Агата Кристи - Второй удар гонга

После минутного молчания Кин сказал:

– Я поднял с пола вот это. – Он поднял спичечный коробок. – Уронил я его немного раньше.

– Думаю, вы говорите неправду, – сказал Пуаро.

– Что вы хотите сказать?

– То, что и сказал. Я, месье, человек аккуратный, методичный и ценю порядок. Спичечный коробок на полу я увидел бы и поднял, а уж такой, уверяю вас, заметил бы непременно. Нет, месье, думаю, вы подобрали нечто поменьше… Может быть, это. – Он взял со стола шелковую розочку. – Кажется, она от сумочки мисс Кливз?

Кин помолчал, потом рассмеялся и сказал:

– Сдаюсь. Ее… мне вчера подарила мисс Кливз.

– Понимаю, – сказал Пуаро.

В это мгновение дверь распахнулась, и в комнату вошел высокий светловолосый человек в дорогом костюме.

– Кин, что все это значит? Литчем Рош застрелился? Не могу поверить, приятель. Невероятно.

– Позволь представить тебя месье Эркюлю Пуаро, – сказал Кин. Вошедший при этом имени вздрогнул. – Месье Пуаро сам тебе все объяснит.

С этими словами Кин вышел из комнаты, хлопнув дверью.

– Ужасно рад с вами познакомиться, месье Пуаро, – Джон Маршалл был едва ли не счастлив. – Как хорошо, что вы здесь. Литчем Рош никого не предупредил о вашем приезде. Но я, сэр, всегда был вашим горячим поклонником.

«Очень приятный молодой человек, – подумал про себя Пуаро. – Однако он не так молод – на висках седина, на лбу морщины. Молодым у него были голос и манера держаться».

– Полиция…

– Полиция уже здесь, сэр. Я прибыл вместе с ними… Потому что узнал, что произошло. Кажется, никто особенно не удивился. Старик спятил, конечно, но все равно…

– Но вы-то, вы ведь удивились, узнав, что он покончил с собой?

– Честно говоря, да. Никогда не подумал бы, что… ну, что Литчем Рош способен бросить сей мир на произвол судьбы.

– Если я не ошибаюсь, у него в последнее время были денежные затруднения?

Маршалл кивнул:

– Он играл на бирже. По совету Барлинга. Рискованная была игра.

Спокойным голосом Пуаро сказал:

– Не хочу ходить вокруг да около. Скажите: не показалось ли вам, будто мистер Литчем Рош подозревает вас в подделке счетов?

Маршалл воззрился на Пуаро с таким откровенным изумлением, что Пуаро невольно улыбнулся.

– Кажется, мой вопрос поставил вас в тупик, капитан Маршалл.

– Да уж. Что за странная мысль?

– Отлично. Следующий вопрос. Не заподозрил ли он вас в том, что вы способны лишить его приемной дочери?

– Ого, вы уже успели узнать!

Маршалл смущенно рассмеялся.

– Значит, дело обстоит именно так?

Маршалл кивнул в знак согласия, но сказал:

– Старик ничего не знал. Ди не велела говорить. Думаю, она была права. Он взрывался… как ящик с гранатами. Я мгновенно вылетел бы с работы, вот и все.

– И что же вы намеревались делать?

– Честное слово, сэр, и сам толком не знаю. Я решил слушаться Ди. Она сказала, что все устроит. На самом-то деле я уже начал подыскивать себе другую работу. А как только нашел бы, сразу бы отсюда ушел.

– И тогда мадемуазель вышла бы за вас замуж? Но в таком случае мистер Литчем Рош мог оставить ее без содержания. А мадемуазель Диана, на мой взгляд, бедности не любит.

Маршалл заерзал.

– Я заработал бы ей на жизнь, сэр.

В комнату вошел Джеффри Кин.

– Здесь полицейские, месье Пуаро, они хотят с вами увидеться.

– Merci[5]. Сейчас иду.

В кабинете Литчема Роша находились полицейский врач и инспектор.

– Мистер Пуаро? – спросил инспектор. – Наслышаны о вас, сэр. А я инспектор Ривз.

– Очень приятно, – сказал Пуаро, пожимая протянутую ему руку. – Моя помощь нужна вам или нет? – Он позволил себе коротко рассмеяться.

– На этот раз нет, сэр. Дело ясное.

– Самоубийство? – спросил Пуаро.

– Безусловно. Дверь и окно были заперты, ключ от замка лежал у него в кармане. Вел он себя в последнее время странно. Какие тут могут быть сомнения?

– И вы не заметили ничего… необычного?

Врач кивнул.

– Разве что сидел он в чертовски нелепой позе, иначе как бы пуля попала в зеркало? Впрочем, самоубийцы все делают не по-людски.

– Пулю нашли?

– Да, вот она. – Врач протянул пулю Пуаро. – Возле стены под зеркалом. Пистолет его собственный. Хранился в ящике в этом столе. Здесь, конечно, есть какая-то тайна, но, осмелюсь предположить, мы ее никогда не узнаем.

Пуаро кивнул.

Тело перенесли в спальню. Полицейские уехали. Пуаро, который вышел было их проводить, задержался у двери. Вдруг он услышал за спиной шорох и обернулся. Рядом стоял Гарри Дейлхауз.

– Не найдется ли у вас случайно хорошего фонаря, друг мой? – спросил Пуаро.

– Разумеется, сейчас принесу.

Вернулся он вместе с Джоан Эшби.

– Если хотите, можете составить мне компанию, – великодушно предложил Пуаро.

Он пошел вдоль дома вправо и остановился под окнами кабинета. Там между стеной и дорожкой был разбит газон шириной футов в шесть. Пуаро нагнулся и посветил в траву. Потом выпрямился и покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Не здесь.

Он замолчал, поднял фонарь и вдруг замер. Со всех четырех сторон газон обрамляла цветочная клумба, где росли астры и георгины. Луч фонаря осветил землю перед цветами. Влажная почва здесь еще сохранила отпечатки следов.

– Четыре, – пробормотал себе под нос Пуаро. – Два к окну и два обратно.

– Наверное, садовник, – предположила Джоан.

– Нет, мадемуазель, нет. Посмотрите внимательно. Это следы от туфель маленьких, легких, на каблуках, то есть от женских. Мадемуазель Диана сказала, что вечером выходила в сад. А не вспомните ли вы, мадемуазель, она спустилась вниз раньше вас или нет?

Джоан покачала головой.

– Не помню. Когда я услышала гонг, то заторопилась… Я ведь решила, что это уже второй. Я пробежала мимо ее спальни бегом. Кажется, дверь была открыта, но не уверена. А вот у миссис Литчем Рош дверь была закрыта, это точно.

– Понимаю, – сказал Пуаро.

Что-то в его голосе заставило Гарри насторожиться, но Пуаро лишь задумчиво молча нахмурил брови.

В дверях они столкнулись с Дианой Кливз.

– Полицейские уехали, – сообщила она. – Все… закончилось. – Она вздохнула.

– Нельзя ли попросить вас на два слова, мадемуазель?

Она первая вошла в утреннюю столовую, Пуаро прикрыл за собой дверь.

– Слушаю вас, – сказала она с недоумением.

– Всего один вопрос, мадемуазель. Не подходили ли вы сегодня вечером к клумбе под окнами кабинета?

– Подходила. – Диана кивнула. – Сначала около семи, потом перед самым обедом.

– Не понимаю, – сказал Пуаро.

– Не вижу, чего тут, как вы выразились, «понимать», – холодно сказала она. – Я срезала цветы. Я всегда срезаю к обеду свежий букет. Это было около семи.

– А потом, во второй раз?

– Потом! Потом мне нужно было уложить волосы, и я капнула на платье маслом для укладки, вот сюда, на плечо. Я была уже одета. Времени переодеваться не было. Я вспомнила, что на клумбе есть еще одна роза. Сбегала вниз, срезала и приколола. Сюда, смотрите… – Диана подошла ближе, приподняла цветок, и Пуаро увидел маленькое жирное пятно. Диана подошла близко, едва не коснувшись его плечом.

– В котором часу это было?

– Кажется, примерно в десять минут девятого.

– А вы… вы случайно не попытались вернуться через окно?

– Конечно, попыталась. Так ближе. Но окно оказалось заперто.

– Понимаю. – Пуаро тяжело вздохнул. – А когда раздался выстрел? – сказал он. – Где вы находились, когда раздался выстрел? Стояли возле клумбы?

– Нет. Выстрел я услышала, когда вошла в дом через боковую дверь, через несколько минут.

– Вам знакомо вот это, мадемуазель?

Пуаро протянул руку и разжал ладонь, в которой лежала крошечная шелковая розочка. Диана взглянула на нее спокойно.

– Похоже, с моей вечерней сумочки. Где вы ее нашли?

– В кармане мистера Кина, – сухо ответил Пуаро. – Это вы ему подарили?

– Он вам так сказал?

Пуаро улыбнулся.

– Когда вы ее подарили?

– Вчера вечером.

– Мистер Кин сам попросил вас так сказать, мадемуазель?

– Что вы имеете в виду? – гневно спросила Диана.

Но Пуаро не ответил. Он повернулся и отправился в гостиную. Там сидели Барлинг, Кин и Маршалл. Пуаро подошел к ним.

– Господа, – сурово сказал он – будьте любезны, пройдемте со мной в кабинет.

В холле Пуаро увидел Гарри и Джоан и пригласил их присоединиться.

– Прошу вас, идемте с нами. И не будет ли кто-нибудь любезен пригласить мадам? Благодарю вас. Ага! Вот и ваш замечательный Дигби. Дигби, я хочу задать вам маленький вопрос, очень важный и очень маленький. Скажите, мисс Кливз и раньше срезала цветы к обеду?

Дворецкий растерялся.

– Да, сэр, конечно.