Дэвид Маркум - Записки Шерлока Холмса (сборник)

К тому времени я уже снова женился и остался в городе с женой и растущей практикой на Куин-Энн-стрит. Однако я не потерял связь с Холмсом из-за его переезда, как считали многие. Видимость, что после выхода сыщика на покой мы стали мало видеться, являлась частью глобального замысла с целью заставить всех поверить, что он полностью оставил свою прошлую жизнь и ведет уединенное существование, скрашенное лишь заботой о пчелах.

Разумеется, некоторые аспекты деятельности, которой в то время был занят Холмс, и сейчас не подлежат огласке. Даже я знаю далеко не обо всех его расследованиях, а те, что мне известны, настолько тесно переплетены с государственными интересами, что я не имею права выносить их на суд широкого читателя. Были и дела, связанные с частной жизнью Холмса и с печальными событиями октября 1903 года, и он сам просил меня о них не распространяться.

Шли годы, и я продолжал публикации в «Стрэнде» о некоторых расследованиях прославленного детектива. Время от времени читатели сетовали, будто Холмс уже не тот, что прежде, и задавались вопросом, насколько правдивы эти истории, или же они суть байки о вымышленном персонаже, авторство которого приписывали Артуру Конан Дойлу. Я могу заверить читателей в том, что события, описанные во всех моих рассказах и повестях, действительно реальны, и если Холмс показался вам не вполне таким, каким он был в самых первых изданных мною рассказах, которые вышли в конце 1880-х – начале 1890-х годов, то я буду склонен с этим согласиться. Я лишь спрошу у господ недовольных читателей: уверены ли они, что сами не изменились за прошедшие пятнадцать лет? Мы все, даже я и Шерлок Холмс, с годами становимся другими. Знаменитый сыщик уж точно не существует в каком-то неизменном вымышленном мире, где все время царит 1895 год. В более поздних рассказах гений дедукции отличается от себя прежнего потому, что он изменился, как за долгие годы нашей дружбы изменилось и мое восприятие старого друга.

Мой друг Конан Дойл, нынешний сэр Артур, однажды рассказал, что к нему подошли весьма солидные джентльмены и с удовольствием пустились в воспоминания о том, как им нравилось читать истории о Холмсе, когда они были еще детьми, и были крайне удивлены, когда он не обрадовался этому комплименту. Как сказал сэр Артур, эти люди не понимают, что их неловкие комплименты и похвалы поступкам, совершенным в юности, способны вызвать смешанные чувства у человека, не готового так поверхностно судить о прожитом времени.

Сейчас, наблюдая за тем, как Холмс задумчиво попыхивает трубкой, я устроился поудобнее в кресле. Было слышно, как в кухне, расположенной у другого конца темного холла, миссис Хадсон завершает хозяйственные хлопоты, начисто вытирая столы и плиту, чтобы на следующее утро снова приступить к своим обязанностям. Я перевел взгляд на потрескивающий в камине огонь и попытался справиться с дремотой, вернувшись к размышлениям о карьере прославленного детектива в последние несколько месяцев.

В первые годы нового столетия Холмс продолжал привлекать меня к расследованию тех дел, которые позволяли мое участие и не имели отношения к вопросам национальной безопасности. В те годы мы много путешествовали по Англии и по континенту, ездили в США, Канаду, даже в Индию, Африку и Японию.

В конце 1911 года Холмс занялся одним из самых значимых дел в своей карьере, приняв на себя роль, которую ему пришлось играть более двух с половиной лет. Разумеется, я говорю о том, как он проник в распространившуюся по всему миру немецкую организацию, вредившую многим странам, в то время как немецкое правительство готовилось к развязыванию войны. Холмс очень долго бился над тем, чтобы избежать кровавого варианта развития событий. Ему пришлось превратиться в крайне агрессивно настроенного и склонного к экстремизму американца ирландского происхождения по имени Олтемонт[26] и постепенно располагать к себе немецкое руководство упомянутой организации.

Под этой личиной Холмс путешествовал по всей Америке и Европе с конца 1911 года до августа 1914 года, став известной личностью во многих преступных группировках и всячески стараясь попасться на глаза бдительным германским агентам. Разумеется, его усилия оказались более чем успешными, и в конечном итоге в августе 1914 года привели к аресту одного из крупнейших немецких шпионов, фон Борка. Холмсу удалось заслужить такое доверие немцев, что еще в течение нескольких лет он мог передавать им ложную информацию. Благодаря тому, что немецким командованием эта информация воспринималась как правдивая, многие военно-стратегические решения, особенно в самом начале войны, были сделаны категорически неверно, что позволило Великобритании подготовиться к достойному отпору.

Сначала знаменитый детектив совершенно не желал браться за такое непростое и длительное предприятие, и только благодаря непрестанным уговорам самого премьер-министра он все-таки согласился. К счастью, все то время, которое предшествовало перевоплощению в новую роль, мой друг посвятил тому, чтобы убедить всех окружающих в том, что он – эксцентричный затворник, не желающий лишний раз выходить из дома и страдающий эпизодическими, но очень болезненными приступами ревматизма. Я не утверждаю, что все эти два с половиной года он провел под личиной Олтемонта. Он довольно часто наведывался в Лондон в образе Шерлока Холмса, однако ни у кого не возникло и малейшего подозрения, что Холмс и Олтемонт – это одно лицо. Во время его приездов мы встречались, и я получал различные задания, чтобы помочь другу в выполнении его миссии.

Один из его приездов пришелся на май 1912 года. К тому моменту он путешествовал под именем Олтемонта около пяти или шести месяцев, и то не подряд. Он налаживал связи и организовывал тайные укрытия по всей Европе и в Америке, осознавая, что его перевоплощение – долгосрочное дело, поэтому позволял Олтемонту появиться лишь на короткое время и в самые ключевые для его задачи моменты, чтобы потом самым таинственным образом исчезнуть.

За эти месяцы я видел своего друга несколько раз, последний – как раз в том мае, вскоре после его очередного возвращения. Перед тем как поехать в Лондон, где Холмс остановился на несколько дней на Бейкер-стрит, он появился в Суссексе. Там у него была спартанская обстановка, потому что он использовал это жилье только как перевалочную базу, равно как и другие свои тайные убежища, разбросанные по всему Лондону. Они нужны были сыщику, когда он хотел просто исчезнуть или сменить внешний вид. Пару раз до его возвращения в деревню я заходил к нему на Бейкер-стрит и сидел в нашей старой гостиной.

Вскоре мы встретились снова. В середине июня я на несколько дней отправился в Суссекс, чтобы побыть с великим детективом и миссис Хадсон, пока моя жена ухаживала за кем-то из больных родственников. С Холмсом скучать не приходится, и часть проведенного вместе времени мы потратили на то, что он рассказывал мне о последних событиях в его жизни, а остальную – на несколько коротких расследований, подробности которых я записал в других дневниках.

В тот день я докучал знаменитому сыщику, расспрашивая его о предыдущих делах, которые он расследовал без моего участия. Б́ольшую часть послеобеденного времени он посвятил рассказам о том, чем занимался в Париже поздней весной 1891 года, после своей предполагаемой смерти на дне Рейхенбахского водопада, но еще до длительного путешествия по Тибету и дальше. Именно вечером того дня мы сидели у огня в необременительном молчании, которое прервал сам Холмс: он поднялся, взял со стола рядом с собой телеграмму и спросил меня о сэре Уильяме Ослере.

Мой друг поерзал в кресле, стряхнув с себя задумчивость.

– Кажется, я уже говорил вам, Уотсон, – сказал он, – что вы обладаете удивительным даром хранить молчание.

Он наклонился вперед и протянул мне напечатанную на тонкой бумаге телеграмму, которую до этого несколько минут держал на своей костлявой коленке. Я увидел, что ее отправителем был сам Ослер, а пришла она из Оксфорда. Там говорилось: «Срочно. Репутация в опасности в связи с кражей артефакта. Требуется Ваша помощь как можно скорее. Телеграфируйте время прибытия, по возможности завтра утром».

– Это все, что вам известно? – спросил я, приподняв брови.

– Да, – сказал Холмс. – Но, основываясь на том, что я читал об этом человеке, мне хочется отнестись к его просьбе с должным уважением и приехать.

– Он просит приехать только вас, – заметил я вслух. – Тут ничего не сказано о том, что он хочет видеть и меня тоже.

– Мой дорогой Уотсон, – ответил Холмс, – стоит ли мне спрашивать вас после стольких лет нашего знакомства, желаете ли вы помочь мне в расследовании этого дела?

– Разумеется, я помогу, – согласился я. – Но, возможно, Ослер хотел держать свою проблему в секрете. Может быть, сам он желает только вашего присутствия в Оксфорде.