Лео Брюс - Дело для трёх детективов

Она пошла ложиться спать. У двери она заколебалась, удивлённая, —  что весьма естественно, — тем, что обнаружила там мистера Райдера, ожидающего в комнате, которая была частично затемнена Столлом в надежде, что убийство будет совершено прежде, жертва поймёт намерения убийцы и поднимет тревогу.

Мы никогда не узнаем, какие бредовые обвинения бросал ей этот бедный человек в течение тех ужасных десяти минут, или что отвечала ему несчастная леди. Но, наконец, дело было сделано, а затем викарий следовал инструкциям Столла буквально посекундно. Он схватил канат, захлопнул раму, и, как гигантский паук на своей нити, качнулся, к окну, которое не открывалось. Там он стоял, держась за каменную кладку над ним, в то время как Столл вытянул первый канат и спустился к двери, чтобы доказать свое алиби.

Вы все прибежали, взломали дверь и вошли, обыскали и покинули комнату, и Столл, под предлогом принести немного коньяка истеричной девушке, пошёл, чтобы втащить второй канат, на котором мистер Райдер тем временем качнулся  назад к открытому окну. Потом дворецкий сказал, что подошёл к парадной двери, услышав звон колокольчика, и впустил мистера Райдера. Сначала, я думал, что этот колокольчик — колокол радости, поскольку он доказывал невиновность этого несчастного человека. Но затем, когда я обнаружил, что все кнопки звонков в доме, включая таковой на парадной двери и в комнате миссис Терстон, заставляют звонить один и тот же колокольчик, стало понятно, что мистер Райдер мог спокойно позвонить из спальни,  как если бы находился у парадной двери. Как я сказал тогда, этот колокольчик мог звонить, показывая тем самым, что у парадной двери никого нет.

Остальное вы знаете. Вы поднялись наверх и в комнате около мёртвой женщины нашли убийцу, который, как я предпочитаю думать, был всего лишь орудием настоящего убийцы.

— Таким образом, вы думаете, — спросил я затаив дыхание, — что он перерезал ей горло потому, что считал это своим долгом?

— Я думаю, — сказал отец Смит, взглянув на меня, — что он перерезал её горло, думая, что вскрывает гнойник греха.

Именно в этот напряжённый момент в комнату вошёл доктор Терстон.

— Я надеюсь, — спокойно сказал он, — вы закончили своё обсуждение. Вы ещё не произвели арест, сержант?

— Ещё нет, сэр.

— Дело в том, Терстон, — сказал Сэм Уильямс, — что у этих джентльменов небольшое расхождение во мнениях.

Терстон выглядел озадаченным. Очевидно, ему было трудно это понять или, по крайней мере, в это поверить. «Но… но разве вы не обнаружили, кто виновен?» — устало спросил он.

— Да, ну, это... — Уильямс был явно в затруднительном положении. Наконец он повернулся к сержанту Бифу. — Послушайте, сержант, в конце концов вы представляете закон, и произвести арест — это ваша обязанность. Вы услышали всех этих джентльменом. А что об этом думаете вы сами?

Сержант Биф обвёл взглядом всех трёх детективов с явным восхищением. «Знаете, что я об этом думаю? Я думаю, то, что эти джентльмены нам рассказали, — это замечательно. Замечательно! Я никогда не думал, что такое возможно, что человек может быть таким умным. И они учли все детали! Это было замечательно, сэр, и просто приятно слушать. Я никогда не забуду сегодняшнего вечера. Будет, что рассказать внукам. И подумать только: именно мне выпало счастье всё это услышать!» — Его глазки, обычно немного мутноватые, сейчас пылали искренним восхищением.

— Сейчас дело не в этом, — холодно сказал Уильямс. — Что мы должны сделать — так это решить, кто виновен, и арестовать его.

— Ах, да, — согласился сержант Биф, — Я об этом забыл. Я знаю, конечно, кто это сделал. Но это всё пустяки. Да я ведь никогда не смог бы сочинить такие истории, как у них, даже если бы мне заплатили, сэр. Они замечательны.

— Ну, сержант, в течение долгого времени вы говорили, что знаете, кто виновен. Не расскажете ли нам свою теорию?

— У меня нет теории, сэр. И перед лицом этих джентльменов я и не осмелился бы сказать, что есть. Я просто не смог бы выразить всё это такими прекрасными словами, хоть сулите мне золотые горы.

— У вас нет никакой теории? Но мне казалось, вы говорили, что знаете, кто это сделал?

— Так и говорил. Но это пустяки сэр. После того, что мы услышали сегодня вечером….

— Но, ради Бога, сержант, расскажите же нам, что вы знаете.

— Ну, это действительно слишком просто, сэр. Мне не хотелось бы вас сейчас разочаровывать.

— Начинайте. У убийцы был сообщник?

— Да, был. Даже два.

— Два? Вы собираетесь арестовать этих сообщников?

— Не могу этого сделать, сэр.

— Почему нет?

— Потому, что один из них мёртв, а другой не сознавал, к чему всё это приведёт.

— Мёртв?

— Да. Видите ли, это действительно  началось тогда, когда вы заговорили о литературных убийствах перед тем, как пойти есть. — Лорда Саймона передёрнуло от этого слова. — И мне бы очень хотелось знать, кто затеял этот разговор.

Внезапно я вспомнил. Это был Терстон. «Между прочим, — сказал я, — хотя теперь это и не важно, я вспомнил. — Я повернулся к доктору Терстону. — Вы, вероятно, помните, доктор? Вы обратились ко мне и спросили, читал ли я в последнее время  какие-нибудь хорошие истории про убийства. Конечно, всё это глупо. Но, оказывается, я помню».

Доктор Терстон терпеливо улыбнулся: «Я? Очень может быть. Не могу вспомнить».

— Так или иначе, какое это имеет отношение к делу? — спросил Уильямс.

— Через минуту вы всё поймёте. Итак, доктор Терстон начинает разговор об убийцах  и о том, всегда ли удаётся их поймать. И мистер Норрис говорит, что не пишет детективов и подобных вещей, потому что они далеки от жизни. И так далее. И пошло-поехало.

— Ну?

— Хорошо. Когда миссис Терстон идёт наверх, доктор Терстон идёт в свою комнату и переодевается. Затем, после того, как мистер Стрикленд выходит из её комнаты, он проскальзывает туда. «Слушай, — говорит он, — у меня есть прекрасная идея для розыгрыша. Давай, разыграем для них сегодня вечером убийство и посмотрим, смогут ли они узнать, в чём тут дело!» «О чём ты говоришь, дорогой?» — спрашивает она. Она всегда была немного глуповатой и её можно было легко убедить в чём угодно.

В этот момент встал Уильямс. «Это нелепо, — сказал он. — Биф, мы больше не допустим подобной ерунды. Всё это слишком болезненно для доктора Терстона. А теперь...»

— Mais non! — воскликнул месье Пико. — Позвольте доброму Бёфу продолжать! Это начинает становиться интересным!

Биф продолжил.

— Долго ли, коротко ли, он её убедил. «А теперь я скажу тебе, что делать, — сказал он. — Когда пойдёшь ложиться спать, не раздевайся, но запри дверь и закрой окно. Затем возьми эту бутылку с красными чернилами и вылей их на подушку. Возьми помаду и нарисуй на горле большой шрам. Затем закричи, как будто тебя режут, понятно? Мы прибежим и взломаем дверь, а затем посмотрим, что скажут они — можно ли совершить убийство, чтобы оно осталось безнаказанным, поскольку непонятно, как преступник ускользнул?! Понятно?» — спрашивает он, и она говорит: «Окей». Тогда  он говорит: «Знаешь что, я лучше вытащу эту лампочку, иначе они смогут увидеть, что ты не убита по-настоящему». Он так и делает и выбрасывает её из окна.

— Тогда почему на стекле не было никаких отпечатков пальцев? —  спросил я. Я думал, что это разобьёт его теорию, поскольку, очевидно, Терстону не было необходимости надевать перчатки.

— Почему нет? Ведь лампочка горела и была горячей. Поэтому естественно, что он достал платок, когда за неё брался. Понятно?

Я понял и начал немного нервничать. Предположим, что этот неуклюжий полицейский нагромоздит столько ерунды, что она станет похожа не доказательства? Было неловко, что Терстону придётся затем оправдываться.

— Ну, продолжим. Он говорит миссис Терстон: «Когда они будут у нас на крючке, мы скажем им, что это была только шутка, понимаешь? Только не двигайся, пока я не подам знак. Нам не нужно, чтобы всё кончилось слишком быстро». И она соглашается. Я лично знал леди. Она всегда была немного ребячливой. Немного попритворяться — это было вполне в её духе. Она думала, что всё завершится весёлым розыгрышем, бедная леди.

Затем именно она, должно быть, подумала ещё об одной вещи. «Предположим, что кто-то бросится вниз и позвонит в полицию, — сказала она. — Этого нам не надо, не так ли?» А он говорит: «Ага, это мы устроим. Знаешь что, я сейчас спущусь вниз и перережу телефонный провод, тогда никто не сможет позвонить!» Затем он идёт, делает, как сказал, и мы видели результат.

Затем вы все идёте вниз к столу, и миссис Терстон несколько возбуждена, поскольку, несмотря на то, что её ранее шантажировал этот Столл, она знает, что он уже пакует вещи и через пару недель исчезнет, а кроме того, есть ещё и этот розыгрыш, и она довольна как  ребёнок. Она, вероятно, периодически посматривала на мужа с видом заговорщика и думала о том, как разыграет вас всех.