Агата Кристи - Пассажир из Франкфурта

– А что вы думаете по поводу темы разговора? – спросил подозрительный Джим Брюстер. – Что вы скажете?

– Я по-прежнему буду осторожным, – ответил сэр Стэффорд. – Вы будете больше мне доверять, если я не стану выражаться необдуманно. Так что мы прекрасно можем поговорить, выключив воду в ванной.

– Закрой воду, Джим, – приказал Клифф Бент.

Джим неожиданно улыбнулся и повиновался. Стэффорд Най выдвинул ящик стола и достал дудочку.

– Я еще не вполне с ней освоился, – сказал он, поднес дудку к губам и заиграл мелодию.

Вернулся хмурый Джим Брюстер:

– Это еще что? Мы что, собираемся устроить здесь идиотский концерт?

– Заткнись, – оборвал его Клифф Бент. – Невежда, ты ничего не понимаешь в музыке.

Стэффорд Най улыбнулся.

– Я вижу, вы разделяете мое увлечение музыкой Вагнера, – сказал он. – В этом году я был на Фестивале молодежи и в полной мере насладился концертами.

Он снова наиграл тот же мотив.

– Я этой мелодии не знаю, – сказал Джим Брюстер. – Это может быть Интернационал, или «Красное знамя», или «Боже, царя храни», или «Янки-дудл», или «Звездный флаг». Что это, черт побери?

– Это мотив из оперы, – объяснил Кетелли, – и закрой рот. Мы знаем все, что нам нужно знать.

– Зов рожка юного героя, – пояснил Стэффорд Най. Он выбросил вверх руку в быстром жесте, который раньше означал «Хайль Гитлер», и очень тихо сказал: – Новый Зигфрид.

Все трое встали.

– Вы совершенно правы, – сказал Клиффорд Бент. – Я думаю, нам всем следует вести себя очень осторожно.

Они обменялись рукопожатиями.

– Мы рады, что вы будете с нами. Один из тех, кто понадобится этой стране в будущем, ее великом будущем, я надеюсь, – первоклассный министр иностранных дел.

Стэффорд Най проводил их до дверей и постоял, глядя, как они вошли в лифт.

Он странно улыбнулся, закрыл дверь, кинул взгляд на часы на стене и устроился в удобном кресле – ждать…

Его мысли вернулись к тому дню, неделю назад, когда он и Мэри-Энн разными рейсами вылетали из аэропорта Кеннеди. Они стояли и никак не могли начать разговор. Первым нарушил молчание Стэффорд Най:

– Как вы думаете, мы с вами когда-нибудь встретимся?

– Почему нет, разве есть какие-то препятствия?

– Я думаю, препятствий полно.

Она посмотрела на него и тут же отвела взгляд.

– Приходится расставаться. Это часть работы.

– Работа! Для вас всегда существует только работа, да?

– Так нужно.

– Вы – профессионал, я – лишь любитель. Вы… – Он прервался. – Кто вы? Что вы? Я ведь этого так и не знаю, не правда ли?

– Да.

Он посмотрел на нее и увидел в ее глазах грусть, почти боль.

– Значит, мне придется… не знаю… Вы считаете, я должен вам доверять?

– Нет, вовсе нет. Это одна из тех вещей, которым научила меня жизнь. Никому доверять нельзя. Помните это, помните всегда.

– Значит, таков ваш мир? Мир недоверия, страха, опасности?

– Я хочу остаться в живых, и я жива.

– Я знаю.

– Я хочу, чтобы и вы остались в живых.

– Я доверился вам – во Франкфурте…

– Вы рисковали.

– Рискнуть стоило. Вы знаете это не хуже меня.

– Вы имеете в виду, потому что…

– Потому что теперь вы меня знаете. Ну вот… Объявляют мой рейс. Наша дружба, которая началась в аэропорту, суждено ли ей закончиться здесь, в другом аэропорту? Куда вы летите? Чем будете заниматься?

– Тем, чем должна заняться. В Балтиморе, в Вашингтоне, в Техасе. Буду делать то, что мне поручили.

– А я? Мне-то ничего не поручили. Я должен вернуться в Лондон, и что мне там делать?

– Ждать.

– Чего ждать?

– Предложений, которые вы почти определенно получите.

– А что я должен делать дальше?

Она улыбнулась той веселой улыбкой, которую он так хорошо знал:

– Будете играть по слуху. Вы сами догадаетесь, что следует делать. Вам понравятся люди, которые к вам придут. Их тщательно отберут. И нам очень важно знать, кто они такие.

– Мне пора. Прощайте, Мэри-Энн.

– Auf Wiedersehen.[4]

В лондонской квартире зазвонил телефон. Исключительно удачный момент, подумал Стэффорд Най. Звонок прервал его воспоминания как раз в момент их прощания.

– Auf Wiedersehen, – пробормотал он, поднимаясь с кресла, чтобы снять трубку. – Пусть будет так.

Он услышал голос и тотчас же узнал его по присущей ему хрипотце.

– Стэффорд Най?

Он выдал требуемый ответ:

– Нет дыма без огня.

– Мой доктор настаивает, чтобы я бросил курить. Бедняга, – сказал полковник Пайкавей, – лучше бы ему отказаться от этой мысли. Новости есть?

– О да. Мне обещано тридцать сребреников.

– Проклятые свиньи!

– Да-да, не волнуйтесь.

– И что вы ответили?

– По совету моей старой тетушки я сыграл им на дудочке мотив Зигфрида. Все прошло замечательно.

– Это просто безумие!

– Вы знаете песню «Хуанита»? Мне тоже следует ее выучить, вдруг понадобится.

– Вы знаете, кто такая Хуанита?

– По-моему, да.

– Хм, интересно… В прошлый раз я слышал о ней в Балтиморе.

– Как там ваша греческая девушка, Дафна Теодофанос? Интересно, где она теперь?

– Сидит где-то в аэропорту в Европе и, может быть, ждет вас.

– Большинство европейских аэропортов, кажется, закрыты, потому что они либо взорваны, либо так или иначе повреждены. Взрывчатка, бандиты, бурное веселье.

Крестовый поход детей.

– Я про это мало знаю, помню только про тот поход, в который отправился Ричард Львиное Сердце. Но в некотором роде вся эта ситуация напоминает Крестовый поход детей. Сначала идеализм, идеи христианского мира, освобождающего святой город от язычников, а в конце – смерть, смерть и еще раз смерть. Почти все дети погибли или были проданы в рабство. Сейчас все закончится точно так же, если мы не придумаем, как выручить их из этой заварухи.

– Я решил было, что вы тут уже все поумирали, – сказал адмирал Блант и фыркнул.

Это замечание относилось не к дворецкому, которого ему хотелось бы видеть в проеме этой парадной двери, а к молодой женщине, фамилию которой он никак не мог запомнить.

– На прошлой неделе я звонил вам по меньшей мере четыре раза. Уехали за границу, вот что мне ответили.

– Мы и были за границей. Мы только что вернулись.

– Матильде не следовало бы шататься по заграницам, в ее-то годы. В этих современных самолетах можно умереть от высокого давления, или сердечного приступа, или чего-нибудь еще в этом духе. Снуют туда-сюда, набитые взрывчаткой, которую в них подкладывают арабы, или евреи, или кто-нибудь еще. На безопасность теперь надеяться не приходится.

– Эту поездку рекомендовал ей доктор.

– Ну конечно, знаем мы этих докторов.

– И она действительно вернулась в прекрасном настроении.

– И где же она была?

– О, на водах. В Германии или… я никак не могу запомнить, это в Германии или в Австрии, знаете такое новое место, называется «Золотая гостиница»?

– Да-да, припоминаю. Стоит уйму денег, не так ли?

– Говорят, там очень хорошо лечат.

– Это просто еще один способ быстрее угробить человека, – сказал адмирал Блант. – А тебе там понравилось?

– Ну, вообще-то не очень. Пейзаж очень красивый, но…

Сверху послышался властный голос:

– Эми, Эми! Что это ты там разболталась в прихожей? Приведи сюда адмирала Бланта, я его жду!

– Шляешься где попало, – проворчал адмирал Блант, поздоровавшись со своей старинной приятельницей. – Эдак ты однажды себя доконаешь, попомни мои слова…

– Ничего подобного. Путешествовать сейчас совсем нетрудно.

– Ну да, а беготня по всяким аэропортам, по трапам, по лестницам и автобусам?

– Вовсе нет, у меня было кресло на колесах.

– Помнится, год или два назад ты и слышать не хотела о подобных вещах. Ты сказала, что тебе гордость не позволит воспользоваться креслом.

– Что ж, Филипп, гордость теперь пришлось немного смирить. Иди сюда, сядь и расскажи, с чего это ты вдруг сюда примчался. Весь этот год ты обо мне почти и не вспоминал.

– Ну, я и сам был не совсем здоров. К тому же я был кое-чем занят. Ты же знаешь, как это бывает: они спрашивают твоего совета, хотя заранее знают, что даже и не помыслят им воспользоваться. Никак не могут оставить военный флот в покое, вечно болтаются там без дела, пропади они пропадом.

– По-моему, ты довольно хорошо выглядишь.

– Да ты и сама выглядишь неплохо, моя дорогая. У тебя глаза просто искрятся.

– Я еще хуже слышу, чем прежде. Тебе придется говорить громче.

– Ладно, громче так громче.

– Что ты будешь пить: джин с тоником, виски или ром?

– Похоже, крепкие напитки у тебя всегда наготове. Если тебе все равно, я бы выпил джина с тоником.

Эми поднялась и вышла из комнаты.

– А когда она его принесет, – попросил адмирал, – отошли ее, пожалуйста. Я хочу с тобой поговорить с глазу на глаз.