Эрл Гарднер - Дело о краже на дороге

Судья Иган стукнул по столу молотком.

– Прошу вас воздержаться от комментариев. Вы протестуете?

– Да, ваша честь.

– Протест обвинения принят. Просьба вызвать Марту Лавину для повторного перекрестного допроса отклоняется.

– В таком случае я прошу вызвать для допроса мистера Арчера, – сказал Мейсон.

– Протестую! – с готовностью объявил Фритч.

– Протест принимается, – сказал Иган.

– В таком случае, – произнес Мейсон, – защита вызывает для дачи показаний своего первого свидетеля, миссис Марту Лавину.

– Вы вызываете ее как своего свидетеля?! – воскликнул Фритч.

– Да, как свидетеля защиты, – подтвердил Мейсон.

– Пригласите Марту Лавину, – обратился Иган к судебному приставу.

Вскоре в зал суда, лучезарно улыбаясь, вошла Марта Лавина.

– Вас уже приводили к присяге, – напомнил ей судья. – Так что пройдите на свидетельское место. Миссис Лавина, на этот раз вы вызваны в качестве свидетеля защиты. Мистер Мейсон, я полагаю, вам понятно, в какое положение тем самым вы ставите себя?

– Да, ваша честь.

– Очень хорошо. Что ж, продолжайте.

– Миссис Лавина, тут ко мне попал один любопытный листок. – Мейсон вынул из кармана сложенный лист желтой бумаги. – Прошу вас обратить на него внимание.

– Да, мистер Мейсон.

– Это записка. Пожалуйста, внимательно посмотрите и ответьте, ваш ли это почерк?

Марта Лавина взглянула на листок, потом вдруг вцепилась в свою сумочку, потупилась, затем снова подняла глаза, прикусила нижнюю губу и отчаянным взглядом обвела зал суда.

– Это вы написали? – спросил Мейсон.

– Нет, сэр.

– Вы знаете, чей это почерк?

– Я… я… я…

– Ваша честь! – воскликнул Фритч. – Я протестую! Адвокат пытается вести перекрестный допрос своего же свидетеля!

– Протест отклоняется, – постановил Иган. – Свидетельница, отвечайте на вопрос.

– По-моему, это почерк Родни Арчера.

– Миссис Лавина, а когда вам была передана эта записка?

– Постойте! – воскликнул Фритч. – Ваша честь, я протестую! Еще никто не доказал, что свидетельница вообще когда-либо обладала этой запиской. К тому же непонятно, какое отношение эта записка может иметь к рассматриваемому делу. И вообще мы снова имеем дело с тем, что защита самым бессовестным образом снова ведет перекрестный допрос своего же свидетеля.

– Протест отклоняется. Свидетельница, отвечайте на вопрос, – повторил судья.

– Вы можете ответить на этот вопрос? – спросил Мейсон. – Когда к вам попала эта записка?

– Я… в субботу утром.

– Кто вам ее передал?

– Мистер Арчер.

– Где?

– В кабинете мистера Фритча.

– Ваша честь, – вмешался Фритч, – совершенно ясно, что все эти вопросы направлены на то, чтобы сбить свидетельницу с толку и ввести ее в замешательство. Мне также хотелось бы любезно напомнить, что перекрестный допрос данной свидетельницы уже проводился. Обвинение закончило вызов своих свидетелей.

– Мне есть что ответить на ваши возражения, – заявил судья Иган, – хотя, разумеется, еще слишком рано делать какие-то выводы. Когда адвокат защиты в первый раз обратился к суду с просьбой продолжить перекрестный допрос, я, как и обвинение, почти не сомневался, что это не более чем попытка защиты выиграть время. Теперь же становится вполне очевидно, что все гораздо серьезнее. Мистер Мейсон, я хочу спросить вас, была ли эта записка в вашем распоряжении до начала последнего перерыва?

– Нет, ваша честь.

– У вас ее не было, когда обвинение прекратило вызов своих свидетелей?

– Нет, ваша честь.

– В таком случае, мистер Мейсон, я хочу предложить вам обратиться к суду с повторной просьбой и еще раз вызвать свидетельницу Марту Лавину для перекрестного допроса.

– Я протестую! – воскликнул Фритч. – Это противоречит процедурным правилам! Обвинение закончило вызов своих свидетелей. У мистера Мейсона была возможность для проведения перекрестного допроса этой свидетельницы, во время которого он полностью исчерпал перечень своих вопросов к ней. А теперь, выступая с подобным заявлением, мистер Мейсон тем самым нарушает установленный порядок и расписывается в собственной неорганизованности.

– Насколько я помню положения закона, – возразил судья Иган, – в подобных случаях суду предоставляется полное право действовать на свое усмотрение. И суд намерен удовлетворить просьбу защиты. Суд также напоминает вам, мистер Фритч, что если после того, как мистер Мейсон задаст свои вопросы, вы захотите представить некие дополнительные показания, вам тоже будет предоставлена возможность повторного вызова ваших свидетелей. А сейчас, мистер Мейсон, вы можете допрашивать данную особу не как свидетеля защиты, а как свидетеля противной стороны на перекрестном допросе. Приступайте.

Мейсон снова обратился к Марте Лавине:

– Значит, это почерк мистера Арчера. И мистер Арчер передал вам эту записку в субботу утром в офисе мистера Фритча. Это так?

– Да, – немного поколебавшись, кивнула она.

– И вы ее прочли?

– Да.

– Теперь мне хотелось бы обратить ваше внимание непосредственно на текст записки…

– Ваша честь, я протестую! – вмешался Фритч. – Я протестую против представления данной записки в качестве улики и прочтения ее перед присяжными. Она не внесена в список вещественных доказательств.

Мейсон заметил, что судья Иган колеблется.

– Пожалуй, сначала я сам взгляну на эту бумагу, – произнес он.

Адвокат передал записку судье. Иган пробежал глазами по строчкам, и его взгляд стал еще более суровым.

– Протест обвинения принимается, – оповестил он, – но у защиты есть возможность сформулировать свой вопрос иначе. Конечно, потребуется провести дополнительную экспертизу, прежде чем данная записка будет признана полноценным вещественным доказательством, однако уже сейчас несомненно, что она может послужить основой для ведения дальнейшего перекрестного допроса свидетельницы с целью опровержения ее прежних показаний. Продолжайте, мистер Мейсон.

– Миссис Лавина, – сказал Мейсон, – вы неоднократно заявляли, что за минувшие выходные не общались с мистером Арчером.

– Я заявляла, что не разговаривала с ним.

– Но тем не менее вы с ним общались?

– Ну… смотря что под этим подразумевать.

– Он пытался связаться с вами?

– Он передал мне эту записку.

– Итак, – продолжил адвокат, – теперь я прошу вас припомнить, что вы заказывали в ресторане в тот вечер, когда было совершено нападение.

– Я была там с мистером Арчером. Мы ели французские жареные креветки. И заказали бутылку красного чилийского вина.

– А какой дорогой вы добрались от ресторана до того места, где на вас было совершено нападение?

– Мы проехали по бульвару Харви, затем свернули на Мюррей-роуд, оттуда на бульвар Кристуэлл, где все и случилось.

– Значит, – подытожил Мейсон, – в субботу утром вы получили от мистера Арчера письменное напоминание, в котором, в частности, говорилось:

«Мы поужинали в «Золотом льве». Я заказал для себя «филе миньон» с кровью. Мы пили красное чилийское вино. Точную марку вы не запомнили, но точно знаете, что оно было из Чили. Для себя вы выбрали французские жареные креветки. Выйдя из ресторана, мы сели в машину и поехали по бульвару Харви, после чего через Мюррей-роуд выехали на бульвар Кристуэлл, где на нас было совершено нападение. Я тогда как раз собирался закурить сигарету и от неожиданности выронил прикуриватель, который упал на обшивку сиденья…»

Тут описывается еще много чего, и в этой связи мне хотелось бы спросить вас, миссис Лавина, эта ли записка была вам передана и прочли ли вы ее?

Марта Лавина бросила отчаянный взгляд в сторону Фритча.

– Ваша честь, – немедленно подал голос помощник прокурора, – я протестую против подобного стиля ведения допроса. Я протестую против данного приема дискредитации свидетеля. Записка еще не прошла экспертизу.

– Протест отклоняется, – постановил Иган. – Свидетельница, отвечайте на заданный вопрос.

– Да, – проговорила она.

– Значит, вы прочли записку и использовали ее как основу для своих показаний, данных вами на сегодняшнем заседании, не так ли?

– Я…

– Ваша честь, – не унимался Фритч, – мне не хотелось бы встревать в перекрестный допрос со своими протестами, однако я настаиваю на неправомочности подобных вопросов, которые к тому же основаны на уликах, не фигурирующих в деле. Из того, что мистер Арчер записал что-то на листке бумаги, который затем передал свидетельнице, вовсе не следует, что ее показания базируются не на ее собственных воспоминаниях. Предположим, к примеру, что мистер Арчер просто написал на этом клочке: «Я узнал напавшего на меня грабителя. Это подсудимый». И, на мой взгляд, было бы неправильно объявлять все показания, данные этой свидетельницей, заведомо ложными лишь на том основании, что она прочитала записку, переданную ей другим свидетелем.