Анна Грин - Кто убийца?

– Да, — повторил я, — девушка, которую вы так долго и успешно прятали, теперь ушла от вас, и только ее бренные останки еще находятся в вашем доме.

У меня до сих пор стоит в ушах крик несчастной в ответ на эти слова.

– Я не верю этому, — восклицала она, — не верю!

Потом она вдруг стремглав бросилась вверх по лестнице. Никогда не забуду я также сцены, разыгравшейся вслед за тем в комнате покойной. Несчастная вдова ломала себе руки и клялась, что она ни в чем не виновата и ничего не знает о происшедшем.

Еще накануне вечером она видела девушку здоровой и веселой, перед тем как заперла ее на ночь, что она делала всегда, если в доме находился кто-либо посторонний. Если Джен умерла от удара, то, по всей вероятности, совершенно тихо, поскольку она не спала всю ночь и сторожила, чтобы девушка не разбудила меня каким-нибудь образом.

– Но ведь вы сегодня уже побывали в ее комнате? — спросил я.

– Да, но не заметила ничего особенного, я очень торопилась и думала, что она спит. Я поставила поднос на стул и ушла, заперев за собой дверь, как всегда.

– Это странно, — заметил я, — значит, она не была больна?

– Нет, напротив, она была веселее и оживленнее, чем обыкновенно. Я даже не предполагала, чтобы она вообще могла заболеть.

– Если вы не думали, что она может быть больна, — послышался вдруг голос за нами, — зачем в таком случае вы дали ей лекарство?

Это был сыщик, вышедший из соседней комнаты.

– Я вовсе и не давала, — отвечала почтенная вдова, очевидно, воображая, что это я говорю с ней. — Ведь правда, Джен, милая? — сказала она с неподдельным горем, дотрагиваясь до руки покойной.

– Но каким же образом это средство очутилось у нее? Кто ей дал его, если не вы? — Теперь только, по-видимому, она заметила, что говорю не я, а кто-то другой.

Женщина быстро обернулась к сыщику и, с удивлением глядя на него, сказала:

– Я не знаю, кто вы, но могу наверно сказать, что девушка не принимала лекарства. Она не была больна, насколько мне известно.

– Но я видел собственными глазами, как она приняла порошок.

– Вы видели? С ума я сошла, что ли? Вы видели, как она приняла порошок? Но как вы могли видеть, когда девушка в продолжение суток была заперта в этой комнате?

– Разве заглянуть из окна чердака в ее комнатку было так уж трудно?

– Ах, так в доме моем завелся шпион? — воскликнула она, содрогнувшись. — Но я заслужила это — я заперла ее на целые сутки и ни разу не взглянула на нее ночью. Но что же она приняла? Лекарство?.. Яд?

– Я не говорил, что это был яд.

– Но вы думаете так, вы думаете, что она отравилась и что я замешана в это дело?

– Нет, — поспешил я вмешаться в разговор, — он вовсе не утверждает, что вы в это замешаны. Он говорит, что видел, как девушка принимала что-то, и поскольку это, по всей вероятности, и было причиной ее смерти, то он спрашивает, кто именно доставил ей этот порошок.

– Как я могу сказать? Ведь я не видела у нее ничего подобного.

Я нисколько не сомневался в том, что женщина говорит правду, и не хотел затягивать эту тяжелую сцену, тем более что мы должны были еще послать телеграмму Грайсу. Я взял миссис Бельден за руку и хотел ее увести, но она опустилась на колени перед покойной и сказала:

– Здесь мое место, я никуда отсюда не уйду.

Когда я предложил сыщику отправиться немедленно на телеграф, он отказался исполнить мою просьбу и проговорил:

– Я уйду не раньше, чем эта женщина покинет комнату и вы дадите мне обещание следить за ней в мое отсутствие.

– Вы слишком далеко заходите в своих подозрениях, — заметил я в ответ, — и слишком жестоки. Мы еще ничего не обнаружили такого, что бы оправдывало подобное отношение к этой особе с нашей стороны, и, кроме того, я не вижу, что` она могла бы здесь сделать худого. Но во всяком случае даю слово следить за ней, если это вас успокоит.

– Я не хочу, чтобы она оставалась здесь, — продолжал стоять на своем сыщик. — Проводите ее вниз, я не выйду из дома, пока она будет в этой комнате.

– Но вы, кажется, забываетесь и воображаете, что здесь вы господин и повелитель.

– Может быть, но для этого у меня есть свои причины. В моем распоряжении имеется нечто такое, что оправдывает мои поступки.

– Вероятно, письмо?

– Да.

– Дайте мне на него взглянуть, — сказал я, протягивая руку.

– Не дам, пока эта женщина не уйдет отсюда.

Поскольку мой помощник оставался непоколебим, то мне пришлось обратиться к миссис Бельден.

– Я попрошу вас последовать за мной, — сказал я, — ведь происшедший смертельный случай не может считаться рядовым. Мы должны дать знать следователю, — лучше будет, если вы пока отсюда удалитесь.

– Пошлите за следователем, он живет здесь по соседству, а пока я все-таки останусь здесь.

– Но к чему эти сложности? — заметил я с неудовольствием. — Если вы будете так упорствовать, мне придется поручить вас попечениям вот этого человека и идти к властям самому.

Эти слова возымели на нее, наконец, свое действие. Со взглядом, полным презрения к сыщику, она поднялась и сказала:

– Я в вашей воле.

Затем она накрыла лицо покойницы носовым платком и молча вышла из комнаты. Минуту спустя письмо, о котором говорил сыщик, было у меня в руках.

– Я нашел только одно это письмо, — пояснил он, — оно было в кармане платья, которое миссис Бельден надевала вчера; другого письма я не разыскал, но думаю, что этого будет вполне достаточно.

Я взял послание — из двух полученных накануне миссис Бельден на почте это оказалось тем, которое было поменьше; другого пакета, большей величины, не было. Содержание записки было следующее:

«Милый мой друг! Я нахожусь в ужасном положении. Сообщаю вам об этом, так как знаю, что вы любите меня. О подробностях писать не могу, но у меня к вам большая просьба. Уничтожьте сегодня без всяких колебаний и размышлений то, что вам отдано на хранение. Согласия второго лица не надо — вы должны мне повиноваться, иначе я погибла. Исполните мою просьбу и спасите ту, которая любит вас».

Письмо было адресовано миссис Бельден, и на нем не было ни подписи, ни числа, но послано оно было из Нью-Йорка. Я хорошо знал этот почерк: письмо было от Мэри Левенворт.

– Весьма подозрительная записка, — заметил многозначительно сыщик, — она компрометирует как пославшую ее, так и ту, которой она адресована.

– Да, это в высшей степени важная улика, — признал я. — Но, к счастью, я совершенно случайно узнал, что содержание письма относится не к Джен, как вы думаете, а к документам, которые были доверены на хранение миссис Бельден.

– Вы в этом уверены?

– Совершенно. Но об этом мы поговорим позже, а теперь надо послать скорее телеграмму и дать знать следователю.

– Как прикажете, — с этими словами он поспешно выбежал из дому.

Я нашел миссис Бельден внизу в коридоре: она ходила взад-вперед, жаловалась на ужасное положение, в котором оказалась, и горевала о том, что теперь ей нельзя будет показаться на глаза викарию и соседям. Мне с большим трудом удалось ее успокоить. Я заставил почтенную вдову сесть и внимательно выслушать меня.

– Вы только вредите себе, так безудержно предаваясь отчаянию, — сказал я, — вам необходимо собраться с силами, чтобы мужественно перенести все, что вам еще сегодня предстоит.

Затем я спросил, нет ли у нее каких-нибудь родных или знакомых, которые могли бы поддержать ее в столь тяжелую минуту. К моему удивлению, на этот вопрос она ответила отрицательно.

– У меня есть соседи и добрые знакомые, — сказала женщина, — но нет никого, кому я могла бы довериться в этом затруднительном положении, и все надежды я возлагаю только на вас.

Невольно я был тронут таким доверием и ответил, что готов сделать для нее все, что будет в моих силах, но, прежде всего, она должна быть со мной предельно откровенной. Я испытал большое облегчение, когда она объявила, что готова немедленно рассказать мне все.

– Довольно с меня всех этих тайн, — проговорила бедняжка. — У меня теперь такое чувство, будто я должна рассказать всему миру, что именно я сделала для Мэри Левенворт. Но прежде всего скажите, ради бога, в каком положении находятся обе девушки? Я не смела расспрашивать кого-либо о них или писать им: в газетах много говорят об Элеоноре, но вовсе не упоминается о Мэри, а между тем именно Мэри пишет, что ей угрожает опасность, если станут известны некоторые факты из ее жизни. Так где же правда?

– Миссис Бельден, — проговорил я, — Элеонора оттого попала в столь ужасное положение, что не хотела сказать всего, что знала. Что касается Мэри… Впрочем, я не могу о ней говорить, пока вы не откроете всего, что знаете. Положение обеих барышень настолько запутанно и сложно, что я вряд ли сумел бы вам это растолковать. От вас же мы хотим узнать, каким образом вы оказались замешанной в эту темную историю, какое участие принимала Джен во всем этом деле и почему она убежала из Нью-Йорка и спряталась здесь, у вас.