Саймон Кларк - Падающая звезда

— Он собирается напасть на моего сына?

— Вот именно. В течение сорока восьми часов он убьет вашего сына в вашем же доме.

Профессор смертельно побледнел:

— Господи боже! Какое зловещее предсказание! Откуда вы это узнали?

— Я вернусь сюда завтра утром, тогда все и объясню.

— Но моему сыну грозит смерть! Зачем только вы сказали мне об этом?

— Это было необходимо. Завтра я сделаю все, что смогу, чтобы спасти вашего сына, — но мы должны понимать, что наш противник — не просто безумец. Он на редкость изворотливый безумец.

— Пожалуйста, не уезжайте!

— Я должен сделать кое-какие необходимые приготовления. Будьте добры, передайте мне веточку тимьяна со стола. Спасибо, профессор.

Мы с профессором — я на диване, он с несчастным видом притулившись на краешке кресла — внимательно следили за Холмсом.

А Холмс подошел к окну, где было больше всего света. С присущей ему сосредоточенностью он изучал стебель и листья растения.

— Это богородицына трава, более известная как дикий тимьян. Многолетний полукустарник, предпочитающий незатененные песчаные участки, в особенности вересковые пустоши; цветки — круглые, фиолетово-красноватые. — Холмс поднес тимьян к носу. — Сильный аромат, — добавил он и принялся внимательно разглядывать стебель растения. — Очевидно, доктор Колумбайн сделал это растение своей визитной карточкой преднамеренно. Так, а теперь дайте-ка посмотреть… Ага! — довольно воскликнул Холмс. — Сейчас узнаем, сможет ли эта веточка рассказать нам о Колумбайне больше, чем ему того хотелось бы. — Вытащив из кармана визитную карту, Холмс положил ее на небольшой столик у окна лицевой стороной вниз. Затем ловко достал из кармана брюк швейцарский армейский нож и острым лезвием принялся аккуратно скоблить один из стебельков.

— Мистер Холмс, ну что там? — нетерпеливо спросил профессор. — Что вы обнаружили?

— Одну минуту, сэр.

— Вы сказали, что тимьян часто растет на пустошах. Наверное, этот безумец сорвал его на вересковой пустоши Хэмпстеда — она всего лишь через дорогу от моего дома.

— Ах, профессор, это вовсе не обязательно. Но этот стебелек сам расскажет нам о своем происхождении.

Насколько мне было видно с моего места, со стебля на белую визитную карточку падали какие-то крошечные темные частицы. Холмс внимательнейшим образом изучил их, разровняв по ширине визитки ножом.

— На самом деле, — уверенно заговорил он, — этот тимьян рос возле железной дороги, ведущей к станции Кингс-кросс, которую обслуживает Большая Западная железная дорога.

— Но как?! Я не понимаю… — Профессор в изумлении качал головой.

— Профессор, вы, разумеется, знаете, что из паровозных труб вырываются не только дым и сажа, но и крошечные частицы непрогоревшего угля. Уголь, добываемый в наших краях, очень твердый и никаких следов на бумаге не оставляет; уэльский же, напротив, весьма мягок и отлично пачкает бумагу. По цвету он похож на уголь, какой используют художники. К листьям тимьяна пристало множество угольных крошек — следовательно, растение сорвали неподалеку от железной дороги. Уголь, без сомнения, из Уэльса — обратите внимание на черные отметины на моей визитке. Отсюда я заключаю, что тимьян рос рядом с ширококолейной железной дорогой. Но именно такие рельсы ведут к вокзалу Кингс-кросс. Известно, что единоличное право на использование уэльского угля принадлежит Большой Западной железной дороге. Отсюда можно сделать вывод, что в данный момент доктор Колумбайн ведет незавидную жизнь бездомного и околачивается в окрестностях вышеупомянутой железной дороги.

— Да, — кивнул немало ошарашенный профессор. — Но что нам теперь делать? Как нам его найти?

Вместо ответа Холмс взмахнул рукой, и мы с профессором нетерпеливо подались вперед. Очевидно, Холмс углядел в комнате что-то крайне важное. Я попытался проследить за его острым как бритва взглядом, но ничего интересного не увидел.

— Оставьте это мне, профессор, — решительно заявил Холмс. — Я подниму по тревоге всех знакомых полицейских, и они будут обыскивать трактиры, пивнушки и вокзалы до тех пор, пока не найдут этого человека. Вы говорите, он чрезвычайно малого роста, с растрепанными рыжими волосами и бачками?

— Да.

— Скорее, Ватсон. Не будем терять попусту время.

Профессор явно пришел в ужас от перспективы еще одну ночь провести в одиночестве, дожидаясь появления безумца.

— А вдруг он вернется сегодня, а не завтра?

— Это невозможно.

— Вы в этом уверены?

— Уверен.

— Но почему?

— Объяснения подождут до завтра.

Я уже начал подниматься с дивана, когда вдруг произошло нечто поразительное.

Холмс решительно направился к выходу, явно желая покинуть этот дом. Но, открыв дверь в коридор, он вдруг резко развернулся и пошел обратно. Двигаясь совершенно бесшумно, он поднял лежащий на столе номер «Таймс» и так же тихо его развернул.

Мы с профессором, пребывая в полной растерянности, следили за действиями Холмса, который ловким движением потряс газету, разделив ее на отдельные листы.

Растерянность быстро перешла в изумление, когда Холмс вдруг вытащил из кармана коробок спичек, чиркнул одной и поднес огонек к уголку газеты.

Сухая бумага занялась мгновенно.

С торжествующим видом Холмс бросил горящую газету за каминную решетку. Восходящий поток воздуха тут же затянул в трубу камина клочки бумаги, пепел и дым.

Профессор Хардкасл удивленно ахнул и вцепился трясущимися руками в подлокотники кресла.

Наверное, счел моего друга еще одним сумасшедшим.

Впрочем, мне и самому уже начало казаться, что самый блестящий сыщик мира перегрелся на беспощадном солнце жаркого июньского дня, когда я вдруг услышал ужасный грохот и последовавший за ним удар.

Спустя мгновение из каминной трубы вместе с пеплом, искрами и обрывками все еще горящей газеты вывалилось нечто, похожее на ворох грязных тряпок.

Я не поверил своим глазам, когда из этого вороха показались вымазанные сажей руки. Прежде чем я успел что-либо предпринять, эти руки ухватили Шерлока Холмса за запястья.

— Профессор! — крикнул Холмс, сражаясь с существом, возникшим из тряпок. — Пришло время вашему садовнику доказать свою верность делом! Он нам очень пригодится! Прямо сейчас!

Оправившись от шока, я бросился на помощь другу, который как раз пытался вытащить из камина шипящего, плюющегося демона, норовившего лягнуть нас побольнее босыми ногами, черными от сажи.

— Осторожнее, Ватсон! У него бритва!

Холмс, опершись о каминную решетку ногами, схватил чудище за руки и сильно дернул, проследив при этом, чтобы лезвие, которое существо сжимало в руке, не полоснуло его самого.

С яростным воплем из тряпок показалась голова.

Под кипой огненно-рыжих волос обнаружилось бледное лицо с горящими как прожекторы глазами.

Существо куда больше походило на обезьяну, чем на человека. Как бы то ни было, я схватил его за ворот и вдвоем с Холмсом оттащил от камина. Все это время он шипел, хрипел и плевался, вызывая у меня отвращение, смешанное с ужасом.

— Ватсон, держите его за руки. Крепко держите! Он нам своей бритвой головы может отрезать. Так… Не отпускайте. Ай! Осторожно, этот черт кусается. Ну где же этот… А, вот и он! Слава богу!

Садовник, внявший просьбам профессора, тут же включился в дело. Он обхватил сумасшедшего своими мощными ручищами и держал, пока мы с Холмсом связывали тому руки и ноги шнурами от штор.

И вот у наших ног, извиваясь и шипя, не в силах избавиться от пут, лежал и строил невероятные гримасы маленький человечек — почти гном — с огненно-рыжими волосами.

Холмс выпрямился и попытался привести в порядок дыхание:

— Итак… Это доктор Колумбайн.

— Да… — Профессор Хардкасл еще не пришел в себя. — Да… Значит, все это время он прожил на выступе кладки в дымоходе?

— Совершенно верно, сэр. И слышал каждое слово, произнесенное в этой комнате. А теперь попросите Кларксона вызвать полицию. Только, профессор… Будьте так любезны, позвольте ему переобуться в собственные сапоги — эти ему уже все ноги стерли.

Вскоре полицейские увезли безумца, изрыгающего проклятия, предварительно упаковав его в смирительную рубашку.

Холмс закурил папиросу и приступил к рассказу:

— Этот несчастный сумасшедший, доктор Колумбайн, на все был готов, лишь бы отомстить вам, профессор. Из садистских наклонностей он пожелал продлить ваши муки, прежде чем приступить к убийству вашего сына. Он решил спрятаться у вас в доме, появляясь и исчезая так же неожиданно, как если бы у него был плащ-невидимка. Именно он положил столь очевидные улики, как аэролит и тимьян, на тумбочку в комнате вашего сына. Можете представить, как он веселился, прячась в дымоходе и слушая, как вы с женой встревоженно обсуждаете незнакомца, проникшего в дом. Словно вампир, наслаждающийся кровью, он упивался вашим страхом.