Агата Кристи - Немой свидетель

– Пуаро, – робко обратился к нему я, – я что-то совсем перестал соображать. Они что, все замешаны в этом деле?

– Коллективное убийство? Семейное убийство? Нет, на этот раз нет. Это заслуга одного мудреца – сам придумал, сам все сделал. Психологически – все предельно четко.

– Вы хотите сказать, что это сделала либо Тереза, либо Доналдсон, но никак не вместе? Значит, он заставил ее вбить этот гвоздь под каким-то совершенно невинным предлогом?

– Мой друг, с тех пор как я выслушал рассказ мисс Лоусон о даме с брошью, я понял, что тут могут быть три варианта: первый – мисс Лоусон говорит чистую правду, второй – мисс Лоусон придумала эту историю из каких-то своих собственных соображений, третий – мисс Лоусон искренне верит в свою собственную историю, но ее доказательство держится исключительно на броши, а брошь, как я уже говорил, очень просто снять с костюма ее владельца.

– Да, но Тереза настаивает на том, что она никому ее не отдавала.

– И она говорит правду. Я упустил небольшую, но крайне важную деталь.

– Чтобы Эркюль Пуаро что-то упустил… – с пафосом произнес я.

– Человеку свойственно ошибаться. N'est-ce pas?[72]

– Да, годы берут свое!

– Годы не имеют к этому никакого отношения, – сухо заметил Пуаро.

– Так что же это за деталь? – спросил я, когда мы уже свернули в подъезд дома.

– Я вам все покажу.

Мы как раз дошли до дверей квартиры. Дверь нам открыл Джордж. В ответ на настойчивые расспросы Пуаро он лишь покачал головой.

– Нет, сэр. Миссис Таниос не приходила. И не звонила.

Пуаро прошел в гостиную. Несколько минут он метался по комнате. Потом снял телефонную трубку и позвонил в «Дюрэм-отель».

– Да, да, пожалуйста. Доктор Таниос? Это говорит Эркюль Пуаро. Ваша жена вернулась? Не вернулась? Боже мой… И забрала свои вещи, говорите?.. А дети?.. И вы понятия не имеете, куда она делась… Да, именно… Превосходно… Если вам понадобятся мои профессиональные услуги… У меня есть определенный опыт в делах такого рода… Подобное расследование может быть проведено вполне конфиденциально… нет, конечно нет… Да, это правда… Конечно, конечно. Я вас вполне понимаю… Он не знает, где она, – повесив трубку, задумчиво сказал он. – И я верю ему. В его голосе искреннее волнение. Он не хочет обращаться в полицию – это понятно. Да, я его понимаю. И от моей помощи он отказывается. Вот это уже не совсем понятно. Он хочет ее найти, но не хочет, чтобы ее нашел я… Да, он определенно не хочет, чтобы ее нашел я… Он, по-видимому, уверен, что справится сам. Он считает, что долго скрываться ей не удастся, поскольку у нее с собой мало денег. К тому же она с детьми. Но, по-моему, Гастингс, нам удастся его обогнать. А это очень важно.

– Как по-вашему, она и вправду немного не в себе? – спросил я.

– По-моему, она крайне возбуждена и пребывает в весьма нервном состоянии.

– Но не настолько тяжелом, чтобы помещать ее в психиатрическую больницу?

– Безусловно.

– Знаете, Пуаро, я уже просто перестал соображать, что к чему.

– Извините меня, Гастингс, но вы ничего не соображали с самого начала.

– Тут слишком много каких-то побочных линий.

– Естественно, тут есть побочные линии. Выделить основную среди прочих побочных – это и есть главная задача для умеющего мыслить человека.

– Скажите мне, Пуаро, вы сразу поняли, что в этом деле восемь подозреваемых, а не семь?

– Да, я принял этот факт к сведению, – сухо ответил Пуаро, – как только Тереза Аранделл упомянула, что последний раз видела доктора Доналдсона за ужином в «Литлгрин-хаусе» четырнадцатого апреля.

– Я не совсем понимаю… – начал было я и умолк.

– И что же вы не понимаете?

– Если Доналдсон решил расправиться с мисс Аранделл с помощью, так сказать, прививки, тогда я не понимаю, зачем ему нужна была эта до смешного примитивная нитка поперек лестницы.

– En vérité, Гастингс, бывают минуты, когда вы просто выводите меня из равновесия. Один способ требует специальных, сугубо научных знаний, так?

– Да.

– А второй – очень домашний, «это под силу даже вашей маме», как любят твердить в рекламах. Верно?

– Да, конечно.

– Думайте, Гастингс, думайте. Откиньтесь на спинку кресла, закройте глаза и заставьте работать ваши серые клеточки.

Я подчинился. То есть я откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и попытался выполнить третью часть инструкции, однако результат моих усилий был равен нулю.

Открыв глаза, я увидел, что Пуаро добродушно меня рассматривает, точно няня, которой поручили приглядывать за неразумным младенцем.

– Eh bien?

Я предпринял отчаянную попытку не ударить в грязь лицом.

– Мне кажется, – начал я, – что тот, кто придумал первый вариант, не может быть тем же человеком, который сумел использовать в этом деле новейшие научные достижения.

– Резонно.

– И я сомневаюсь, что разум, изощренный в науках, опустится до такой примитивной вещи, как несчастный случай, – это означало бы положиться на волю судьбы.

– Очень разумно.

Осмелев, я продолжал:

– Поэтому единственно возможный вывод, по-видимому, таков: попытки были предприняты разными людьми. Мы имеем дело с убийством, задуманным двумя совершенно разными людьми.

– Вам не кажется, что это уж слишком большое совпадение?

– Вы сами как-то сказали, что в деле об убийстве почти всегда встречается хоть одно совпадение.

– Да, это правда. Вы поймали меня на слове.

– Так-то.

– И кто же, по-вашему, эти двое?

– Доналдсон и Тереза Аранделл. Доктор очень подходит на роль второго, то есть действительного убийцы. С другой стороны, нам известно, что Тереза предприняла первую попытку. Мне думается, они могли действовать совершенно независимо друг от друга.

– Вы так любите выражение «нам известно», Гастингс. Уверяю вас, что мне в отличие от вас совсем неизвестно, была ли Тереза той ночью на лестнице.

– Но мисс Лоусон сказала…

– То, что сказала мисс Лоусон, еще нельзя считать доказательством.

– Но она говорит…

– Говорит… Говорит… Вы всегда слишком доверяетесь людям, готовы поверить им на слово. А теперь послушайте, mon cher. Я ведь говорил вам, что меня кое-что смущает в поведанной нам мисс Лоусон истории?

– Да, я помню. Но вы никак не могли вспомнить, что именно вас смущает.

– Так вот, я вспомнил. Секунду терпения, и я покажу вам то, что я, вот глупец, должен был сообразить гораздо раньше.

Он подошел к письменному столу и, открыв ящик, вынул оттуда кусок картона. Потом, взяв ножницы, принялся что-то вырезать, встав так, чтобы я ничего не видел.

– Терпение, Гастингс. Через минуту мы приступим к нашему эксперименту.

Я покорно отвел взгляд.

Через минуту-другую Пуаро удовлетворенно щелкнул языком. Он отложил ножницы, бросил остатки картона в корзинку и подошел ко мне.

– Не смотрите. Закройте глаза, пока я буду прикалывать кое-что к лацкану вашего пиджака.

Я повиновался. Пуаро проделал все, что хотел, потом помог мне встать и провел в соседнюю с гостиной спальню.

– А теперь, Гастингс, посмотрите на себя в зеркало. На вас модная брошь с вашими инициалами – правда? – только, bien entundu, брошь эта сделана не из хромированной стали и тем паче не из золота с платиной, а всего лишь из картона.

Я посмотрел на себя и улыбнулся. Пуаро необыкновенно ловко смастерил эту брошь. На моем лацкане красовалось нечто похожее на брошь Терезы Аранделл – круг из картона, а в нем мои инициалы – «А.Г.».

– Eh bien? – спросил Пуаро. – Довольны? Очень элегантная брошь с вашими инициалами, верно?

– Настоящее произведение искусства, – согласился я.

– Правда, она не играет на свету, но тем не менее вы не станете отрицать, что такую брошь можно разглядеть и с приличного расстояния?

– Не сомневаюсь.

– Вот именно. Сомнения одолевают вас не слишком часто. Вы очень доверчивы, дружище. А теперь, Гастингс, будьте добры снять свой пиджак.

Не понимая, в чем дело, я выполнил его просьбу. Пуаро тоже снял пиджак и, чуть отвернувшись, надел мой.

– А теперь, – торжественным голосом провозгласил он, – обратите внимание на брошь. Брошь с вашими инициалами – идет она мне?

Он повернулся лицом к зеркалу. Я недоверчиво уставился на него. И наконец понял разгадку.

– Ну и идиот же я! Конечно. В круге Г.А., а вовсе не А.Г.

Пуаро, сияя улыбкой, снова обменялся со мной пиджаком.

– Теперь вы понимаете, что мне не понравилось в истории, рассказанной мисс Лоусон. Она утверждала, что четко видела инициалы Терезы. Но раз она видела Терезу в зеркале, значит, должна была видеть их в обратном порядке.

– Подождите, – усомнился я, – может, и она поняла, что они были в обратном порядке?

– Mon cher, почему тогда вам это не пришло в голову? Почему вы не воскликнули: «Пуаро, инициалы тут неправильные. Тут Т.А., а должно быть А.Т.». Хотя вы все же значительно умнее, чем мисс Лоусон. И только не говорите мне, что какая-нибудь бестолочь вроде нее, едва проснувшись, способна сообразить, что А.Т. в действительности означает Т.А. Нет, мисс Лоусон такое просто не по силам.