Фергюс Хьюм - Безмолвный дом

– Я пытался, но потерпел неудачу, – парировал Гордон Линк, которому не нравилось, когда ему напоминали о его же собственных промахах. – Вам же улыбнулась удача, и вы преуспели.

– Моя удача – плод долгой работы, господин Линк. Я не стал трусливо отступать, подобно вам, при первых же трудностях.

– Хорошо… В общем, в итоге правда установлена, господин Дензил. Поскольку, судя по всему, вы раскрыли заговор, я хотел бы узнать: кто убийца?

– Мы это уже знаем. Убийца – господин Рент.

– И все же вы должны это доказать.

– Я? – презрительно фыркнул Люциан. – Я вообще никому ничего не должен. Я умываю руки. Вы – детектив; вот и посмотрим, сможете ли вы довести до конца дело, от которого дважды отступились. – И Дензил, разозлившись, ушел, оставив Гордона Линка в полном смятении.

В этот момент детектив всем сердцем искренне ненавидел своего удачливого соперника.

Люциан же взял кеб и отправился в отель «Король Джон» в Кингстоне, где его ожидала Диана. Прочитав вечерние газеты, переполненные краткими уведомлениями о смерти Ферручи, она очень сильно перепугалась. Увидев своего возлюбленного, Диана поспешила к нему навстречу и схватила за руку.

– Люциан, я так рада, что вы приехали! – воскликнула она, подведя его к креслу. – Я уже послала вам записку и на Женевскую площадь, и в гостиницу «Сарджент Инн», но вас не было ни дома, ни в офисе.

– Я был занят, дорогая, – с усталым вздохом ответил Люциан. – Я беседовал с Гордоном Линком, рассказал ему о смерти Ферручи, и мы обсуждали причины этого прискорбного события… А также я выслушивал его обвинения.

– Он обвинял вас! И в чем же? – с негодованием поинтересовалась Диана.

– Я заставил Ферручи сказать правду, и когда граф увидел, что у него есть все шансы оказаться в тюрьме, он пошел в спальню и принял яд. Если помните, госпожа Клир говорила, что граф неплохой химик, поэтому, полагаю, он приготовил все заранее. Он очень быстро все это проделал, так что я не успел прийти в себя, а он был уже мертв.

– Люциан! Как это ужасно! – воскликнула Диана, ломая руки.

– Вам-то хорошо говорить, – уныло продолжал молодой человек. – Теперь детали этого дела так или иначе просочатся в газеты, и женщина будет арестована.

– Лидия… И что скажет ее отец? Это разобьет сердце господину Клайну!

– Возможно. Но он должен понимать: это всего лишь последствия того, что сотворила его дочь. Однако, – механически добавил Люциан, – я полагаю, что Лидия виновата не столь сильно, как этот господин Рент. Этот негодяй, как мне кажется, стоит в самом сердце заговора.

Он задумал все это вместе с Ферручи и с легкостью исполнил.

– Так этого Рента арестуют?

– Если найдут. Но я предполагаю, негодяй бежал, испугавшись последствий того, что натворил. После того как он съехал с улицы Джерси, о нем ничего не было слышно. Даже госпожа Клир не знает, где он. Она разместила в газете соответствующие объявления, как у них было условлено, но он так и отозвался.

– А Рода?

– Да и Роды нет на горизонте. Полиция сейчас пытается определить меру вины служанки, Рента, госпожи Клир и Лидии Врэйн. А вот Ферручи, к счастью для него, избежал рук закона, сам себя осудив. Он поступил очень мудро, покончив с собой и избежав позора. Должен признать, это был мужественный человек.

– Ужасно! Ужасно! И будет ли этому конец когда-нибудь?

– Их схватят как соучастников, если они не смогут доказать, что убийца Клира – господин Рент. Тогда с ним будет покончено. Все повесят на него. Но теперь, когда Ферручи мертв, я полагаю, Рода – единственная свидетельница, которая может доказать вину Рента. Именно потому она и убежала. Я не задаюсь вопросом, почему она побоялась остаться. Чувствую, что устал от всего этого, Диана… Пожалуйста, дайте мне бисквит и бокал портвейна. Целый день ничего не ел.

Со вздохом Диана коснулась звонка и, когда появился лакей, сделала заказ. Она чувствовала себя одновременно и подавленной, и радостной – ведь ее отец действительно жив и с ним все в порядке, несмотря на события последних месяцев.

Люциан откинулся на спинку кресла и застыл, поскольку его голова болела от всех этих утренних волнений. Неожиданно он открыл глаза и подпрыгнул. Тут же Диана с восклицанием бросилась к открытой двери, и оба они услышали тонкий, высокий голос женщины, которая поднималась по лестнице.

– Вам не надо знать, как меня зовут, – говорила незваная гостья. – Я сама скажу об этом мисс Врэйн. Лучше отведите меня к ней.

– Лидия! – воскликнул Люциан. – Здесь?.. Святые небеса! Почему она пришла сюда?

Диана ничего не сказала, только поджала губы, когда Лидия появилась вместе с официантом, несущим поднос с бисквитами и вином. «Вдова» была аккуратно одета и носила плотную вуаль, но казалась очень возбужденной. Она не сказала ни слова, даже не поприветствовала Диану, пока официант не оставил комнату и не закрыл дверь. Тогда она отбросила вуаль, открыв измученное лицо и глаза, покрасневшие от слез и переполненные выражением ужаса.

– Довести до смерти! Разве это не ужасно? – завопила она, ломая руки. – В этот раз, Диана, вам все удалось. Ферручи мертв, ваш отец жив, и я вовсе не вдова, только вот мой отец неизвестно где! Мне сказали, что полиция арестует меня.

– Арестует, госпожа Врэйн, – натянуто подтвердила Диана.

– И я так думаю! – рыдала Лидия. – Не хочу, чтобы меня посадили в тюрьму, хотя, что я сделала такого, из-за чего можно сесть в тюрьму, не знаю.

– Что?! – с негодованием воскликнул Люциан. – Вы не знали про этот отвратительный заговор?..

– Я ничего не знаю ни про какие заговоры, – всхлипнула Лидия.

– Разве не вы помогли Ферручи поместить вашего мужа в «Убежище»?

– Я? Я не делала ничего подобного. Я думала, что муж мертв и похоронен, пока Ферручи не раскрыл мне правду, а потом заставил молчать. Я так и не придумала, как выйти из этого положения. А после того как Эркюль покончил с собой… его слуга пришел ко мне. Он сказал, что слышал вашу беседу о госпоже Клир и ее муже… и о том, что мой муж жив… и… и… о Боже! Разве все это не ужасно? Дайте мне стакан вина, Диана, или я прямо сейчас упаду в обморок.

Мисс Врэйн, не говоря ни слова, налила бокал портвейна и вручила его мачехе, которая, пустив слезу, начала потягивать его. Люциан внимательно посмотрел на несчастную маленькую женщину и так и не сказал ни слова. Он лишь задался вопросом: была ли она в действительности столь невинна, как утверждала? Лидия говорила, что не осведомлена об интригах Ферручи, хотя, конечно, извлекла выгоду из всего происходящего. Но она умела так ловко лгать, что молодой адвокат не знал, насколько можно ей верить. Вероятно, она если и принимала в происходящем какое-то участие, то весьма косвенное.

Тем временем Лидия допила вино и немного успокоилась. Люциан спросил, готова ли она говорить дальше.

– Вы все знали. Вы предполагали или подозревали, что ваш муж жив?

– Господин Дензил, – продолжала Лидия с необычной торжественностью, – теперь, когда я замужняя женщина, а не вдова, как считала, то совершенно официально должна заявить, я даже не подозревала, что мой муж жив. Пусть я – плохой человек, но я не настолько плоха, чтобы запереть человека в сумасшедшем доме, притвориться, что он мертв… и все лишь для того, чтобы получить деньги. Если же говорить об идентификации трупа, то это было сделано без задней мысли.

– Вы действительно думали, что это тело моего отца? – с сомнением проговорила Диана.

– Клянусь, – решительно заверила их госпожа Врэйн. – Марк ушел из дому, так как думал, что я все еще кручу роман с Ферручи, чего на самом деле и в помине не было. Между нами словно кошка пробежала… А ведь Марк был настолько слабым и малодушным, наполовину сумасшедшим… А этот морфий и вовсе убивал его. Когда я увидела объявление о человеке, убитом на Женевской площади, который к тому же называл себя Бервином, человеком со шрамом на щеке… я подумала, что это мог быть только мой муж. Когда гроб открыли, я действительно решила, что вижу тело мертвого Марка. Лицо точно такое же, и травмировано так же.

– А что относительно отсутствующего пальца, госпожа Врэйн? Насколько я помню, вы даже рассказали, как он его потерял.

– Хорошо, тут вы меня подловили, – расстроившись, вздохнула Лидия. – Я знала, что у Марка был этот палец, когда он ушел из дому, но Ферручи сказал, что если я не придумаю историю, то полиция откажется признавать опознание. Так как я бьша уверена, что это труп Марка, я сказала, что он потерял палец на Диком Западе. Не думаю, чтобы от этой маленькой фантазии был какой-то вред. Но лицо мертвеца было лицом моего мужа, к тому же он назвался Бервином – взял себе за имя название поместья. И шрам на щеке… Теперь я знаю, что все это придумал Эрюоль, но тогда-то я ничего не знала.