Энн Перри - Призрак с Кейтер-стрит

— Конечно, я понимаю.

Шарлотта расслабилась, ничего, однако, не понимая. Она не могла хорошо думать о викарии, но ей было жаль Марту. Девушка не представляла себе, как можно жить с таким человеком. Хотя, возможно, он не сильно отличался от других мужчин, которые сурово осуждали сестер Мэдисон. По правде говоря, девицы были довольно скучными. Но не греховны… просто глупы.

Марта засмеялась:

— Вы очень добры, моя дорогая. Я знала, что вы поймете. — Стоя на крыльце, она наблюдала за тем, как Шарлотта уходит.

Два дня спустя они все сидели в одной из комнат и шили детскую одежду, которую заказала миссис Преббл. В это время Эдвард, как обычно, вернулся домой.

Они слышали, как закрылась входная дверь. Послышались неразборчивые голоса, когда Мэддок взял пальто и шляпу, но какое-то время спустя в комнате у двери вместо Эдварда показался Мэддок.

— Мадам… — Он посмотрел на Кэролайн, его лицо горело.

— Да? — удивилась та, еще не предполагая ничего плохого. — В чем дело? Это был не мистер Эллисон?

— Да, мадам. Не будете ли вы так любезны выйти в холл?

Теперь Шарлотта, Эмили и Сара — все уставились на него. Кэролайн встала:

— Конечно.

Как только она вышла, девушки дружно переглянулись.

— Что случилось? — возбужденно спросила Эмили. — Думаете, папа пришел с кем-то? Кто бы это мог быть?.. Возможно, богатый мужчина из города?

— Тогда почему он не входит? — спросила Шарлотта.

Сара нахмурилась и смотрела на потолок в раздражении:

— Ну, Шарлотта, он хочет вначале посоветоваться с мамой, представить его… Может быть, он считает, что мы не должны встречаться с ним. А может быть, это кто-то в беде… кто-то, кому нужна помощь.

— Как скучно, — вздохнула Эмили. — Ты думаешь, это какой-нибудь нищий, в стесненных обстоятельствах?

— Я не знаю. Папа, может быть, оставит Мэддока позаботиться о нем, но, естественно, он должен сказать маме об этом.

Эмили встала и пошла к двери.

— Эмили! Ты не должна подслушивать.

Та прижала палец к губам, засмеялась и спросила:

— А ты не хочешь узнать?

Шарлотта вскочила на ноги, подошла к Эмили и прижалась к ней.

— Конечно же, хочу. Открой немножко дверь. Маленькую щелочку.

Эмили уже сделала это. Они сгрудились около щелки, и через мгновение Шарлотта почувствовала прямо за собой теплое дыхание Сары; ее вечернее платье из тафты чуть шуршало.

— Эдвард, ты должен уничтожить газеты, — говорит Кэролайн. — Скажешь, что потерял их.

— Мы не знаем, будет ли это в газетах.

— Конечно, будет! — Кэролайн была сердитой и расстроенной. Ее голос дрожал. — И ты знаешь, что…

Шарлотта затаила дыхание. Мама готова предать ее.

— …что газета может быть оставлена там, где одна из девочек может увидеть ее, — продолжала Кэролайн. — И слугам я тоже не позволю ее читать. Бедная миссис Данфи иногда пользуется газетой, чтобы завернуть кухонные остатки, а Лили употребляет их для чистки.

— Да, — согласился Эдвард. — Да, моя дорогая, ты права. Я прочитаю газету и уничтожу ее перед тем, как вернусь домой. Было бы еще хорошо, если бы мы могли сделать так, чтобы мама не услышала об этом. Это предохранит ее от ненужных переживаний.

Кэролайн согласилась, хотя и без уверенности, что это выполнимо.

Шарлотта тихо засмеялась, уткнувшись лицом в спину Эмили. Лично она была уверена, что бабушка была упрямее, чем турецкие солдаты в Крыму, о которых та всегда упоминала. Очевидно, Кэролайн думала так же. Но что же все-таки случилось? От любопытства Шарлотта вся кипела.

— Была ли бедная девушка… — Кэролайн сглотнула комок в горле. Они слышали это, даже стоя за дверью. — …Задушена, как Хлоя Абернази?

— Едва ли как Хлоя Абернази, — поправил Эдвард, но его голос тоже дрожал, как будто бы реальность только что застала его врасплох. — Хлоя была респектабельной девушкой. Эта же служанка Хилтонов… ну… кажется, не принято говорить плохо о мертвых, особенно убитых таким ужасным способом, но она была особой сомнительной репутации. Для приличной девушки она имела слишком много ухажеров. Я смею сказать, что именно это и привело ее к такой ужасной смерти.

— Эдвард, ты говорил, что ее нашли на улице?

— Да, на Кейтер-стрит, меньше чем за полмили от дома викария.

— Разве Хилтоны живут не на улице Расмор? Которая начинается от Кейтер-стрит в ее дальнем конце? Я полагаю, она вышла встретить кого-то, и это… это случилось.

— Тише, моя дорогая. Это ужасно, грязно… Давай больше не будем говорить об этом. Нам лучше пойти в комнату, а то дети начнут удивляться, почему нас нет. Я надеюсь, соседи не станут обсуждать это событие. Полагаю также, у Доминика будет достаточно здравого смысла промолчать… по крайней мере, о самых грязных, зверских сторонах преступления.

— Ты ведь случайно узнал об этом — только потому, что находился на Кейтер-стрит в то же время, когда там работали полицейские. Иначе в темноте ты бы ничего не увидел.

— Я должен предупредить его, чтобы он не болтал. Мы же не хотим, чтобы девочки расстроились. И служанки тоже. Но я хотел бы переговорить с Мэддоком. Пусть он проследит, чтобы ни Дора, ни Лили не ходили одни, пока этот бандит не будет пойман. — Раздался звук шагов — папа пошел к двери в комнату.

Шарлотта почувствовала, как локоть Эмили вонзился ей под ребра, и девушки бросились на свои места. Они сидели довольно неловко, с плохо расправленными юбками, когда дверь открылась.

Лицо Эдварда было бледным, но он был абсолютно собран.

— Добрый вечер, мои дорогие. Надеюсь, вы хорошо провели день?

— Да, спасибо, папа, — сказала Шарлотта с придыханием. — Вполне хорошо. Спасибо.

Но ее мысли были далеко от этой комнаты. Они метались по темной улице, в каком-то невообразимом кошмаре мрачных фигур, внезапной боли, задыхающихся звуков… и смерти.

Эмили была взволнована. Был один из тех дней, которые она любила даже больше, чем день, следующий за ним. Сегодня — день мечтаний, день подготовки, день последнего стежка, тщательной подборки нижнего белья, мытья головы и причесывания, щипцов для завивки волос, и затем, в самую последнюю минуту, множества деликатных прикосновений к лицу.

Сегодня вечером они идут на бал в доме полковника Деккера, его жены и, что более интересно, его сына и дочери. Эмили видела их только дважды, но слышала от Люси Сандельсон любопытные истории об их роскошном стиле жизни, их элегантности, их нарядах по последней моде. Особенно опьяняюще действует на сознание их круг знакомств — сплошь богатые и благородные. Этот бал обещал им, при определенном везении, удаче и умении вести себя, открытие бесчисленных дверей в мир, о котором они до сих пор могли только мечтать.

Сара собиралась пойти в голубом — мягкий бледно-голубой цвет прекрасно ей шел. Он оттенял кожу, подчеркивая ее нежность и высвечивая голубые глаза девушки. Этот цвет очень хорошо подошел бы также и Эмили, дополняя теплые тона ее щек, подчеркивая цвет ее глаз и темный цвет волос. Но, конечно, это не украсило бы ни одну из них, если бы они носили платья одного и того же цвета. Они выглядели бы смешно. Саре, естественно, принадлежало право первого выбора.

Шарлотта выбрала роскошный вишнево-розовый цвет, который также очень хорошо пошел бы и Эмили. Но, если честно, эти тона более подходили Шарлотте с ее каштановыми волосами и кожей цвета меда. Никто не назвал бы ее глаза голубыми, они были серыми при любом освещении.

Для Эмили оставались только желтые и зеленые цвета. В желтом она всегда выглядела усталой. Кстати, Сара в желтом тоже выглядела ужасно. Только Шарлотту красил желтый цвет. Так что, мрачно посмеявшись над этой ситуацией, Эмили остановилась на зеленом, очень легком, светлее, чем зеленые яблоки. Теперь, держа платье перед собой, она должна была признать, что этот вариант оказался весьма удачным. Платье действительно великолепно подходило ей. Эмили выглядела в нем утонченной и по-весеннему юной, подобно некоему дикому цветку, распустившемуся на пустыре. Она смотрелась совершенно естественно, без всяких ухищрений. Если, одетая в это платье, она не вызовет восхищения и не привлечет внимания кого-либо из друзей семьи Деккеров, она не заслуживает успеха.

Сара была замужем и поэтому не являлась ее конкуренткой. Сестры Мэдисон были непривлекательно смуглыми, и, если честно, обе довольно-таки раздались в талии. Может, они переедают?.. Люси достаточно красива, но неуклюжа. И еще Эмили знала, что Шарлотта будет вне конкурса, потому что всегда портила прекрасное впечатление, производимое ею на окружающих, — стоило лишь ей открыть рот. Почему Шарлотта всегда должна говорить то, что думает, вместо того, чтобы — она была достаточно умна и знала это — говорить то, чего люди от нее ожидают?

Это зеленое платье действительно было великолепным. Эмили должна иметь другой наряд тех же оттенков для дневного времени… Где пропадает Лили? Она должна принести щипцы для завивки!