Герхард Шерфлинг - Западня на сцене

— Режиссер скончался по пути в больницу, — обер-лейтенант Штегеман остановился перед «вартбургом» и подождал, пока сел Маркус. Долговязый лейтенант устроился на переднем сиденье.

— Еще что?

— Пока это все. — Штегеман с такой осторожностью прикрыл дверцу, будто она была стеклянная. — Поехали, — сказал он водителю.

— Не верю я в несчастный случай, — сказал лейтенант Краус, когда «вартбург» тронулся с места. — Этот человек должен был ориентироваться на сцене, как в своей квартире… Да и правила техники безопасности… Каждый люк освещается в принудительном порядке, есть такие специальные светильники… Не представляю себе, что их можно не заметить…

— Не скажите! Не перевелись еще люди, способные спать с открытыми глазами, как зайцы… Вы в этом театре бывали?

— Года два назад, на какой-то премьере… малоудачной, между прочим. Через несколько спектаклей пьесу сняли… Здание театра — рухлядь, несколько раз его перестраивали, и совсем недавно прошел ремонт, сцену переоборудовали, оснастили современной техникой.

— Сколько зрителей оно вмещает?

— Зал, балкон — примерно мест пятьсот. Довольно уютный театр, но запах пыли начала века просто неистребим.

Маркус кивнул, откинулся на спинку сиденья, посмотрел в окно.

Шоссе плавно шло вверх мимо длинных фабричных строений. Груды снега у тротуаров были грязно-бурого цвета, от них по мостовой растекались лужи. Дождь лил и лил.

— Как вам, очевидно, известно, в Берлине я возглавлял опергруппу, — сказал Маркус, помолчав. — И перемещение сюда было для меня неожиданностью. Не самой приятной, кстати говоря.

— Могу себе представить, — понимающе кивнул Краус.

А обер-лейтенант Штегеман промолчал.

— Это Торговая площадь, — указал рукой лейтенант Краус. — А по ту сторону монастыря ее называют Монастырской. Вон то серое, вымученное под ампир здание и есть районный театр. Не слишком-то он красив, а?

Сейчас «вартбург», подпрыгивая на булыжной мостовой, объезжал фонтан. Обнаженный Посейдон, с грустным видом замерший на пьедестале, прицелился своим трезубцем прямо в них. Церковь из красного кирпича с ее двумя башнями, узкие доходные дома конца прошлого века с подслеповатыми окнами, театр с античными колоннами и крутыми мраморными ступеньками у входа — все это показалось ему почему-то до боли знакомым.

— Классицизм, каким его представлял себе тогдашний великий герцог, — объяснил обер-лейтенант Штегеман.

— А наши бетонные кубики — они что, лучше? — Краус указал на узкую улочку. — Нам туда, объедем вокруг театра. Вход на сцену с тыльной стороны здания.

Тыльная сторона театра тоже была украшена колоннами, только не перед зданием, а имитированными, в стене. К стеклянной двери артистического входа вели четыре ступеньки. В нескольких метрах правее — широкий подъезд, в котором стояла дежурная полицейская машина и зеленый полицейский микроавтобус.

«Вартбург» еле-еле стал рядом с ним.

— Товарищи из следственного отдела и специалисты нас опередили, — сказал Штегеман, вылезая из автомобиля. Маркус последовал за ним и огляделся. У двери стоял вахмистр, отдавший им честь. С другой стороны от въезда двор ограничивало покосившееся ветхое здание.

— Дирекция театра, — пояснил лейтенант Краус, бросив взгляд в ту сторону. — Но давайте-ка пройдем в театр.

Действительно, под холодным дождем неуютно. Маркус вслед за Краусом перепрыгнул лужу. А Штегеман переступил ее на цыпочках.

— Криминальмейстер Позер, — представился молодой человек. — Я первым прибыл сюда после несчастного случая, и мне поручено ввести вас в курс дела.

— Капитан Маркус. А это…

— Мы знакомы, — криминальмейстер пожал руку Штегеману и Краусу. — Давненько не виделись.

— Итак, докладывайте.

— Я был в своем кабинете, когда мне позвонили в пятнадцать двадцать девять, — сообщил криминальмейстер. — В театре произошел-де несчастный случай с режиссером Эберхардом Пернвицем. Упал на сцене в люк, который по неизвестной причине не был закрыт. Я немедленно сообщил в соответствующие инстанции и отдал приказ о всех необходимых в таких случаях мерах. Десять минут спустя прибыл сюда, обеспечил, чтобы к люку и к месту падения никто не приближался. Врач театра — он живет за углом, на Монастырской площади — встретил меня в трюме. Прежде чем переговорить с ним, я отослал всех присутствующих работников театра, в том числе и жену потерпевшего, в театральную столовую, где в это время находились еще несколько рабочих сцены.

— Все правильно.

— Благодарю, — криминальмейстер слабо улыбнулся. — Режиссер был еще жив, но по дороге в больницу скончался.

— Судмедэксперта пригласили?

— Он приехал прямо в больницу, сюда приедет позднее.

Маркус кивнул.

— Остальное обсудим позднее. А сейчас я хотел бы ознакомиться с местом происшествия.

Криминальмейстер открыл стеклянную дверь, ведущую на лестницу.

— Сюда, капитан. Спустимся сначала в трюм, где был найден потерпевший. — Пропустив Маркуса, последовал за ним. — Наши эксперты уже приступили к работе, с ними там заведующий постановочной частью. Между прочим, директор театра ждет вас в своем кабинете. Он вне себя и непременно хочет встретиться с вами.

— Почему?

— Наверное, из-за сегодняшней генеральной репетиции.

— Мне бы его заботы!..

Криминальмейстер пожал плечами.

— Не знаете вы людей театра, капитан, — сказал лейтенант Краус, который вместе со Штегеманом шел чуть позади. — Это прелюбопытнейшая публика! Никакая катастрофа, даже вселенская, не заставит их забыть о вечернем спектакле. Если отложить генеральную — значит, откладывается и премьера! В такой ситуации самый миролюбивый директор театра готов схватиться за нож…

Маркус в раздумье поглядел на лейтенанта, потом кивнул.

— Я понимаю, — он хотел было что-то добавить, рассказать о чем-то, но передумал, промолчал.

Трюм напомнил ему большой подземный заводской цех. Металлические опорные балки в два ряда, кое-где связанные поперечными, как бы огораживали большого диаметра круг с легкими металлическими несущими конструкциями, достигающими потолка. По другую сторону этого круга находилось огромных размеров зубчатое колесо, забранное мелкоячеистой проволокой. Совсем рядом с металлическими конструкциями кто-то мелом воспроизвел положение упавшего на бетонный пол тела. Там, где была голова, осталось темно-бурое пятно. Неподалеку лежали меховая шапка и портфель.

Примерно в центре круга собралось несколько мужчин, глядевших на квадратную дыру люка — это прямо над головой, над тем самым местом, куда упало тело режиссера.

— По-моему, они уже освободились, — сказал с некоторым удивлением лейтенант Краус. — Пойду посмотрю.

Он направился к этой группе и через полминуты вернулся с человеком, державшим в руке записную книжку.

— Это обер-лейтенант Вагензайль, наш технический эксперт.

— Капитан Маркус, с сегодняшнего дня начальник УК.

— Я уже слышал об этом, — обер-лейтенант с интересом посмотрел на Маркуса. — Надеюсь, мы сработаемся.

— Я тоже очень на это надеюсь… Так что у вас?

— Мы, можно сказать, финишировали.

— Докладывайте.

Обер-лейтенант заглянул в записную книжку.

— На место мы прибыли в шестнадцать двенадцать, — начал он. — Потерпевшего уже увезли. Мы внимательно осмотрели все — как на сцене, так и здесь, внизу.

— И что же?..

— Практически никаких очевидных следов. Отпечатков пальцев полным-полно, но их требуется для начала идентифицировать. На первый взгляд можно сказать, что произошел несчастный случай.

— Но вы в это не верите?

— Нет… — Обер-лейтенант сузил глаза. — Есть парочка мелочей, которые меня смущают. Пожалуйста, пройдемте со мной. — Он обратился к остальным: — Можете все укладывать и возвращаться в управление. Фотографии, схемы и увеличенные отпечатки пальцев мне потребуются еще сегодня. Не забудьте об анализе материала! У кого, кстати, обе обнаруженные нами лампочки?

— Вот они, — ему протянули два пластиковых пакета.

— Мне тоже можно идти? — спросил мужчина в сером халате, стоящий несколько в стороне.

Обер-лейтенант покачал головой.

— Это заведующий постановочной частью Буххольц, — сказал он Маркусу. — Он объяснил нам устройство люка и поворотного круга.

Зав. постановочной частью отступил еще на шаг назад. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке и нервно покусывал нижнюю губу.

— Но вернемся к делу. — Обер-лейтенант поднял один из пластиковых пакетов. — Эта лампа накаливания взята нами из светильника, расположенного за кулисами на сцене, совсем рядом с люком. Она перегорела. — Тут Вагензайль покачал другим пакетом. — А вот эту лампу — пользовались ею совсем недавно — мы нашли в инструментальном ящике, среди отверток, сверл и прочей мелочи.