Эжен-Франсуа Видок - Записки Видока

Мой доктор лечил его на протяжении тридцати лет и за все это время не получил ни су. Апатичный но натуре, Видок заболевал, если с ним случалась какая-нибудь неприятность или он, к примеру, терял деньги. Но едва на горизонте появлялось какое-нибудь дело, он совершенно преображался и, словно лев, бросался в бой; затронув самолюбие этого удивительного человека, его уже ничем нельзя было остановить.

Чего он только не предпринимал, чтобы сделать себе состояние! Мануфактурный промышленник в Венселе, маклер в Париже, игрок на бирже, он давал советы обокраденным купцам, обманутым мужьям, готовый на все, лишь бы ему хорошо платили.

В период революции, когда временное правительство имело свою полицию, Ламартин, его фактический глава, очень дорожил Видоком, да и тогдашние дипломатические круги не пренебрегали его услугами. Прибавим, что этот человек, постигший в совершенстве искусство грима, мог также изобразить чьи угодно манеры, и не один иностранец обманулся, принимая его за посла. Что же делал Видок, выходя из какого-нибудь изящного салона? Он преспокойно отправлялся к хорошенькой содержательнице трактира и упивался дешевым вином.

Он также обожал актрис, и многие из них отвечали ему взаимностью; хотя великий сыщик и не отличался великодушием, но в ответ на получаемый от пассии портрет вручал ей собственноручно составленное завещание, согласно которому делал своей наследницей, а поскольку было известно, что он имеет средства, то этот маневр всегда ему удавался. К тому же Видок был старым холостяком и большим болтуном: любил, когда слушали его рассказы о совершенных им подвигах.

Тем не менее, принося действительную пользу обществу, Видок слишком хорошо знал свет и был уверен, что прошлое несмываемым пятном легло на всю его дальнейшую жизнь. И потому многие, используя его талант, в то же время не считали за грех его обманывать, прекрасно зная, как отнесутся в суде к жалобе Видока. Обмануть сыщика считалось ловкостью, и это понятно: будучи постоянно настороже в сношениях с мошенниками, Видок становился удивительно доверчив с добропорядочными гражданами, и не раз приходилось ему раскаиваться в своей вере в людскую честность. Он горько жаловался на администрацию полиции, всегда в отношении к нему неблагодарную, и, не стесняясь, говорил о ее злоупотреблениях.

Недовольный судебной системой и поражением во многих своих процессах, Видок продал недвижимое имущество, обратив его в капитал, чтобы избежать штрафов, которыми ему постоянно угрожали.

Надо заметить, что Видок жил тогда на улице Попинкур и звался господином Буржуа. Он оставил себе только мебель и коллекцию картин, стоившую ему порядочных денег, несмотря на то что большую ее часть составляли современные портреты. Комнаты его дома представляли собой нечто вроде лавки антиквара: рядом с глиняной посудой и старинными комодами стояли орудия пыток и воровские инструменты, маленькая, готовая к работе гильотина и древнее оружие. Но самыми странными на вид в этом скопище предметов были тринадцать стенных часов с боем различного устройства, чьим перезвоном Видок, подобно Карлу V, любил забавляться, когда механизмы начинали отбивать часы одновременно.

В собственных мемуарах Видок подробно рассказал о главных эпизодах своей жизни. Он был сыном пекаря из Арраса, и в то время, когда по воле Жозефа Лебона, комиссара от Конвента, этот город заливали реки крови ни в чем не повинных жителей, лишь показавшихся ему подозрительными, юноша спасся благодаря тому, что женился на беременной любовнице свирепого проконсула. Впоследствии праздность и революционные беспорядки, царившие в округе, привели к тому, что молодой человек покинул свою жену и, ударившись во все тяжкие, дошел до галер.

При содействии своей любовницы Франсины и благодаря неустрашимости и ловкости Видок сумел бежать из тюрьмы и в свою очередь сделался грозой злодеев, получив при Людовике Филиппе место начальника особой бригады полиции Парижа, несмотря на свое преступное прошлое.

Выполняя эти непростые обязанности, Видок однажды вынужден был арестовать своего лучшего друга. Но пусть он сам расскажет эту историю.

«С самого детства я был дружен с одним своим земляком, который впоследствии стал негоциантом и каждый раз, приезжая по своим делам в Париж, приходил ко мне в префектуру; оттуда мы отправлялись обедать в один популярный в то время ресторан. Однажды, когда мы находились в этом ресторане и говорили о важной услуге, оказанной мне этим человеком, меня вызвали в вестибюль, и я прочел записку из префектуры следующего содержания: «Немедленно арестуйте того, с кем вы обедаете. Это очень опасный вор».

Можете представить себе мое удивление! Но я не утратил присутствия духа; я скрыл свои переживания и продолжил обедать как ни в чем не бывало, только не дал моему другу заплатить по счету, а подал мальчику золотой и отослал его. Тогда-то я и переменился в лице, и мой друг спросил, что со мной.

«Бедный друг, — ответил я, чуть не плача, — это ужасно, это неслыханно, но я вынужден тебя арестовать». — «Как? Что за дурную шутку ты выдумал? Уйдем отсюда, я вижу, что уже пора». — «Хорошо, но ты должен последовать за мной». — «Ты принимаешь меня за мошенника, что ли?» — «Я тебя уважаю и люблю как брата, но надо идти, хотя бы для того, чтобы доказать ошибку. Я получил строгий приказ».

Я оставил своего спутника на несколько минут внизу, а сам отправился к префекту. Я попытался защитить друга, но мне показали бумагу, содержащую тяжелое обвинение против него. Это было донесение руанского управления полиции, утверждавшее, что в одной гостинице было совершена крупная кража. Вор, убегая, обронил портфель, а портфель-то как раз принадлежал моему другу, о чем свидетельствовал его вензель, изображенный на сафьяне. Паспорт и находившиеся в нем бумаги не допускали ни малейших сомнений. Я был поражен, но не убежден, потому знал, что мой друг не способен на низость. Тщательно изучив обвинительные бумаги, я спустился к нему.

«Откуда ты приехал?» — спросил я. «Из Арраса». — «Для чего же, черт возьми, ты сделал такой крюк, направляясь в Париж?» — «Какой еще крюк?» — «Как же не крюк, когда ты явился из Руана!» — «Я?! Из Руана?!» — «У тебя дело, что ли, было в этом городе?» — «Да я там в жизни не был!» — «Ты не останавливался неделю назад в «Шарио д’Ор»?» — «Ты с ума сошел! Я третьего дня был у себя дома». — «Постой же, — сказал я, — надо все это прояснить. Мы отправимся вместе в Руан».

Дорога была невеселой, Сирил никак не мог понять моего к нему отношения, а я был просто убит. Это был мой единственный друг. Тем не менее я хотел дойти до истины, хотя за этим, по-видимому, крылась какая-то тайна, но я столько раз в своей жизни распутывал разного рода загадки! Мы остановились в «Шарио д’Ор»; я запер Сирила в комнате и отправился к хозяину.

«Вас обокрали, я знаю, — заявил я ему. — Если хотите найти вора, сообщите мне самые подробные сведения о нем». — «У меня нет никаких сведений! Это-то и приводит меня в отчаяние». — «Но все-таки вы его видели; узнаете ли вы его?» — «О! Конечно!» — «В таком случае велите немедленно подать нам обед в нашу комнату, а потом приходите сами с кофе. Посмотрите хорошенько на моего спутника и, если вы его узнаете, скажите мне потихоньку «да» или «нет».

«Итак, — спросил я громко, когда хозяин явился, — вы не узнаете этого господина?» — «Я его никогда не видел». — «Однако этот портфель принадлежит тебе, мой бедный друг?» — «Черт возьми! — вскрикнул Сирил. — У меня его украли в Камбре, но как он очутился у тебя?»

Этот ответ был для меня лучом света. Все объяснилось: предполагаемый вор был сам обкраден. Оставалось отыскать виновного, но как за это приняться, имея только одну ничтожную зацепку?»

Видок не останавливался ни перед какими трудностями. Он подробно расспросил хозяина «Шарио д’Ор», узнал приметы путешественника, потом, выяснив, что его друг потерял свой портфель в дилижансе, сыщик начал расследование. Он тотчас отправился на почтовую станцию, разузнал имена всех путешественников, прибывших в назначенный день, потом пустился по их следам и спустя четыре дня торжественно доставил вора в префектуру.

Сирил был за это очень благодарен другу, но с тех пор перестал с ним обедать. Впрочем, случай свел их еще один раз. Это произошло в 1848 году. Во время известных июльских событий Видок, имевший свои причины ненавидеть республиканцев, однажды по неосторожности оказался в их среде.

Какую цель он преследовал? Вероятно, он желал понаблюдать за армией повстанцев, чтобы узнать их стратегические планы. Тем не менее дело могло кончиться тем, что его расстреляли бы как собаку, потому что сыщик был узнан, когда вдруг один лавочник вскрикнул, бросившись к нему на помощь: «Остановитесь, граждане! Этот человек тысячу раз рисковал своей жизнью, избавляя нас от злодеев! Он должен знать, что среди нас опасность ему не угрожает; покажем ему, что республиканцы не убийцы».