Рекс Стаут - Слишком много женщин (сборник)

Особый интерес вызвал у меня шеф по контролю корреспонденции. В конце концов, Уолдо Уилмот Мур трудился под его началом. Однако я постарался не уделить ему лишнего времени или внимания сразу. Фамилия его была Дикерсон, он годился мне в дедушки, и у него слезились глаза.

Из нашей короткой беседы я усвоил, что обязанностью контролера корреспонденции было шнырять вокруг, по малейшему капризу пикировать на лежащее без надзора письмо и уносить его в когтях к себе в кабинет для тщательной проверки содержания, тона, соответствия политике компании, выдержанности стиля и четкости оформления.

Стало быть, в отделе фондов контролеру рады не больше, чем сотруднику военной полиции – где-нибудь в окопе. И это все усложняло. По всему выходило, что идея прикончить Мура могла прийти на ум любому письмоводителю или стенографу в отделе. Включая тех, кто успел потерять работу. А ведь текучка кадров составила двадцать восемь процентов!

В одиночку разбирать по соломинке весь этот стог сена не входило в мой план достижения счастья, хотя по упомянутым выше причинам процесс мог оказаться весьма занимательным.

Кабинет Керра Нейлора также располагался в углу, но во всех отношениях выглядел куда более скромно, чем офис президента компании двумя этажами выше. По одной стене потолок подпирали канцелярские шкафы с картотекой, на столах громоздились стопы бумаг, занявшие в придачу и пару кресел. Когда мы уселись (он – во главе стола, я же – сбоку и поодаль), мне вздумалось уточнить:

– Значит, девственниц вы предпочитаете не нанимать?

– Что? – Он захихикал. – А, это всего лишь наблюдение. Нет, мистер Трут, у нас нет подобных предубеждений. Просто я сомневаюсь, что девственницы тут водятся. Итак, с чего вы собираетесь начать?

Тоненький тенор Нейлора вполне соответствовал внешности. Назвать его пигмеем язык бы не повернулся, но в день, когда его лепили, глину явно приходилось экономить. С краской, очевидно, тоже случились перебои: кожа Нейлора выглядела бесцветной, и только глаза подсказывали, что он еще дышит. Цветом они опять же не вышли, зато сохраняли резвый, танцующий блеск, шедший откуда-то из глубины.

– Думаю, – начал я, – для начала стоит просто побродить тут и составить план действий. То есть совсем нет девственниц? Кто же сорвал все цветочки? Кстати, можете звать меня Питом. Как все.

В ряды служащих «Нейлор – Керр» я решил внедриться под именем Питера Трута: мне нравилось, как это звучит. Пайн посчитал, что имя Арчи Гудвин может кому-то показаться знакомым. К вопросу же о девственницах я вернулся для поддержания разговора, надеясь по ходу беседы присмотреться к Нейлору. Увы, то свое замечание он, по-видимому, и впрямь отпустил случайно, и проблема девственниц не слишком его занимала, как это нередко бывает с мужчинами за пятьдесят. Мою подначку он пропустил мимо ушей.

– Как я понимаю, вы намерены досконально изучить проблемы нашего персонала: что было, что есть, на чем сердце успокоится. Если пожелаете начать с конкретики, а уж потом делать обобщения, я предложил бы рассмотреть личное дело Уолдо Уилмота Мура. Он работал у нас на должности контролера в прошлом году, с восьмого апреля по четвертое декабря. Его убили.

Потаенный блеск в глазах Нейлора затанцевал на поверхности и юркнул обратно вглубь. Вопреки стремительному развитию разговора я сумел сохранить невозмутимую мину. Впрочем, кто же откажется удовлетворить любопытство и поохать над жертвой убийства? Естественная реакция, по-моему. Лучше будет отпустить вожжи и хотя бы бровь приподнять.

– Вот тебе раз! – сказал я. – Мне не сообщили, что все настолько запущено. Убили, говорите? Прямо здесь?

– Нет-нет, не в здании. Посреди ночи, на Тридцать девятой улице. Его переехали машиной. Вся голова всмятку, – пискнул мистер Нейлор. А может, то был не писк, а скрип натянутых нервов, вдруг давших слабину. – Меня в числе прочих пригласили в морг на опознание. Престранное это ощущение, могу вам доложить, когда пытаешься в чем-то плоском распознать прежде шарообразный предмет. Попробуй угадай апельсин в оранжевом блине. Чрезвычайно увлекательно, но пытаться снова я бы не стал.

– И как, удалось вам его опознать?

– Ну конечно. Вне всяких сомнений.

– Почему же тогда вы говорите, что он был убит? Злодея все-таки нашли?

– Ничего подобного. Кажется, в полиции смерть Мура посчитали несчастным случаем. Это у них называется «дорожное происшествие с неизвестным виновником».

– Значит, все-таки не убийство. В юридическом смысле.

Нейлор улыбнулся мне. Его чистенькие тонкие губы, сложенные в куриную гузку, сумели бы выразить немногое, но это точно была улыбка, хотя она и пропала, едва возникнув.

– Мистер Трут, – заговорил он опять, – если мы хотим работать локоть к локтю, нам стоило бы научиться понимать друг друга. Я человек проницательный. Вы удивились бы, поняв, насколько хорошо я вас уже изучил. Одна моя черта говорит о многом: языки всегда давались мне без труда. Я привык предельно тщательно выбирать слова. Стараюсь обходиться без эвфемизмов и околичностей, будучи осведомлен обо всех глаголах, включая жаргонизмы, которыми можно описать причину чьей-то смерти. Что я говорил о происшествии с Муром?

– Вы сказали, он был убит.

– Именно. Значит, это я и хотел сказать.

– Прекрасно, мистер Нейлор, но я тоже не прочь поиграть в слова.

У меня возникло ощущение, что такую подачу я смогу отбить. Пусть причина, по которой он размахался битой, остается туманной, мне, возможно, повезет выиграть этот период (а то и всю игру) в первое же рабочее утро! Попытаться стоило. Мои губы сами растянулись в улыбке.

– Знаете, я просто обожаю слова, – сообщил я Нейлору. – Мои оценки по грамматике никогда не опускались ниже четверки, вплоть до восьмого класса. Не то чтобы мне неймется, но раз уж речь зашла о словах… Услышав от вас, будто Мура убили, я могу заключить, что водитель злополучной машины был с ним знаком и намеренно направил на него автомобиль, желая его прикончить или, как минимум, покалечить. Не к этому ли все сводится?

Нейлор озирал стену над моим плечом. Его обращенные ввысь, замершие глаза не обнаруживали прежнего блеска, и мне пришлось вывернуть шею, чтобы понять, чем же он так заинтересовался. Пустая стена, не считая большого циферблата часов. Когда я опять обернулся к Нейлору, его взгляд спустился на уровень моей головы.

Та же скупая улыбка.

– Двадцать минут одиннадцатого, – огорченно сообщил он. – Мне показалось, мистер Трут, что президент Пайн нанял вас, чтобы разрешить проблему с текучкой наших кадров. Как по-вашему, понравится ли ему, что вы проводите время за болтовней об убийстве, которое никак не связано с данным вам поручением?

Вот же ловкач плюгавый! Как отобьешь такой крученый мяч? Мне виделся только один способ: насадить Нейлора на швабру и протереть им полы. Впрочем, пока это удовольствие пришлось отложить на неопределенный срок. Проглотив обиду, я поднялся со стула и усмехнулся сверху вниз:

– Точно, молоть языком я мастер. Как мило, что вы послушали. Может, отправите наверх циркуляр? Или как там у вас делается? Пусть удержат с меня часовое жалованье в тройном размере? Заслужил, каюсь.

И я вышел. Если «свои нюансы», упомянутые Пайном, включали острое желание (его самого и других боссов компании) привязать к хвосту Керра Нейлора консервную банку и погонять его хорошенько, буду счастлив помочь. Скользкий, недобрый тип…

Нейлор до того меня раззадорил, что из его кабинета я сразу двинулся на середину основного зала, наугад лавируя в лабиринте письменных столов и отчаянно крутя головой, чтобы сделать выбор, такой нелегкий в этом вихре лиц, плеч и рук. Далеко не сразу я остановил его на девушке, наверняка прежде работавшей в модном агентстве Пауэрса[2] и уволенной только потому, что в ее присутствии все прочие модели выглядели так себе.

Когда я присел на краешек стола, она обратила ко мне ясный голубой взор. Глаза ангела, глаза целомудренной девы.

Я придвинулся ближе.

– Меня зовут Питер Трут, – заговорил я. – Меня наняли как специалиста по кадрам. Быть может, шеф вашей секции предупреждал обо мне?

– Предупреждал, – ответила красавица теплым, мелодичным голосом. Всегда питал слабость к контральто.

– В таком случае подскажите, пожалуйста, какие слухи ходят здесь о человеке по фамилии Мур. Об Уолдо Уилмоте Муре. Вы были знакомы, пока он тут работал?

Девушка покачала головой.

– Мне так жаль, – сказала она, каким-то чудом сумев вложить в голос еще больше тепла, – но я только позавчера устроилась, а в пятницу уже ухожу. И только потому, что не умею писать без ошибок! Никогда не получалось… – Ее милые пальчики удобно устроились на моем колене, глаза постарались проникнуть в самое сердце: – Мистер Трут, не посоветуете ли какую-нибудь работу, где можно забыть о правописании?