Дэвид Осборн - Убийство на острове Марты

— А чем он важен для нас?

— Она умерла в Бостоне, — пояснила я. — В дневнике могут быть записи о том, с кем она предполагала там встретиться, возможно из наших общих знакомых.

— И этот человек, возможно, сейчас выдает себя за нее?

— Не знаю, — ответила я. — Но должна же быть какая-то причина, что этот дневник спрятан в сейфе. Все остальные ее дневники за предыдущие годы лежат в книжном шкафу.

— Тогда надо изучить его при надлежащем освещении.

С этими словами Эстелла взяла футляр, пакет с акциями и направилась к двери.

— Постой! Надо закрыть сейф.

— Вы правы. — Уже дойдя до двери, Эстелла повернула назад. Вдруг она остановилась, прислушиваясь к чему-то и предостерегающе приложив палец к губам. Потом она быстро задула свечу.

— Что случилось? — не поняла я.

— Мне послышался какой-то звук.

Я не отвечала, не будучи в состоянии говорить. Меня мгновенно охватил неописуемый страх. Помню, я стояла на коленях у сейфа и пыталась его закрыть. Вокруг был полнейший мрак. Сердце мое колотилось о ребра, точно это были удары чьего-то кулака. Сколько я ни напрягала слух, ничего не услышала.

Потом я скорее почувствовала, чем услышала, что Эстелла удаляется от меня, и увидела ее силуэт на пороге несколько лучше освещенной спальни.

Она остановилась там на одну секунду, перед тем как исчезнуть за порогом. В последний момент она обернулась и, ни слова не говоря, сделала какое-то непонятное порывистое движение. Дверь захлопнулась, в замочной скважине повернулся ключ, и я осталась одна.

Я бросилась сквозь кромешную темень к двери и попыталась ее открыть. Безуспешно… Она была крепко заперта.

— Эстелла! — закричала я. Ответа не было…

Невозможно описать, что я перечувствовала. Однако преобладающим чувством была досада на самое себя: дать так себя провести! Я не сомневалась, что с самого начала меня заманивали в ловушку, а я ничего не замечала.

Прошло, казалось, не одно столетие с того момента, как мне позвонила Эстелла Перкинс; как Хедер уговаривала меня не ехать в «Руккери», а я все-таки поехала; как меня встретила в дверях новая, «исправившаяся» Эстелла. И после этого я, будто нарочно, закрывала глаза на все то, что теперь казалось мне самоочевидным. Откуда ей было известно, что в наряд послан только один человек, и что этот человек — Отис Крэмм? Почему она так безошибочно сориентировалась на участке Оуэна Фулера и так быстро нашла тропинку в усадьбу бабушки? Окно, расположенное неподалеку от кухни, очень кстати оказалось разбитым, что открывало нам путь в дом; в темной спальне Эстелла мгновенно нашла свечу, а в детской сразу направилась к медвежонку, игнорируя все остальное…

Как могла я позволить Эстелле усыпить все подозрения на ее счет, тогда как она идеально подходит на роль убийцы? Это сильный и тренированный человек, которому пришлись бы впору перепачканные краской джинсы и теннисные туфли; человек, явно заинтересованный в смерти Розы: ведь в этом случае она могла выкупить усадьбу у Элджера, а «Марч Хаус» это вам не «Руккери»; это человек, испорченный наркотиками и извращенными моральными принципами, связанный с безнравственными дегенератами, которые сумели сделать ее жестокой, способной безжалостно убить собственную мать и представить это как дело рук безвинного человека. Я видела тонкие кисти рук Фрэнсиса, Анны Альфреда, чья закатившаяся звезда уже не могла служить источником дохода, достаточным для распутного образа жизни. Интересно, участвовала ли Роза в этой афере с подменой Грейс, намеревалась ли она сама занять ее место, пока ей не подставила ножку родная дочь? Все могло быть. Роза была жестокая и жадная, из нее вполне мог получиться убийца. Она могла быть тем безликим существом в «Антее», которое усмотрело свой шанс в скоропостижной смерти Алисы Уэбб. Теперь этого никто не узнает. Роза мертва, мертва и Грейс, а также Алиса Уэбб, Артур Хестон и Оуэн Фулер. Кто будет следующим?

Непреодолимый страх сдавил мне горло, не давая дышать. Я вся покрылась потом. Маргарет Барлоу, вот кто будет очередной жертвой! Ею буду я сама. Злополучный дневник (а я знала теперь, что он содержит разоблачения, иначе зачем было Эстелле убегать с ним) исчез. Не осталось никаких улик, никаких свидетелей, даже Отис Крэмм не может ничего показать, если только ей удалось ускользнуть незамеченной. Никого не осталось, кроме меня.

Внезапно я поняла, как она может гарантировать себе мое молчание: для этого ей достаточно поджечь дом. Добровольные пожарники в Чилмарке хорошо знают свое дело, но ни одна команда не сможет прибыть быстрее, чем через десять минут после того, как Отис Крэмм обнаружит загорание; за это время весь дом превратится в пылающий ад. Его сухие бревна сгорят, как солома, за считанные секунды, и я сгорю вместе с ними.

Меня охватил ужас, и я отчаянно забарабанила кулаками в дверь. Как давно я заперта здесь? Минуту? Две? Через сколько минут я почувствую запах дыма? Я отчаянно кричала и звала на помощь. Звала Отиса Крэмма, все равно кого, даже Эстеллу, умоляя выпустить меня; звала Эсси, которая была так близко от меня — и так далеко. Разве она могла услышать мой зов, находясь где-то на своем участке, позади усадьбы.

Ответом мне было молчание. Потом я отчетливо расслышала какие-то звуки, по-видимому, от глушителя автомобиля. Это Эстелла умчалась на своей «альфе», подумалось мне. И снова тишина, такая полная, что может быть названа оглушающей.

Снова впав в неистовство, я принялась колотить в дверь и звать на помощь. Наконец я одумалась и попыталась рассуждать здраво. Не бывает таких помещений, откуда нельзя было бы выйти. Надо постараться любым способом открыть дверь. Я потрогала ее на ощупь — как все двери, она была сделана из твердого материала. Пальцы мои нащупали замок. Как можно его отпереть? Я вспомнила, как в одном из фильмов герой вытаскивает ключ из замка, а потом, зацепив его вешалкой от платья или куском проволоки, втаскивает внутрь через просвет между дверью и полом, если только ключ не отскочит слишком далеко. Я встала на колени и обшарила порог, чтобы определить, достаточно ли под дверью места для того, чтобы протащить ключ. Но дверь примыкала так плотно, что под ней нельзя было протащить даже тонкий лист бумаги.

Меня снова обуял панический страх. Я начала исследовать края двери. Нельзя ли снять ее с петель? Но она сидела так плотно, что мне не удалось нащупать ни малейшей щели между нею и косяком. Вряд ли в детской может найтись предмет, достаточно острый, чтобы можно было просунуть его в щель, и достаточно прочный, чтобы использовать его в качестве рычага.

Мой ужас все возрастал. Могу я разбить дверь каким-либо тяжелым предметом или выломать замок? И чем? Соображай побыстрее, Маргарет, время не ждет. Ящиком из письменного стола? Он недостаточно тяжел для этого. Стенкой от детской кроватки? Но как разобрать кроватку в такой темноте? Я уже направилась к ней ощупью и тут вспомнила о сейфе. Смогу ли я поднять его? Люк все еще был открыт. Я снова опустилась на колени и начала шарить руками в темноте, пытаясь сдвинуть сейф с места, но мне это не удавалось. Сейф был наглухо зажат между двумя железными брусками и, похоже, привинчен к ним.

Отчаявшись вынуть сейф, я поднялась на ноги. Дымом вроде еще не пахнет… Как давно я нахожусь здесь? Пять минут? Десять? Я глубоко втянула воздух. Может, дверь такая плотная, что дым сквозь нее не проходит? Я начала прислушиваться, не гудит ли пламя снаружи. Вроде нет. Может, Эстелла вовсе и не думает поджигать дом? Ведь он стоит больших денег. Может, мне грозит опасность совсем другого рода? Что, если меня не будут искать здесь? Как долго я смогу здесь продержаться в летнюю жару, без воды? А воздух? На сколько мне хватит воздуха в этой маленькой душной комнате?

Острое чувство страха сменилось тупым безразличием и головной болью. И тут я вспомнила, что в первое мое знакомство с детской был момент, когда потянуло легким сквозняком, а вслед за тем показалась любопытная мордочка белки, так меня напугавшей. Я встала неподвижно, стараясь снова ощутить дуновение воздуха, и мне это удалось. Может, это плод моего воображения? Да нет, откуда-то действительно подул едва заметный ветерок, точь-в-точь как тогда.

Откуда поступает этот воздух? Через неплотно вставленное окно? Через пол? Вдруг я вспомнила одну деталь, показавшуюся мне тогда малозначащей и потому забытую: в потолке, над комодом, где я обнаружила джинсы и туфли, потрескалась штукатурка; видимо, там протекала крыша.

Я нашарила стул, придвинула его вплотную к комоду и встала на него. Подняв руку, я ощутила под ней трещину. Из нее текла струйка холодного воздуха.

Я никогда специально не интересовалась, как строят дома, и знаю об этом понаслышке. Но мне известно, что штукатурка в старых домах кладется на порешетку из тонких деревянных планок, которые приколачиваются гвоздями к поперечинам, а те в свою очередь прибиваются к балкам. Если на них не лежит что-то очень тяжелое, их можно отбить ударами снизу и приподнять.