Эрл Гарднер - Дело беглой медсестры

Мейсон, усмехнувшись, сел.

– Больше вопросов нет, ваша честь.

Судья Телфорд побарабанил пальцами по столу, затем повернулся к доктору.

– Доктор Эннис, вы уверены, что эта женщина не уезжала из больницы?

– Я не думаю, что она уезжала. Конечно, я не могу быть вполне уверенным. Меня там не было, чтобы наблюдать за ней. Но если она ездила, то это нарушение всех существующих в больнице правил. Это вопиющее безобразие. Более того, если бы она совершила подобную поездку, то я, в чем абсолютно убежден, сегодня утром обнаружил бы очень явную физическую реакцию.

– Каково ее психическое состояние?

– Оно не очень хорошее. Неполная ясность сознания. Дезориентирована. Наблюдаются некоторые симптоматические реакции. Я совершенно убежден, что она не смогла бы выехать из санатория и посетить гостиницу.

– Очень хорошо, – сказал судья Телфорд. – У вас есть какие-либо вопросы, мистер Бергер?

Обвинитель опять начал шепотом совещаться с сержантом Голкомбом. Тот решительно возражал, а Бергер продолжал качать головой. Наконец он повернулся к суду.

– Вопросов нет, ваша честь.

Мейсон сказал:

– Я желаю в связи с этими предположениями вызвать сержанта Голкомба для дачи свидетельских показаний.

Сержант Голкомб, казалось, горел нетерпением занять место свидетеля. Назвав свое имя, род занятий и адрес, он повернулся к Мейсону. Тот спросил:

– Вы знакомы с Шарлоттой Бумер, тетей Дарвина Керби?

– Конечно, знаком, – ответил Голкомб.

– Когда вы с ней встречались?

– Я встречался с ней вчера.

– Где она была?

– Она была в комнате Дарвина Керби в центральной гостинице города и разговаривала с ним.

– Вы разрешили ей посетить Дарвина Керби?

– Да, сэр. Разрешил.

– Вы разговаривали с ней?

– Не очень долго.

– Но вы разговаривали с ней?

– Да.

– Вы можете описать ее внешний вид?

– Она была в кресле на колесиках. Нижняя часть тела закрыта одеялами. Я понял, что это необходимо, чтобы она не замерзла. На ней были меха и шляпка. Вокруг лица – седые волосы.

– Вы можете описать ее лицо?

– У нее довольно острые черты лица. Цвет лица казался хорошим. Меня поразили ее глаза. Они живые, интеллигентные и проницательные.

– Какого они цвета?

– Пронзительно-серые.

Доктор Эннис из глубины зала суда крикнул:

– У нее карие глаза!

Судья Телфорд был настолько заинтересован, что даже не отреагировал на характер замечания, идущий вразрез с нормами ведения судопроизводства.

– Какого цвета у нее глаза, доктор? – спросил он.

– Карие.

– Серые, – возразил сержант Голкомб. – Я ясно их видел.

Доктор Эннис вскочил.

– Черты лица у нее острые, ваша честь! У нее обрюзгшее лицо. У нее ослаблено выделение влаги, и тело в таком состоянии, что даже неспециалист описал бы как пропитанное водой. Приходится через равные промежутки времени удалять жидкость.

– Но она очень худая, – перебил сержант Голкомб с места свидетеля.

– Как вы узнали, что она Шарлотта Бумер? – спросил Мейсон.

– Но она мне так сказала, и Дарвин Керби так сказал.

Мейсон улыбнулся ему.

– Вам не следовало бы полагаться на улику, основанную на слухах, сержант Голкомб. Это неблагоприятно скажется на вашей профессиональной карьере. Согласно нашей информации человек, который посетил Дарвина Керби и кому вы разрешили доступ в его комнату, а затем позволили ускользнуть, был доктором Самерфилдом Мальденом.

И Мейсон сел.

Гамильтон Бергер вскочил, набрал воздуха, задержал дыхание, неуверенно посмотрел на Мейсона, повернулся к сержанту Голкомбу, потом к суду и вдруг сел, будто у него из-за полнейшего изумления подкосились ноги.

Судья Телфорд перевел взгляд со свидетеля на Мейсона, затем на доктора Энниса.

– Доктор Эннис, – сказал он, – вы можете узнать, действительно ли Шарлотта Бумер не уезжала вчера из санатория, где она содержится?

– Конечно, – сказал доктор Эннис.

– Сколько вам понадобится времени, чтобы получить эту информацию?

– Как только смогу дозвониться.

Гамильтон Бергер, обретя второе дыхание, поднялся.

– Ваша честь, я протестую против абсурдного заявления адвоката, что этим человеком был доктор Мальден. Он не может доказать это.

Мейсон сказал:

– Ваша честь, окружной прокурор сделал заявление, что лицо, посетившее Дарвина Керби, было Шарлоттой Бумер. – Мейсон подождал, чтобы его замечание дошло до слушателей, и продолжил: – Он не может доказать этого. Учитывая такое явно неправильное и, как вскоре докажут, полностью ложное заявление окружного прокурора, я имею право сделать мое заявление, что этим лицом был Самерфилд Мальден.

Мейсон сел.

У выхода из зала суда газетные репортеры устроили сумасшедшую свалку. Не обращая внимания ни на замечание судьи Телфорда, что суд еще заседает, ни на стук его молоточка, они толкались, локтями отпихивая друг друга, и каждый пытался прорваться к телефону.

Пол Дрейк постучался условным стуком в дверь личного кабинета адвоката, и Делла Стрит впустила его. Она посмотрела на Перри Мейсона и улыбнулась.

– Как ты узнал это, Перри?

– Я не узнал, – ответил Мейсон, – я предположил.

– Почему?

– Потому что мы были словно зрители, наблюдающие за трюками фокусника на сцене. И мы настолько заинтересовались болтовней и рекламой, которые им сопутствуют, что не обратили внимания на то, что происходило на самом деле. Вспомни, как фокусник сам берет у кого-нибудь в конце зала часы, затем идет по проходу, перекладывая часы из левой руки в правую, чтобы показать зрителям по обеим сторонам прохода, что у него в руках те же самые часы. На самом деле, когда он перекладывает их из левой руки в правую, он производит замену, пока его корпус скрывает от зрителей то, что он делает. Но так как фокусник настаивает, что делает все так, чтобы зрители могли постоянно следить за его руками, то зрители принимают то, что видят, за чистую монету. Посмотри, что произошло в этом деле. Доктор Мальден до смерти устал заниматься медицинской практикой. Жить ему осталось всего несколько лет. Ему нужен полный физический и умственный отдых. Он влюблен в медсестру в своей лечебнице и, естественно, хочет быть с ней. Его жену интересуют только деньги, она не дает ему развода и цепляется за каждый его пенни. И вечно сует свой нос не в свое дело. Она сделала фотостатические снимки его записной книжки и восковые отпечатки его ключей из связки, строго контролирует каждый его шаг. Но вот мистер Мальден исчезает. По-видимому, он вынужден прихватить с собой сто тысяч долларов наличными. Его медсестра случайно исчезает в то же самое время. Тогда теперь, когда нам все это известно, какой напрашивается логический вывод?

Дрейк усмехнулся.

– Если ты, Мейсон, так ставишь вопрос, вытекает только один логический вывод. Доктор Мальден, зная, что жить ему осталось только несколько лет, скопил достаточно денег, чтобы безбедно просуществовать эти годы, и решил, что проживет их в покое и счастье с женщиной, которую действительно любит.

– Верно, – подтвердил Мейсон. – Доктор Мальден все спланировал с огромным мастерством. Он был хладнокровной думающей машиной, которая каждую мельчайшую деталь продумывает до конца. Он, несомненно, организовал бы свое исчезновение в драматическом ключе. Возможно, повел бы свой самолет к морю, выпрыгнул бы с парашютом и был бы спасен Глэдис Фосс, ожидающей его в условленном месте, и затерялся бы в летописях авиации как некий любитель, поднявшийся в воздух в холодную погоду и исчезнувший. Но, к счастью, обстоятельства благоприятствовали доктору Мальдену. По крайней мере, именно так я это понимаю.

– Ты правильно все разгадал, Перри, – одобрил Дрейк. – Я только что с места событий. После того как ты сообщил потрясающую новость, они вцепились в Рамона Кастеллу и начали у него выпытывать, что и как. Наконец Кастелла открыл все, что знал. Если собрать все воедино, получается, что все произошло именно так, как ты думаешь. Доктор Мальден и Глэдис Фосс строили свою новую жизнь в Сакраменто. Никто никогда не подумал бы, что мистер и миссис Чарльз Эмбой, которые так тихо жили там месяцами, возможно, были исчезнувшими доктором Самерфилдом Мальденом и его красивой медсестрой. Они намеревались позднее переехать на Гавайские острова и отыскать уютный уголок на Мауи, где могли бы ничего за месяц не тратить, если бы захотели. Это было бы раем для доктора. Теплая вода, никаких телефонов, субтропический климат, плоды хлебного дерева, кушанья из корня таро, бананов, кокосов, манго. Пальмы, солнечный свет. Длинными днями вместо жалоб пациентов мерный успокаивающий шум прибоя. Керби жил там и время от времени писал доктору Мальдену, рассказывая о беззаботной, томной жизни. Доктор Мальден, получив эти письма, немедленно сжигал их, потому что Керби скрывался там, где его не должны были найти, и доктор Мальден защищал его.