Евгений Велтистов - Все приключения Электроника

После таких увлечений техникой неизбежно бывают неприятности: отец должен расписаться в дневнике. Павел Антонович укоризненно смотрит на сына и качает головой. Сергей отворачивается, внимательно рассматривает книжный шкаф, пожимает плечами:

– Ну, не вышла задача… Что тут такого? Дурацкие пешеходы. Идут, отдыхают, садятся на поезд…

– А теперь ты ее решил?

– Решил, – скучно говорит Сережка. – Вообще не могу я долго возиться с уравнениями… Голова болит.

Но никакие отговорки не помогают, приходится сидеть над задачником. Сережка читает и перечитывает пять строк о садовнике, собравшем богатый урожай яблок и груш, а сам думает о собаке, которая в темноте долго бежала за ним. Он тихонько свистел ей и все оглядывался: бежит ли? Собака то трусила следом, то останавливалась, садилась и как-то тоскливо смотрела на Сережку. У нее был белый треугольник на груди, одно ухо торчком, а второе будто сломано посредине.

У подъезда Сережка приготовился взять ее на руки, но она чего-то испугалась, отскочила и убежала.

Сережка опять тупо смотрит в задачник, катает по столу ручку. Потом захлопывает книгу, быстро складывает все в портфель. Он нашел самое простое решение: «Спишу у Профессора».

Профессор, или Вовка Корольков, – сосед Сыроежкина по парте. Его тетради – хоть сейчас на выставку или в музей: ни клякс, ни исправлений, одни аккуратные мелкие буквочки и цифры. Да и самого хозяина тетрадей можно демонстрировать в музее. Профессор знает про все на свете, начиная от моллюсков и кончая космосом. Но он не задается, никогда не задирает нос перед товарищами. Для него самое главное в жизни – это математика. Увидев какое-нибудь уравнение, Профессор забывает обо всем на свете. Правда, когда Сережка не может справиться с задачкой, Профессор спускается со своих высот и подсказывает решение. Для этого его нужно как следует толкнуть в бок.

Но особой дружбы между соседями не было. Профессор дружил с Макаром Гусевым, сидевшим на первой парте и заслонявшим остальным добрую четверть доски. Забавная это была пара: худой, бледный, самый маленький в классе Профессор, известный запусками самодельных ракет, разными хитроумными выдумками, и здоровенный, румяный, с кулаками, как дыньки, Макар Гусев. Он, Макар, прославлял своего приятеля, а иногда даже подавал ему неожиданные идеи: предлагал делать лыжи с моторчиком, варить лимонное масло и так далее. У Макара тоже не было никаких сомнений в своем будущем. Когда заходила об этом речь, он демонстрировал свои мышцы и говорил: «Само собой, буду возиться с машинами. Вот у Профессора голова особенная. Путь он и ломает ее. А я чихал на эти премудрости».

Если Профессор был симпатичен Сережке, то верзила Гусев попортил ему немало крови. Фамилия Сережки с первой же встречи показалась Макару чересчур забавной и потом просто не давала ему покоя, словно щекотала.

– Привет, Сыроежкин! – басом кричал еще издали Макар. – Сыр ешь или не ешь?

Если Сережка отвечал, что он не ест, Макар продолжал:

– Тогда ты должен быть Сыроножкин, Сыроручкин или Сыроушкин!

Сергей пробовал отвечать утвердительно, но и тут Макар не успокаивался и провозглашал:

– Внимание! Идет Сыр Сырыч Сыров, он же Сережка Сыроежкин, большой знаток и любитель всех сортов сыра во всем мире. Скажите, пожалуйста, что вы ели на завтрак?

И тогда Сережка решил ничего не говорить и молча поднимался в класс.

Гусев не отставал от него ни на шаг.

– Послушай, как тебя -Сыроглазкин? Я вчера забыл твою фамилию и мучился всю ночь. Сырокошкин? Сыромышкин? Сыросороконожкин?

Иногда Сережка так злился на приставалу, что был готов его ударить. Но начинать первому не хотелось, а верзила ни с кем не дрался. Оставалось перенять метод у противника. И Сережка на уроках осторожно водил мелом по спине Макара – ведь она торчала прямо перед ним. Класс посмеивался, созерцая слово «Гусь», а Макар подозрительно оглядывался. На переменке он гонялся за Сережкой, но поймать более верткого обидчика не мог и издали грозил кулаком-дынькой.

Эти маленькие обиды мгновенно забывались, прекращались короткие потасовки в углах, когда появлялись Виктор Попов и Спартак Неделин из девятого "А". При всем желании нельзя было отыскать в школе такого человека, который бы не знал выдающихся математиков. О них ходили легенды. Мальчишки табуном следовали за знаменитой парой и передавали друг другу новости:

– Ребята, Неделин свалил замечательное неравенство! Все бились -и ничего, а он взял и свалил. А Спартак зато доказал труднейшую теорему!

Знаменитости между тем не обращали на пышную свиту ни малейшего внимания. Они неторопливо прогуливались по залу и загадывали друг другу музыкальные задачки: тихонько насвистывали или напевали мелодии и угадывали композитора. Потом звенел звонок, двери девятого "А" закрывались, и школа ждала новостей.

Новости бывали самые разные:

– Слышали? Неделин весь урок с учителем спорил. Тот доказывает свое, а этот -свое. Так до самого звонка и говорили.

– Хорошо ему, он все знает. А тут не успеешь спокойно посидеть на месте, как уже тянут к доске.

– Видели, Спартак надел красную майку? Под рубашкой просвечивает. Опять забьет голы биологам!

– Ну и что? Там учатся одни девчонки. А ребят -раз-два и обчелся. И все хилые. Не мудрено их обыграть… Вот Попов скрипку новую купил! Такие концерты закатывает, что все соседи не спят.

– Да я сам живу под Спартаком. На два этажа ниже. Знаешь, как он гремит на рояле! Что твоя скрипка! Рояль на все десять этажей слышно.

– Что ты очки нацепил? Не на Витьку ли Попова хочешь быть похож? Ваш Витька слабак, футбол не гоняет. Смотри, зачахнешь с этими очками. Лучше грамм здоровья, чем тонна знаний.

– Сам ты слабак! Я делаю зарядку каждый день. И прыгнул дальше тебя!

Как видите, поклонники математики из всех классов разделились на два лагеря. Одни подражали задумчивому, серьезному Попову, иронически смотрящему на шумные развлечения. Обожатели живого, мускулистого Спартака восхваляли спорт и пытались сочинять стихи, кто знает – лучше или хуже тех, которые Неделин печатал в каждом номере стенгазеты. Единственное, на чем сходились два лагеря, что математика – основа всей жизни.

Сыроежкин, конечно, был сторонником веселого Спартака, хотя тот и не оказывал ему никаких знаков внимания. А Попова семиклассник сторонился после одного происшествия. Сережка бежал по коридору, как вдруг резко распахнулась дверь и треснула его по голове. Случайный виновник этого удара – Виктор Попов – был, видимо, занят своими мыслями. Он и не взглянул на пострадавшего, лишь бросил на ходу:

– Эй, малыш, осторожнее!

Тут Сережка взбесился. Не потому, что получил здоровенную шишку на лбу. Его взбесило само обращение.

– Какой большой нашелся!…-процедил он сквозь зубы. – Как дам сейчас по очкам, чтоб смотрел, куда идешь!

Попов остановился, с удивлением оглядел незнакомую фигуру и неожиданно спросил:

– Эй ты, забияка, скажи мне лучше, что такое «Альджебр и аль-мукабала»?

Сергей ничего не ответил. Он пошире расставил ноги и сунул руки в карманы брюк.

– Пора бы знать, что это -математическое сочинение девятого века, которое дало название алгебре. – Попов глядел на забияку с явной иронией. – И между прочим, молодой человек, профессора, которые навещают нашу школу, называют меня коллегой. Слышал? Коллегой.

На этом, собственно, столкновение кончилось.

Витька Попов давным-давно все забыл. А Сыроежкин помнил. И быть может, именно после того случая он придумал такую историю.

Вот он через два года – никому не известный девятиклассник – приходит в университет на математическую олимпиаду. Берет лист бумаги, читает условия задач. Десять минут – и он подает комиссии исписанный листок. В зале скрипят вовсю перья, но он удаляется, даже не оглянувшись. Комиссия читает его работу и дивится: «Кто такой этот Сыроежкин? Никогда не посещал математических кружков, не присутствовал на заседаниях секции и так легко, играючи нашел свои остроумные решения. Даже странно, что для него не существует неразрешенных задач…»

А на другой день повесят плакат:

«Первое место занял ученик девятого класса Сергей Сыроежкин. Почет и слава!…»

Витька Попов узнает об этом и протягивает руку примирения: «Извини, коллега. Такие задачи не мог решить даже я…»

А что? Разве не может так быть? Сережка читал в одной книге, что знаменитая теорема Стокса появилась на свет, когда Стоке был студентом и отвечал на экзамене самому Максвеллу. С тех пор теорема носит его имя. И теорема Релея доказана тоже на экзамене. Так почему же не может быть открыта когда-нибудь теорема Сыроежкина?…

Но чаще всего, когда Сергей задумывается, кем ему быть, мысли его скачут в полном беспорядке, и он удивляется своему непостоянству.

«Почему ни с того ни с сего я начинаю думать про Антарктиду, про марки Мадагаскара и забываю, что надо идти в школу? – философствует в такие минуты Сыроежкин. – Я могу думать или не думать, учиться или лениться, делать что-нибудь или совсем ничего не делать. Почему, если я захочу, все выходит быстро и хорошо – и уроки, и уборка дома, и кросс. Захочу – и не буду ни математиком, ни инженером, а буду шофером, или геологом, или, как отец и мать, конструктором. На уроках географии меня так и тянет уехать на Север, работать там на заводе и отдыхать в стеклянном санатории. А на истории – раскапывать скифские курганы, искать стрелы, щиты, копья и разгадывать древние пергаменты. И конечно, всегда хочется быть космонавтом!… Почему я такой, что сам себя не могу понять?»