на ограничитель, я не знаю — может, по небрежности Бринкмана, а может, и от ветра. Так или иначе, для его планов это уже не имело значения. Он сумел совершить убийство, причем таким способом, который едва ли придет кому-нибудь в голову. Но оставалась еще одна закавыка. Чтобы не возникло ни малейших сомнений в том, что здесь произошло не убийство, а самоубийство, нужно было открыть газ в комнате Моттрама. Через окно Бринкман при всем желании не мог достать до моттрамовских вентилей. Следовательно, без обмана тут не обойтись. Он рассчитал, что, обнаружив запертую дверь, коридорный непременно позовет его. Они вместе вломятся в комнату, и он сразу бросится к вентилю, делая вид, будто закрывает газ. Разве кто усомнится, что именно он закрыл вентиль? В комнате нечем дышать — даже человек поумнее коридорного и тот, безусловно, придет к выводу, что газ был открыт.

Как видите, он до тонкости продумал свой план, и, если б не одна мелочь, все бы сошло гладко, со стопроцентным успехом. Но, рассказывая тебе, как было дело, Бринкман обмолвился, что сам заметил на улице доктора Феррерса и предложил позвать его на подмогу. В действительности же и заметил доктора, и предложил его позвать коридорный, который так все и рассказал. Этот чрезвычайно важный факт на дознании упомянули только вскользь, потому что не оценили его значимости. Бринкман отнюдь не горел желанием звать доктора Феррерса, но ведь нельзя отмести такое разумное предложение. Бринкман навалился на дверь с той стороны, где замок, а Феррерс — с другого боку. Наш приятель рассчитывал, что замок не выдержит, а тогда он первым ворвется в комнату и, не навлекая на себя подозрений, перекроет газ.