Джон Карр - Мои покойные жены

– Вот как? – отозвался мистер Читтеринг. – Право, не понимаю вас.

– Как бы то ни было, – вмешался Деннис, – Брюс написал ей, и она обещала приехать вчера. Бьюли поймал ее и свернул ей на берегу шею…

– О нет! – резко возразил Г. М.

Под полом комнаты внезапно послышались два тяжелых удара.

Деннис, чьи нервы были не такими железными, как ему казалось, едва не подпрыгнул. Они были не одни. Казалось, мертвая женщина требует их внимания. Мистер Читтеринг так побледнел, что красноватые пятна выделялись у него на лице, как сыпь.

– Нам пора спуститься в подвал, – деревянным тоном произнес Г. М.

– Зачем?

– Возможно, попусту. С другой стороны… – Г. М. посмотрел на остальных. – Мы будем стоять там, где стояли раньше, – у двери в подвал. Не двигайтесь и не говорите, что бы вы ни увидели или ни услышали. Понятно?

Все кивнули.

Два удара повторились. Г. М. подошел к двери и повернулся.

– Пожалуй, лучше упомянуть одну вещь, которую я не упоминал раньше.

– Да? – Впоследствии Деннис не мог припомнить, кто это сказал.

– Ваш друг Рэнсом – кто-то еще, помимо того, кем вы его считаете.

Открыв дверь, Г. М. вышел в темный коридор.

Молния на мгновение осветила его. Казалось, небеса разверзлись. Остановившись у двери в подвал, Г. М. снова повернулся к остальным. Но ему было незачем указывать вниз или призывать к молчанию.

В большей из двух комнат подвала теперь горел свет. Он проникал наружу, слабый и желтый, касаясь подножия лестницы между каменными стенами. Но хуже всего, что они четко слышали голоса.

Один из них принадлежал Брюсу Рэнсому, а другой – Дафни Херберт. В нем звучали мольба и страдание.

– Нет! Нет! Нет!

– Посмотри на нее, Дафни, – раздался голос Брюса. – Это Милдред Лайонс. Сейчас я уберу с ее головы шаль, и ты увидишь песок в ее глазах. Вот что случается с женщинами, которые…

– Нет! Пожалуйста, не надо!

– Вы лгали нам, Г. М.! – сказала Берил Уэст.

Деннис чувствовал, что у него подгибаются колени. Голос Берил был всего лишь шепотом, но таким страстным и четко артикулированным, что походил на крик. Берил стояла спиной к двери подвала; ее руки сжимали стойки перил, словно преграждая путь вниз.

– Вы намеренно лгали нам! – При вспышке молнии за задним окном ее губы казались черными, а глаза – ярко подведенными тушью. – Брюс – Роджер Бьюли! Он…

– Прочь с дороги! – прошептал Г. М.

Берил шагнула назад, едва не свалившись с лестницы, но массивная рука Г. М. поддержала ее. Они стояли, затаив дыхание, пока Г. М. не начал спускаться. Остальные последовали за ним.

Через две секунды у подножия лестницы они заглядывали в большую из двух подвальных комнат.

Парафиновый фонарь, горящий ярким пламенем, стоял на деревянном ящике возле противоположной двери в меньшую комнату, освещая помещение с низким потолком, чьи потемневшие каменные стены были испещрены беловатыми щербинами от пуль.

Желтое пламя фонаря освещало и другие детали, не замеченные ранее, – разбросанную на полу солому, сломанную лопату, брошенную тачку. Дождь, хлеставший по полуподвальным окнам, проникал внутрь, оставляя лужицы на полу.

То, что должно было являться манекеном и все еще выглядело как манекен, покачивалось, свисая с балки в центре комнаты. Пятки находились в двух футах от пола.

Брюс Рэнсом, без шляпы, в коричневом костюме, выглядевший безукоризненно, если не считать грязных ботинок, стоял рядом с висящей фигурой спиной к наблюдателям у двери.

По другую сторону фигуры, глядя мимо нее и держа руки за спиной, как будто пряча что-то, стояла Дафни Херберт. Они четко видели ее лицо, мягкие линии щек и странный выжидающий взгляд. Все тело Дафни казалось напряженным. Поверх цветастого летнего платья на ней было то же шерстяное коричневое пальто, что и вчера вечером.

Два голоса отзывались эхом в каменной комнате.

– Подойди сюда!

– Не хочу!

Брюс сделал шаг вперед, а Дафни – шаг назад. Внезапно что-то привлекло их внимание, заставив остановиться. Оба повернулись к противоположной двери, ведущей в маленькую комнату.

В дверном проеме, белый как мел, но любезно улыбающийся, стоял Джонатан Херберт.

Все молчали.

Мистера Херберта ярко освещал фонарь на ящике у двери. Его руки были засунуты в карманы плаща, чей воротник был поднят. Глаза под опущенными полями мокрой шляпы устремились сначала на Дафни, потом на Брюса, а затем медленно окинули взглядом комнату.

На куче соломы у ящика с фонарем мистер Херберт увидел плащ, очевидно брошенный Брюсом. Подчеркнуто лениво, словно находясь в своем клубе, мистер Херберт снял свой плащ и положил его на другой. Шляпа последовала за ним. Потом он быстро двинулся вперед, скользнув рукой к карману брюк.

Молчание нарушила Дафни.

– Папа! – Она подбежала к нему, протянув руку. – Они пытаются внушить мне…

Тут произошла необъяснимая метаморфоза. Мистер Херберт смотрел не на Дафни, а на Брюса. Его сильная правая рука внезапно метнулась вперед, ударив Дафни под подбородок и отбросив назад. Девушка стукнулась головой о каменную стену и соскользнула на грязный пол.

Мистер Херберт сделал еще один шаг вперед, улыбаясь и не сводя глаз с Брюса.

– Вы глупец! – четко произнес Джонатан Херберт. – Я Роджер Бьюли.

Двое мужчин стояли друг против друга. Между ними с потолка свисало тело.

Удар грома, грянувший, словно артиллерийский обстрел, заставил вибрировать даже стены подвала. Он заглушил несколько следующих слов, но Деннис Фостер, в чье плечо вонзились пальцы Г. М., чтобы удержать его на месте, все равно бы не услышал их и не пошевелился.

Впоследствии он признавал, что, учитывая все виденное и слышанное (хотя и не понятое), мог бы и не быть настолько ошеломленным. В двадцати футах от него стоял человек, которого они искали.

Бьюли, слегка вылощенный годами безмятежной жизни в качестве сквайра и мирового судьи. Бьюли, с властным лицом и клинообразным подбородком, с серыми глазами под черными бровями и седеющими волосами, с обаятельной улыбкой и манерами, внушающими доверие и уважение.

Но теперь в этих серых глазах светилась юношеская усмешка.

Его голос стал резким.

– Слышали, что я сказал? – спросил он с нотками торжества. – Я Роджер Бьюли.

– Да, – отозвался Брюс, не двигаясь с места. – Я знаю, кто вы. Знал это со вчерашнего вечера.

– Вы знали? – Голос Бьюли был полон презрения. – Не будем кривить душой, Рэнсом, – продолжал он бесстрастно. – Мы с вами ненавидим друг друга с первой встречи. Вам не кажется, что нам следует свести счеты?

– Еще как!

– Здесь и сейчас?

– Здесь и сейчас, – кивнул Брюс. Ненависть между этими людьми ощущалась почти физически. Брюс шагнул вперед, слегка повысив голос. – А вы имеете понятие о том, кто я такой?

– Боюсь, что нет. Разве я должен его иметь?

Наблюдающие не видели лица Брюса – только спину его коричневого костюма и темные волосы.

– Едва ли вы помните, – продолжал он, – женщину по имени Элизабет Моснэр. Она была одной из ваших жертв. Не поленитесь и прочтите «Моснэр» наоборот.

– Чего ради?

– Хорошо, я сделаю это за вас. «Моснэр» наоборот читается «Р-э-н-с-о…».

Вспышка молнии за двумя окнами сделала тусклым свет фонаря, а гром заглушил последнюю букву произносимой Брюсом фамилии. Но в уточнении никто не нуждался.

– Да, – кивнул Брюс. – Моя настоящая фамилия Моснэр.

– Глупая фамилия, – засмеялся Роджер Бьюли.

– Согласен. Она не слишком подходит для сцены. – Брюс продолжал, не меняя тона: – Вам казался необычайно забавным ее «артистизм». Вас смешило, когда она плакала, слушая музыку. Может быть, вы также считали забавным убить ее и поместить… туда, куда вы ее поместили, прикарманив ее жалкие деньги. Она была моей сестрой.

Брюс сделал паузу.

– Я не претендую на звание образцового брата. О нет! Я был слишком занят собственной карьерой, чтобы беспокоиться о бедняжке Бет. Даже когда в 34-м году полиция просила меня приехать в тот коттедж в Денеме, который они обыскивали – а добираться туда от западных графств не так уж далеко… – Брюс внезапно ударил себя по лбу обоими кулаками, словно хотел вышибить себе мозги, – задержал их на неделю, так как получил ведущую роль в паршивеньком репертуарном шоу… Но теперь я старею, и иногда мне делается страшно…

Роджер Бьюли, он же Джонатан Херберт, выглядел искренне заинтересованным. Его быстрый наблюдательный взгляд не отрывался от лица Брюса; темные брови приподнялись; на губах все еще играла улыбка.

– Когда вы прислали мне вашу пьесу, – яростно заговорил Брюс, – я понял, что это вы, по описанию второго убийства – убийства моей сестры. Я решил найти вас. Моей первой мыслью было приехать сюда и заняться частным расследованием. Потом Берил Уэст подала мне лучшую идею – притвориться вами и заставить вас выдать себя.