Елена Муравьева - Требуются герои, оплата договорная

— Ого! Так не доставайся же ты никому?! Кровавая развязка жизненной драмы «любила — разлюбила»? Африканские страсти?

Устинов не ответил, не купился на дешевую подначку.

— Моя цель, — предваряя дальнейшее обсуждение, заявил решительно, — освободить женщину, даже ценой ее жизни. Поэтому, рабочая версия такова: если меня убьют, — он все же выжал из себя четкое конкретное определение, — стреляйте в женщину. Не ждите ничего — стреляйте.

— Борька! — Катя неслась как птица.

Представилось: из-за поворота выскакивает машина, на бешеной скорости мчится к ним, он подхватывает Морозову, хлопает дверца, ревет двигатель, клубиться пыль и вот на пустынном проселке уже никого, только растерянный Богунский, крепкая тетка и охранник.

— Борька, — Катя запыхалась, глаза выдавали волнение.

Он мог сейчас сказать ей:

— Будь осторожна. Слушайся меня. Степан — враг.

Он мог сказать:

— Они затеяли подлость, берегись.

Мог сказать:

— Спасайся.

И не сказал. Не предупредил, не остерег. Потратил, отпущенный судьбой миг, на главное.

— Я люблю тебя, — признался в зеленые глаза и сграбастал, прижал к груди, впился в губы, — Катенька…

Подоспевшему Степану досталось невнятное:

— На хрена мне ехать в N-ск?

Что ж, каждому — свое, как повелось.

— Катерина! Ты бы людей постеснялась! — Богунский взвился в лицемерном негодовании. — Нашла время целоваться!

Нашла, Катька взбрыкнула норовисто головой, но промолчала, не стала пререкаться, пошла покорно за Степаном. Лишь раз обернулась, проверяя, идет ли Устинов. Тот плелся, понурив голову, выписывая ногами кренделя.

— Жаль, Борис Леонидович, не довелось с вами побеседовать. Очень жаль, — София улыбнулась краем губ. Глаза полыхали злостью.

— А?

Мадам отшатнулась, брезгливо сморщилась.

— Хам! — дрогнули губы.

— А…

Джип, продуваемый сквозняком, зиял открытыми настежь дверцами. Наверное, хозяева проверяли, пока гость отсутствовал, не прихватил ли тот в дальний путь что-нибудь запретное. Что ж, Сван, в который раз оказался прав, запретив брать с собой оружие.

Катя.

—Пора, — София обняла Катю, — желаю победы и приятного путешествия. О собаке не беспокойся, все будет в порядке.

— Я позвоню завтра, — пообещала Катя, — обязательно.

— Катюша, если ты не против, с вами наш паренек прокатится? Не хочется из-за одного человечка гонять машину, — когда все устроились, предложила вдруг домоправительница.

Борис только дернул кадыком. Началось!

— Надо у Степана спросить, — ответила Катя, — он хозяин.

— Я — не извозчик, — изрек недовольно гнусный лицемер.

— Степан!

— Ладно — ладно, делай что хочешь! — оскорбленная невинность умывала руки.

— Да, конечно. — Катя обрадовалась возможности удружить Софии. — Зовите своего паренька.

Из сторожевой будки вынырнул верзила в спортивном костюме. Катя лишь бровью повела в изумлении: все время на виду торчал один охранник, откуда взялся второй. Спрашивать было неловко, хотя на кончике языка крутился вопрос: сколько их там у вас? И зачем?

Богунский отвернулся, демонстрируя скуку и нетерпение; пора трогаться, говорила физиономия, давно пора.

— Счастливо, — София помахала рукой.

Борис.

Счастливо, пожелал себе Устинов. Удача сейчас требовалась, как никогда.

Машина добралась до перекрестка и уткнулась в фанерную табличку с грозной надписью «Проезда нет». Двое работяг, лежа на траве, мусолили потрепанную колоду карт.

— Авария, — глубокомысленно изрек один.

— Тьфу, ты, — чертыхнулся Степан.

— Провод, блин, грохнулся, мать ити, — почти цензурно обрисовал ситуацию второй. — Электрика, трам тара рам, шарахнуло, чуть не убило. Так что… до вечера… колупаться придется… работы непочатый край… — труженик натужно крякнул и устроился удобнее, — ба, какие люди…

На трассу параллельную лесу выполз из соседнего переулка грузовик — фургон. «Электромонтажные работы. Аварийная служба» — красно-белая надпись внушала надежду.

Итак, замер Борис. Четыре дороги стелились перед джипом. Первая: вперед, под напряжение. Вторая: назад, в скандал с водителем фургона, перегородившим трассу. Третья: влево — в ближний объезд, прямехонько на рухнувшее дерево. Четвертая: дальняя, кружная — вокруг леса.

— Семь верст — не крюк, — утешил первый рабочий, Иван, и нацепил второму, Андрею, погоны на плечи. Червовую и бубновую девятки.

— Не умеешь работать головой, работай руками.

Внедорожник сдал назад, развернулся. Борис перевел дух. Посчитал до 100.

— Стой! — заорал не своим голосом, едва перекресток исчез из поля зрения. — Стой! — он толкнул дверцу. — Открой! — приказал Степану.

— Открой, — повторила Катя.

Богунский выругался и притормозил. Устинов, зажимая рот рукой, давясь несуществующий блевотиной, опрометью бросился в ближайшие кусты.

— Козел! — в сердцах припечатал Степан.

Борис хватался за горло, кашлял, имитировал рвоту. «Агеевцам» требовалось 5 минут, чтобы напрямую через лес добраться от дороги до исходной позиции. Три уже прошло.

Пошатываясь, утирая ладонью рот, он вернулся к машине.

— Вода есть? — спросил слабым голосом.

Катя ткнула бутылку. Заботливая София выдала на дорогу корзину с провизией.

— Хорошо, — остаток жидкости Устинов вылил на голову, — жарко мне, ребята. Ох, как жарко.

На самом деле его знобило. Мысли лихорадило, сердце рвалось из груди.

— Мы едем? — подогнал Богунский.

— Да, да, сейчас.

— Да? А ты мне салон не заблюешь?

Катя.

Катя отвернулась, уставилась в окно. Устинов был омерзителен, Богунский невыносим. Ей представилась дорога, бесконечные несколько часов, на грани скандала или драки. Тупые глаза Борьки не предвещали скорого просветления. Степан чуть ли не плевался ядом. Третий, протеже Софии, пока молчал, угрюмо косился на Устинова, опасаясь пьяного соседа.

Джип ровно урчал двигателем, сминал колесами метры дороги, выбираясь через лес на трассу. Пусто, ни души, лишь ели да сосны. Катя тоскливо всматривалась в окно, старалась не слушать Борькин бред, не замечать недовольную физиономию Богунского, не чувствовать напряжение незнакомого человека, случайно попавшего в странную компанию.

— Борис помолчи, — попросила, когда сдерживать раздражение не было сил.

— И ладно… — оскорбился Устинов.

На секунду салон наполнился тишиной, затем раздался непонятный звук. Катя недоуменно подняла глаза, вырываясь их омута дум. Собралась спросить: что это? И поняла. Нет, увидела: на автомобиль падает береза. Жилистые основы со скрип и треском рвались, предупреждая об опасности.

— А… — крик застрял в горле.

Степан ударил по тормозам. Машина конвульсивно дернулась, остановилась, как вкопанная, замерла. За секунду до того Катя уловила за спиной волну движения, краем глаза зацепила: Борис врезал локтем в лицо соседу, рубанул по поникшей шее ребром ладони. Молниеносным движением ухватил Степана за волосы, дернул на себя, брызнул в лицо какой-то дрянью из баллончика, выхваченного то ли из носка, то ли из ботинка. Богунский взвыл, дернулся, поник. Перекрывая визг тормозов и вой Степана, Борис трезвым, ледяным голосом скомандовал.

— Катька, за мной, быстро, — и рванул дверцу.

Не раздумывая, Катя бросилась вдогонку. Впереди маячили развалины белого двухэтажного здания, Борька направлялся туда.

Они вихрем преодолели четыре лестничных пролета.

— Давай сюда, — Устинов втянул ее за руку в тесный закуток. Между наружной стеной и остатками внутренней образовалось почти глухое замкнутое пространство. В полу темнел проем. Устинов, от пьяных замашек которого не осталось следа, указал на него:

— Когда я скомандую — спустишься вниз. Там отодвинешь фанеру, найдешь дыру в стене. Через нее выберешься наружу. Потом ползи до траншеи. Метров через 200 встретишь трех мужиков. Они тебя отправят в город, в безопасное место. Повтори!

Катя, словно под гипнозом, повторила каждое слово и только напоследок задала вопрос:

— Зачем?

— Степан — убийца. — Борис не желал вдаваться в подробности. Он достал из поломанного ящика, сиротливо стоящего в углу, пистолет, протянул Кате.

— Будешь стрелять только в крайнем случае. Старайся не шуметь, твоя задача как можно незаметнее слинять отсюда.

— А твоя? — зеленые глаза-плошки не вмещали огромного удивления, овладевшего Катей. Недоумение плясало в зрачках — все происходило не в кино, в действительности. Ступорное неприятие, непризнание доминировало надо всем. Катя собралась возразить, открыла рот…

1. — Считай, сколько людей появится. — Борис не поднимая головы, кивнул на окно. С дороги доносился шум двигателя. Из-за поворота выруливала синяя тайота. Из нее выскочили мужчины, бросились к джипу.