Роберт Гулик - Судья Ди за работой

— О да. Суть в том, что её отец, отставной староста, не слишком умело распоряжался своими финансами и оказался весь в долгах перед тем богатым судовладельцем — Хуа Минем. Уже около месяца этот бессердечный ростовщик понуждает старика передать ему землю в счёт погашения долга, но староста хочет сохранить её. Эта земля испокон веков принадлежала его семейству, а кроме того, он чувствует свою ответственность за благоденствие крестьян-арендаторов. Хуа же по семь шкур сдерёт с этих несчастных! Старик умолял Хуа подождать окончания жатвы, когда он сможет заплатить хотя бы чудовищные проценты. Но Хуа настаивал на немедленном возвращении долга, так как в этом случае земля достанется ему за гроши. Госпожа Хо очень переживала за отца, она дважды просила меня проводить её на встречу с Хуа. Она делала всё возможное, чтобы убедить его не требовать немедленного платежа, но эта грязная крыса соглашался, только если она с ним переспит!

— Господин Хо знал об этих посещениях?

— Нет. Мы понимали, насколько тяжело ему будет услышать, что его тесть находится на грани разорения, а он ничего не сделал, чтобы помочь старику. Знаете, у господина Хо нет собственного капитала. Он может рассчитывать лишь на скромную пенсию.

— Вы оба проявляли просто чудеса доброты по отношению к господину Хо!

— Он заслужил её, он порядочный человек. Единственная вещь, которую он не мог дать своей жене, — это духовное общение, и она искала его со мной.

— Я никогда не встречал столь вопиющего отсутствия элементарных основ морали! — с отвращением воскликнул судья. Он встал и отдал приказ судейскому врачу: — Препроводите этого человека к начальнику стражи. Его следует отправить в тюрьму как подозреваемого в убийстве. После этого вы со стражниками перевезёте труп госпожи Хо в судебную управу и произведёте самое тщательное вскрытие. Доложите мне сразу, как закончите. Я буду в своём кабинете.

И он удалился, гневно потряхивая рукавами одеяния.

Господин Хо и два судовладельца ждали в кабинете судьи Ди; с ними был судейский писарь. Они хотели встать, когда вошёл судья, но он жестам велел им оставаться на своих местах. После чего занял кресло за своим столом и попросил писаря наполнить чашки.

— Всё устроено, ваша честь? — спросил господин Хо безжизненным голосом.

Судья Ди опустошил свою чашку, затем облокотился на стол и медленно произнёс:

— Не совсем, господин Хо. У меня для вас плохие новости. Я выяснил, что ваша жена не покончила с собой. Она была убита.

Господин Хо вскрикнул. Господа Хуа и Йи обменялись изумлёнными взглядами. Затем господин Хо выдавил из себя:

— Убита? Кто это сделал? И зачем, во имя Неба?

— Улики указывают на художника по имени Фан.

— Фан? Художник? Никогда не слышал о нём!

— Я предупреждал вас, что принёс дурные вести, господин Хо. Очень дурные. До того как вы вступили в брак со своей женой, она поддерживала дружеские отношения с этим художником. После замужества они продолжали тайком встречаться в садовой беседке. Вероятно, в конце концов он ей надоел, и ваша супруга решила положить конец порочной связи. Зная, что весь день вы проведёте здесь, она могла послать Фану записку с просьбой о встрече. А если впоследствии она заявила, что бросает его, он вполне мог убить её.

Хо, поджав губы, уставился в одну точку. Йи и Хуа выглядели смущёнными; они было попытались встать и оставить судью с Хо наедине. Однако судья Ди жестом, не допускающим возражений, велел им оставаться на своих местах. Наконец господин Хо перевёл взгляд на судью и спросил:

— Как этот злодей убил её?

— Её ударили в висок и, бесчувственную, удавили, подвесив за шею на балке. Убийца опрокинул чайник, тем самым зафиксировав, что мерзкое его деяние было совершено в половине пятого или около того. Могу добавить, что примерно в это время свидетель видел художника Фана слоняющимся у калитки вашего сада.

Тут в дверь постучали. Вошёл судебный врач и передал судье бумагу. Быстро просмотрев отчёт о вскрытии, судья убедился, что причиной смерти послужило медленное удушение. Помимо синяка на виске, на теле не оказалось никаких следов насилия. Женщина была на третьем месяце беременности.

Судья Ди неторопливо свернул бумагу и сунул в рукав. Затем он обратился к судебному врачу:

— Вели начальнику стражи освободить мужчину, которого он заключил в тюрьму. Но пусть этот человек не уходит, а подождёт в караульном помещении. Возможно, позже я задам ему несколько вопросов.

Когда судебный врач удалился, господин Хо вскочил с места и прохрипел:

— Если ваша честь разрешит, я позволю себе откланяться. Я должен…

— Не сейчас, — прервал его судья. — Сначала я хочу задать вам один вопрос, Здесь, при господах Хуа и Йи.

Хо вновь уселся с озадаченным видом.

— Вы оставили свою жену в беседке примерно в два часа, господин Хо, — начал судья Ди. — И потом находились в этом кабинете до пяти, когда ваш управляющий прибыл с сообщением о кончине вашей жены. Она могла умереть в любое время между двумя и пятью часами. И всё же, когда я сообщил вам о её самоубийстве, вы сказали: «Всего через несколько часов после того, как я попрощался с ней…» — как подтвердят господа Хуа и Йи. Откуда вы знаете, что она умерла примерно в половине пятого?

Хо не ответил и, вытаращив глаза, уставился на судью. Судья Ди продолжил неожиданно суровым голосом:

— Тогда я расскажу вам! Потому что когда в два часа, сразу после ухода служанки, вы убили свою жену, то намеренно выплеснули чай на часы-курильницу. Видимо, вы считаете меня достойным противником — весьма признателен. Вы понимали, что если я осмотрю место преступления, то обнаружу истинную причину смерти вашей жены и благодаря часам-курильнице сделаю вывод, что всё произошло около половины пятого. Вы также решили, что рано или поздно я узнаю, что примерно в это же время Фан был у калитки сада — его привела туда посланная вами фальшивая записка. Это был ловкий план, Хо, достойный знатока криминалистики. Но искусная подделка вас и погубила. Вы сказали себе: меня никогда не заподозрят, потому что есть бесспорное указание на половину пятого как на время убийства. И тут этот нечаянный промах насчёт «всего нескольких часов после того, как я попрощался с ней». В тот момент оговорка не показалась мне странной. Но как только я понял, что, если Фан не убивал, значит, убийца — вы, я вспомнил эти слова, и они стали решающим доказательством вашей вины. Пять Благоприятных Облаков оказались для вас не слишком благоприятными, господин Хо!

Хо выпрямился и сухо поинтересовался:

— Зачем мне понадобилось убивать собственную жену?

— Я расскажу вам. Вы узнали о её тайных встречах с Фаном и, когда она сообщила вам, что беременна, решили одним ударом уничтожить их обоих. Вы допустили, что Фан является отцом будущего ребёнка и…

— Нет, не он! — неожиданно взвизгнул Хо. — Вы думаете, эта жалкая личность способна… Нет, это был мой ребёнок, слышите, вы! Эта парочка была способна лишь на тошнотворную, слюнявую болтовню! И какие милые слова я подслушал о собственной персоне, — порядочный, но такой скучный муж, который получил право на её тело, но, представьте себе, никогда не поймёт её возвышенную душу! Я бы мог, мог… — От бессильной ярости он начал заикаться, но потом взял себя в руки и продолжил поспокойнее: — Я не хотел ребёнка от женщины с душой уличной девки, женщины, которая…

— Хватит! — отрезал судья Ди и хлопнул в ладоши. Когда вошёл начальник стражи, судья сказал: — Заключите этого убийцу в кандалы и упрячьте под замок. Его полное признание я выслушаю завтра в суде.

После того как начальник стражи вывел Хо, судья обратился к Йи Пену:

— Писарь проводит вас, господин Йи.

Повернувшись ко второму судовладельцу, он добавил:

— А вас, господин Хуа, я попрошу остаться, я хочу поговорить с вами наедине.

Когда все прочие вышли, Хуа проговорил масленым голосом:

— Ваша честь раскрыли это преступление удивительно быстро! Подумать на Хо… — Он горестно покачал головой.

Судья Ди мрачно посмотрел на него.

— В качестве подозреваемого Фан меня не особо устраивал, — сухо заметил он. — Улики против него казались слишком явными, в то время как способ убийства абсолютно не соответствовал его личности. Я велел моим кули нести меня сюда кружной дорогой, чтобы получить немного времени для размышлений. Я рассудил, что, поскольку сфабриковать улики мог только свой, значит, это Хо, — банальная тема обманутого мужа, который хочет разом отомстить неверной жене и её любовнику. Но почему Хо так долго выжидал? Ему было известно всё о записках, которые посылала Фану госпожа Хо; должно быть, он давным-давно знал о их тайных встречах. Когда в отчёте о вскрытии я прочитал о беременности госпожи Хо, то понял, что именно эта новость заставила его действовать. И я оказался прав, хотя теперь нам известно, что им двигали чувства, отличные от тех, которые предполагал я. — Не отводя от судовладельца угрюмого взгляда, он продолжил: — Фальшивые улики мог сфабриковать только домочадец, хорошо знакомый с часами-курильницей и почерком госпожи Хо. Что и спасло вас от обвинения в этом убийстве, господин Хуа!