Пояс Поветрули - Алексей Александрович Кротов

– Нет, – ответила Сапфирова. – Я еще посижу.

– Мы проводим вас, – вызвалась Авдеева. – Мы шли в кино. Не хотите ли с нами?

– А на какой фильм? – буркнул Ермолкин.

– «Фанфан-Тюльпан».

– Нет уж, увольте! – махнул рукой прокурор. – В цветах ничего не смыслю. Вы бы лучше Таисию Игнатьевну пригласили.

Авдеева звонко рассмеялась.

– Ну что вы, это французский исторический и приключенческий фильм! – вставил Скворцов.

– А при чем тут тюльпан? – подозрительно спросил Ермолкин.

– Так зовут главного героя, – пояснила Таисия Игнатьевна.

– Вы что же, видели этот фильм? – удивленно спросил Ермолкин.

– Два раза, – просто ответила старушка.

– Ладно, уговорили! – сдался прокурор и добавил, объясняя свое согласие. – Скука.

– А вы, Таисия Игнатьевна, не хотите с нами? – предложил Скворцов.

– Нет, спасибо, – вежливо отказалась Сапфирова.

– Тогда, будьте! – попрощался лейтенант.

– Приятного просмотра, – любезно сказала Сапфирова.

Они ушли, а Таисия Игнатьевна заказала себе чаю и задумалась о планах на предстоящие дни.

«В гостях хорошо, а дома лучше!» – решила она наконец. Пора и честь знать, Лугу я уже посмотрела, надо в Полянск. Конечно, Ольга позаботится о цветах, но всё же хозяйский глаз надежнее.

Сапфирова не спеша допила чай и вышла. Мимо автобусной остановки проходил высокий лысый человек с масляным выражением лица. Он остановил ее и любезным тоном спросил, знает ли она на каком автобусе проехать в Утёсово. Сапфирова охотно объяснила. Лысый поблагодарил ее и принялся пристально изучать расписание.

В воскресенье во второй половине дня Ленка, Семенов и Рубцова прибыли в Полянск на голубом «Москвиче» профессора. Полянцы, заблаговременно предупрежденные Симагиной, с блеском выполнившей возложенное на нее поручение, с любопытством провожали взглядом проезжавший мимо «Москвич».

Когда троица подъехала к дому Ленки, Симагина была уже тут как тут. Она даже любезно помогла Ленке выбраться из машины.

Благодарная Ленка незамедлительно познакомила его с профессором и старшей медсестрой. Рядом уже отиралось несколько человек. Авангард любопытных включал в себя Федоровых, Рулеткина, Дудкина и, конечно же, Амфитриона Ферапонтовича Редькина. Ленка быстро спрятала гостей в доме, оставив Симагину на съедение авангарду. Однако, в этот момент подошел Михаил Антонович и забрал жену домой.

– Что будем делать? – спросил у товарищей Федоров.

– Дежурить по очереди, – предложил Редькин и поспешно добавил. – Чур, я последний!

– Нет уж, ты будешь первым! – твердо заявил Дудкин. – Не отнекивайся.

Спасение пришло неожиданно – зычный бас Пелагеи Егоровны Цепкиной, грозной тещи Амфитриона, трижды выкликнул его имя. Редькин моментально слинял. Никто не посмел его остановить, боясь связываться с Цепкиной. Однако каково же было удивление Дудкина, когда через полчаса разъяренная «Коробочка» (такое прозвище получила Цепкина за свою склонность к скопидомству) требовала у него Редькина живым или мертвым!

Позднее выяснилось, что незадачливый зять уже подходя к дому, выяснил, что забыл у Дудкина пилу и зашел за ней. Ну а там, как объяснил позднее Редькин, шел интересный фильм по телевизору, и он начисто забыл о теще. Ловко уклонившись от затрещины, он как ни в чем ни бывало ушел на рыбалку.

Группа «авангардистов» между тем переминалась с ноги на ногу неподалеку от дома, всем хотелось посмотреть на живого профессора, да еще Ленкиного знакомого. Они явно колебались, не зная, как вести себя дальше. От необходимости принимать решение их избавила Ленка, которая подошла к группе и безапелляционно заявила:

– На сегодня кина не будет!

После подобного заявления любопытным ничего не оставалось, как прибегнуть к процедуре самороспуска.

Дома Михаил Антонович отчитывал жену:

– Всем натрепала, что профессор приедет! – гневно говорил он. – И в кого ты такая сплетница?!

– С чего это ты взял, что я что-то кому-то сказала? – не сдавалась Симагина.

– А чего они высыпались, как куры на крупу? – продолжал отчитывать муж. – Заранее знали, кто приедет. Да что там говорить! – махнул рукой Михаил Антонович. – Мне Фёдоров все рассказал, а он от жены узнал.

Мария Николаевна не стала слушать окончания обвинительной речи и молча ретировалась.

Она решила пройтись к реке и вскоре ее догнала встрёпанная Ленка, как и большинству нормальных людей, давался нелегко.

– Пока всё глухо, – сообщила она и задала вопрос в свою очередь:

– Как отреагировал профессор? Он вообще что-нибудь говорит?

Ленка даже зажмурилась, сознавая важность момента. Ведь сейчас она процитирует самого профессора.

– Василий Кузьмич, входя в дом, сказал: «великолепно», и обвел рукой весь Полянск!

– Ну я рада, что ему понравилось, – откликнулась Симагина. – Однако, тебе не пора ли бежать? – напомнила она Образцовой.

– Верно! – воскликнула Ленка. – Спасибо за информацию.

С этими словами она повернулась и опрометью понеслась домой. На лицо Марии Николаевны легла странная улыбка. Она улыбалась Ленкиной предсказуемости. Но как относилась к этому качеству, заключить из улыбки было невозможно.

Высокий лысый человек, убедившись, что рядом никого нет, раскрыл компактный саквояж и вынул оттуда необходимые аксессуары. Таковыми оказались седой парик, седоватые усы и солнцезащитные очки. Также он воспользовался косметическими средствами, чтобы придать своему лицу неприятный вид. Нос он сделал чуть красноватым, под глазами нарисовал круги, после этого он посмотрелся в карманное зеркальце и с удовлетворением кивнул. Новоиспеченный седой закрыл саквояж и слегка скорчившись, вышел на улицу. Кинув взгляд по сторонам и удостоверившись, что никто на него не смотрит, он прошел в кафе, заказал себе выпить, потом раскрыл блокнот и удовлетворенно хмыкнул. Автобус на Утесово уходил через пятнадцать минут.

Прокурор Ермолкин скучал. Целый день он маялся дурью: перелистывал какой-то потрепанный детектив, слушал радио, курил трубку. Наконец, не утерпев, с огромным удовольствием спалил уголовный кодекс Эстонии, доставшийся ему в наследство от предшественника. И хоть бы кто заглянул на дымок! Нет, прокуратура словно вымерла!

Около двух часов зазвонил телефон. Прокурор схватил трубку, как голодающий.

– Прокуратура, Ермолкин, да… – перебивая сам себя, прокричал он в трубку.

В следующее мгновение лицо его посерело.

– Морг? Какой еще морг? – заорал он. – Я вам покажу морг! Вы у меня сами в морг захотите!

Со злости он промахнулся трубкой по рычагу и прошипел:

– Вот придурок! С моргом меня спутал!

К обеду прокурор немного успокоился. Ему пришла в голову мысль, как развлечься. Он позвонил в Утесово и дал короткое указание сержанту милиции Куролесину. После этого он позвонил в кабинет следователя Попова, ответом, однако, стали ему длинные, заунывные гудки. Ермолкин вскочил, как катапультировался. Он буквально вылетел из кабинета и зашагал по коридору страусиными шагами. Взбудораженным эхом отдавались они в могильной тиши коридора. Он добрался до кабинета Попова и нервно рванул ручку. Дверь оказалась заперта. Ермолкин выругался и