Агата Кристи - Смерть мисс Мак-Джинти

— Одно лишь мое присутствие, — продолжал Пуаро, — вызовет у людей определенную реакцию. И я намерен наблюдать за ними. Это, несомненно, будет весьма поучительно!

— Действуйте осторожно, мистер Пуаро, не нужно слишком рисковать. Я не хочу, чтобы с вами что-нибудь случилось!

— Но, если со мной что-то случится, — возразил сыщик, — разве это не докажет вашу правоту?

— Докажет, — смущенно ответил комиссар. — Но я не хочу, чтобы она была доказана такой ценой!

Пуаро осмотрел комнату, в которой оказался. Единственным достоинством ее были размеры Сыщик провел указательным пальцем по верхней полке этажерки и поморщился: как он и предполагал, этажерка была покрыта пылью Пуаро уселся на диван, и старые пружины прогнулись под его тяжестью. Три находившихся здесь кресла были, по-видимому, не в лучшем состоянии. Собака, которая в этот момент разглядывала Пуаро с любопытством, не внушающим доверяя, была, по всей вероятности, больна чесоткой.

Комнату украшали гравюры на металле, изображавшие батальные сцены, и две довольно удачные картины, написанные маслом. Обои на стенах поблекли, утратив свой первоначальный цвет. Столы с разными по длине ножками, нуждались в серьезном ремонте. На стертом ковре виднелись дыры. Окно было распахнуто, и, казалось, никто не смог бы его закрыть. Дверь была такой же расхлябанной. В тот момент она была закрыта, но Пуаро уже знал, что она распахивается при малейшем порыве ветра.

Эркюль Пуаро был удручен своим жалким положением.

Дверь открылась, и вошла миссис Саммерхейз. Это была рыжая женщина с довольно приятными чертами лица, усеянного веснушками. У порога она обернулась, чтобы ответить кому-то, кто обращался к ней с улицы, и тотчас исчезла. Пуаро подбежал к двери и закрыл ее за нею.

Миссис Саммерхейз вскоре вернулась. На этот раз у нее под рукой была большая эмалированная миска, а в руке кухонный нож. Снаружи донесся мужской голос:

— Послушай, Морин! Кошка все еще больна. Что делать?

— Не беспокойся, дорогой! Я сейчас приду.

Миссис Саммерхейз поставила миску на пол, бросила нож на стол и опять вышла. Пуаро опять закрыл за нею дверь.

С улицы донесся шум автомобильного мотора. Собака принялась лаять, а затем прыгнула на маленький столик у окна.

— Это просто невыносимо! — сказал про себя Пуаро.

Дверь распахнулась от ветра, который своим холодным порывом буквально подмел комнату. Собака, продолжавшая лаять, перепрыгнула на подоконник. Пуаро слышал, как Морин кричала своему мужу:

— Почему ты не закрыл заднюю дверь, Джонни? В кухне куры!

Пуаро вздохнул и сказал громко:

— И за это я плачу семь фунтов в неделю!

До Пуаро доносились отзвуки сражения, которое миссис Саммерхейз вела с собственными курами. Вскоре, видимо, прогнав из кухни незваных пришельцев, она вернулась в комнату.

— Вам не помешает, сэр, если я буду лущить здесь фасоль? — спросила миссис Саммерхейз. — В кухне очень плохо пахнет!

— Напротив, мадам, я буду этому рад!

Это была не совсем правда, но и не совсем не правда. Пуаро, находившийся здесь уже двадцать четыре часа, не смог поговорить с миссис Саммерхейз в течение более тридцати секунд. Он ничего не имел против того, чтобы получить, наконец, возможность поболтать немного с нею…

Хозяйка устроилась в кресле и принялась за работу, проявляя, впрочем, больше энергии, чем ловкости.

— Надеюсь, вам не очень плохо в «Лонг Медоуз», — сказала она спустя минуту. — Если вам что-нибудь требуется, скажите об этом!

Пуаро вежливо ответил, что она очень любезна.

— Единственное, чего я хотел бы, — добавил он, — так это иметь возможность найти для вас приличных слуг!

— Слуг! — воскликнула миссис Саммерхейз. — Хотела бы я знать, куда они все подевались. Я не могу нанять даже приходящую прислугу. Раньше у нас была такая прислуга и прямо-таки превосходная. Но ее убили. Так уж нам везет!

— По-видимому, вы говорите о миссис Мак-Джинти?

— Да, о ней. Мне ее страшно недостает.

— Вы ею очень дорожили?

— То есть, дорогой сэр, на нее можно было положиться. Она приходила два раза в неделю: в понедельник во второй половине дня и в четверг утром. Всегда точно… Теперь у меня миссис Бэрч, которая живет около вокзала. Она замужем, и у нее пятеро детей. Конечно, она приходит, когда может. Но у нее всегда кто-то болен: если не муж, так престарелая мать или кто-нибудь из детей. Короче говоря, ее никогда здесь нет. А с миссис Мак-Джинти я была, по крайней мере, спокойна!

— Вы ей доверяли?

— Она ни разу ничего не украла у меня, даже крошки из еды. Конечно, она была любопытной и охотно заглядывала в письма, которые где-нибудь валялись. Но они все такие, и их нельзя в этом упрекать. Очень уж жизнь у них тяжелая…

— Миссис Мак-Джинти была несчастной?

— Разумеется! Вы думаете, натирать паркет — большое удовольствие? Или находить утром в прачечной кучу чужого грязного белья, которое вас ждет? Мне кажется, что если бы мне пришлось вести такую жизнь и если бы меня убили, то это было бы для меня освобождением. Что думаю, то и говорю вам…

В окне появилась физиономия майора Саммерхейза. Миссис Саммерхейз вскочила и подбежала к окну.

— Что случилось?

— Эта чертова собака, Морин, сожрала все, что ты приготовила для кур!

— Вот досада. Как бы она не заболела.

Джон Саммерхейз показал жене наполненную зелеными листьями корзину.

— Вот шпинат, — сказал он. — Столько хватит?

— Ты смеешься!

— Я думал, что этого даже много.

— После варки его не хватит даже на одну тарелку. Ты что же, не знаешь, что такое шпинат?

— Вообще-то знаю, но…

— А рыбу принесли?

— По-моему, нет.

— Тогда откроем банку консервов. Знаешь, из тех банок, что лежат на шкафу в кухне. Их там две или три. Надо их сначала брать. Ты можешь это сделать?

— Хорошо. А как же шпинат?

— Этим я займусь сама!

И с этими словами миссис Саммерхейз выбралась в сад. Пуаро бросился закрывать окно. Он видел, как супруги удалялись. Ветер донес до сыщика их разговор.

— Что ты думаешь, Морин, об этом новом жильце? У него странный вид. Как его фамилия?

— Только что в разговоре с ним я старалась вспомнить его фамилию. И вспомнила: его зовут Пуаро. Думаю, что он француз…

— Во всяком случае его фамилия напоминает мне что-то!

— Ты видел ее в каком-нибудь объявлении. У него вид парикмахера, который ходит к клиентам на дом…

— Мне кажется, что он скорее из какой-то торговой фирмы. В любом случае надо заставить его сразу же заплатить семь фунтов…

Пуаро не слышал продолжения разговора. Он закрыл окно и, чтобы занять себя, начал собирать фасоль, упавшую на пол, когда миссис Саммерхейз поднялась с кресла. Он уже заканчивал, когда она вновь появилась. Поблагодарив его за труды, она сказала:

— Не очень хорошая эта фасоль. Слишком много черных зерен, а они, наверное, невкусные.

— Я тоже так думаю. Вы позволите мне закрыть дверь? Из-за сквозняка…

— Пожалуйста. У меня, видно, мания оставлять двери в доме открытыми…

— Это я заметил.

— Правда, эту дверь трудно закрывать! Дом разрушается. У родителей Джонни, которые здесь раньше жили, не хватало средств, и они так и не смогли найти денег для ремонта. Нам тоже их не хватало, когда мы здесь поселились по возвращении из Индии. Зато дети на каникулах прямо-таки счастливы: у них для игры в дикарей столько комнат да еще целый сад! Мы стараемся изо всех, сил, но нам выпали тяжкие испытания, и концы с концами мы сводим только благодаря нашим жильцам.

— Сейчас, кроме меня, живет у вас еще кто-нибудь?

— Да, одна пожилая леди. Но со дня своего приезда она не встает с постели. Не думаю, чтобы она была больна, но это так… и я четыре раза в день поднимаюсь к ней и приношу еду. У нее хороший аппетит! Впрочем, завтра она намерена повидать свою родственницу, кажется, племянницу…

Миссис Саммерхейз замолчала на минуту, а затем продолжала каким-то ненатуральным тоном:

— Я жду торговца рыбой. Вас не затруднит… заплатить мне за первую неделю? Ведь вы пробудете у нас неделю, не так ли?

— Неделю… и, может быть, дольше.

— Мне неприятно просить вас об этом, но у меня нет мелких денег, а эти поставщики, да вы знаете…

— Прошу вас, мадам, не извиняйтесь?

Едва скрывая радость, миссис Саммерхейз поспешно схватила семь банкнот по фунту стерлингов, которые ей протянул сыщик.

— Быть может, мне стоит представиться немного полнее, — сказал он. — Я — Эркюль Пуаро.

Это откровение не произвело на миссис Саммерхейз желаемого впечатления.

— Очень красивое имя, — произнесла она, любезно улыбаясь. — Греческое, так ведь?

— Вы, по-видимому, знаете, — продолжал Пуаро, что я сыщик.

Миссис Саммерхейз рассмеялась.

— Вижу, мистер Пуаро, что вы любите пошутить. И что же вы ищете? Отпечатки пальцев? Следы ног?

— Я ищу убийцу миссис Мак-Джинти, — отвечал Пуаро, — и это не шутка.