Эрл Гарднер - Содержанка никуда не денется

Хобарт уставился на Берту и сказал:

– Вы полностью заблуждаетесь, миссис Кул. Лэм всю ночь не выходил из своего номера. Мы держали его на прослушивании. Не пытайтесь сбить меня с толку!

Берта собралась что-то сказать, но передумала. Я повернулся к ней и полюбопытствовал:

– Какой счет?

– Эта сучка, – принялась излагать Берта, – путалась с рекламщиком по имени Калхун. Он ей нравился, только сидел на мели. Когда возник богатенький Стэндли Даунер, наша маленькая подружка Ивлин сделала Калхуну ручкой.

Калхун оказался ревнивым. Ему это все не понравилось. Он умудрился установить местонахождение Даунера, явился сюда и застал их с крошкой Ивлин как раз в тот момент, когда Даунер распаковал твой чемодан и обнаружил подмену.

Стэндли попробовал было растолковать Ивлин, что для него это большой сюрприз, и что у него куча денег, и что их кто-то спер, подменив чемоданы. Ивлин почудилось, будто она уже слышала нечто подобное. И она высказала несколько комментариев, не подобающих леди.

Тут ворвался Калхун, в тот самый миг, когда Ивлин поливала Стэндли грязной бранью, а Стэндли рассыпал проклятия, не адресованные никому конкретно.

Калхун схватил кухонный нож из прибора, который лежал на полке, и воткнул в спину Даунеру.

– Не будете ли добры объяснить, – попросил инспектор Хобарт, – откуда, черт побери, взялся нож? Простите, мне не следовало поминать черта в присутствии дам.

Берта стрельнула в него сверкающими глазами и изрекла:

– Почему бы и нет, черт возьми? Я всегда придерживалась мнения, что, если женщина всякий раз валится в обморок, заслышав, как чертыхается какой-нибудь сукин сын, она более или менее разыгрывает спектакль. Ну, так о чем вы хотели узнать? Ах да, кухонный нож… симпатичная маленькая домашняя вещица. Все это происходило в подсобке при кухне. Крошка Ивлин со Стэндли собирались устроиться поуютнее и не высовывать носа какое-то время. Запланировали небольшой очаровательный медовый месяц. Так что Ивлин внесла свой вклад в домашнее хозяйство – набор кухонной утвари.

После того как Калхун поработал ножом, Ивлин его оттуда выставила. Велела прихватить с собой подарочную коробку с вилкой и пообещала позаботиться насчет орудия убийства. Приказала сесть в самолет и вернуться домой. Сейчас он, по-моему, поджидает, пока эта сучка обстряпает дельце. Отделавшись от Калхуна, – продолжала Берта, – маленькая «Мисс Прелестные Трусики» раздела труп и обнаружила пояс с деньгами, в котором лежали семьдесят пять тысячедолларовых банкнотов. Так что она их присвоила совершенно естественным образом. Потом перебрала содержавшиеся в чемодане вещи, отыскала записку, откуда явствовало, что в действительности чемодан принадлежит субъекту по имени Джордж Биггс Гридли, который остановился в отеле «Золотые Ворота». Она не совершила ошибку, не стала оставлять Гридли никаких сообщений, не стала даже пробовать позвонить из своего номера, а потратила на четыре доллара четвертаков, названивая в отель «Золотые Ворота» из автомата в холле и прося соединить ее с мистером Гридли.

Нож и замшевый пояс засунула в кейс, имевшийся в номере, отнесла вниз, небрежно задвинула в кучу багажа, принадлежавшего прибывающим, и зашагала своей дорогой.

Она замела все следы до того, как обнаружили труп. Стэндли Даунер был крупным игроком и собирался рвать когти. Однако из опасения, как бы его не оставили в дураках, не стал складывать яйца в одну корзину. Семьдесят пять тысяч положил в пояс, а пятьдесят завалил в чемодан. Тот факт, что из бронемашины тиснули банковский куш, никоим образом не отразился на Стэндли. Деньги были застрахованы. Банк выплатил ему сумму и решил помалкивать на сей счет.

Совершенно убитая Ивлин сидела и всхлипывала.

Хейзл с огромными, словно блюдца, глазами, стояла и слушала.

– Что ж, мы возьмем Калхуна в Лос-Анджелесе, – заключил Хобарт. – Мы…

– Будьте добры, – вмешался я, – обождите минуточку. – Подошел к телефону, поднял трубку и попросил клерка: – Передайте, пожалуйста, мистеру Джексону из 813 номера, что в отеле находится офицер полиции, который просит его спуститься к Ивлин Эллис в номер 751. – Положил трубку и бросил инспектору Хобарту: – Продолжайте, у нас еще хватит времени.

Он поколебался секунду-другую, а потом бросился следом за мной в коридор.

Мы помчались по лестнице вверх к номеру 813. И почти добрались до дверей, когда те рывком распахнулись, и из них вырвался Калхун, волоча за собой кейс, с выражением дикой паники на физиономии.

– Привет, Калхун, – поздоровался я. – Не забыли меня? Я Лэм. Обменяйтесь рукопожатием с инспектором Хобартом.

Хобарт бросил один взгляд на Калхуна и потянулся к поясу за наручниками. Застегнув их, повернулся и посмотрел на меня.

– Ну, от какого черта вам известно, что этот тип зарегистрировался в отеле под именем Джексона? – спросил он.

– Инспектор, – подсказал я, – вам следует только припомнить некоторые блестящие логические цепочки, позаимствованные из телевизионных программ. Каждому, кто следит за детективными сериалами, отлично известно, что этот тип обязательно должен был появиться в отеле, чтобы дать нам возможность раскрыть дело за тридцать минут, включая рекламные паузы.

Инспектор Хобарт, весь белый от злости, замахнулся, чтобы ударить меня. Потом глубоко вздохнул и объявил:

– Выражаю вам, Лэм, свою признательность. И начинаю хорошо понимать чувства Фрэнка Селлерса.

Мы препроводили Калхуна вниз к номеру, где под охраной Берты Кул находилась Ивлин Эллис.

Калхун бросил один взгляд на воинственную Берту Кул, на рыдающую Ивлин, понял, что игра проиграна, и начал выкладывать всю историю.

Он знал, что Ивлин ему изменила. Знал, что Даунер собрался отправиться в Сан-Франциско, обосноваться там и зажить вместе с Ивлин семейной жизнью. Поэтому специально звонил ей на квартиру, прикинувшись гангстером, изменив голос, и оставил для Даунера грозное предупреждение, которое и привел впоследствии в исполнение.

– Другими словами, – сказал я Калхуну, – у вас в подсознании все время сидела мысль о возможности убить Даунера и таким образом убрать его с дороги.

– Нет, нет, нет, нет! – истерически завопил он. – Я клянусь! Я клянусь!

– Чепуха, – отрезал Хобарт. – Не знаю, сумеем мы доказать или нет, но думаю, что сумеем. Какая тут, к черту, самозащита! Это умышленное убийство. Первой степени.

– Он защищал меня, – всхлипнула Ивлин.

– Это вы так считаете, – заметил Хобарт. – Нам вполне ясно, как было дело. – Он повернулся ко мне и продолжил: – Хорошо. А теперь относительно вас обоих. Немедленно выметайтесь отсюда ко всем чертям – я имею в виду, из города, – и если вы, не успев отсюда убраться, раскроете рот перед каким-либо газетчиком, я позабочусь, чтобы ноги вашей никогда больше не было в Сан-Франциско, или весь состав штатных работников полиции выдворит вас отсюда к дьяволу.

Я обеспечу вам полицейский эскорт до аэропорта. Вы доберетесь туда за рекордное время, со всей скоростью, которую развивают машины с сиренами и мигалками.

После чего я препровожу нашу сладкую парочку в управление, и мы доведем до конца это дело добрыми старыми полицейскими методами.

А когда вы прибудете в Лос-Анджелес, не преподносите газетным репортерам никаких баек. Фрэнк Селлерс уже изложил историю поисков награбленного, а я расскажу ему о раскрытии дела об убийстве. А вы, Лэм, вполне можете потратить свободное время на раздумья о том, что стряслось с вашими пятьюдесятью тысячами, если, конечно, они когда-нибудь у вас были.

– Мне нечего тратить на это свободное время, – возразил я. – Я знаю, где они в данный момент находятся.

– Где?

– Я был полным идиотом, что не подумал об этом раньше, – признался я.

– Хорошо, – сказал Хобарт, – согласен купить. Где они?

Я наставил указательный палец на Берту Кул и приказал:

– Ладно, Берта, колитесь.

Физиономия Берты на миг побагровела от гнева, а потом она раскололась.

– Ты перепугал меня просто чертовски, я чуть не грохнулась в обморок. Вскрыла тот чертов посылочный ящик с камерой, поглядеть, что там такое, и отправить обратно, открыла коробку с фотобумагой, а оттуда по всей комнате полетели тысячедолларовые банкноты. Я сгребла деньги, сунула к себе в стол, в этот момент затрещал телефон, Фрэнк Селлерс сообщил мне про тебя, и я чертовски отчетливо сообразила, что ты оставил меня сидеть на куче жареных денег. Тогда я сбегала в фотомагазин, купила другую коробку бумаги, точно такую же, как твоя, срезала перочинным ножом опечатку, положила в посылку, вынесла ее в приемную и велела Доррис Фишер запаковать все и отослать назад в чертову фотостудию.

– Жареных пятьдесят тысяч! Боже, неужто я сплю…

Я с ухмылкой оглянулся на Хейзл Даунер и поправил Берту:

– Они вовсе не жареные. Только чуть-чуть тепленькие.

– Мои деньги? – уточнила Хейзл.

– Конечно, ваши, – подтвердил я.