Энтони Беркли - Второй выстрел

— Так… — тихо сказал инспектор. — Надеюсь, вы готовы аргументировать свое обвинение?

— Вполне. Этим я сейчас и займусь. Как вы помните, у мистера и миссис де Равель взаимное алиби. По их заявлению, вместо того, чтобы находиться в разных местах, как им предписывал сценарий, они были вместе. Миссис де Равель, на которую пьеса наводила лишь скуку, решила присоединиться к мужу у бассейна. Так вот, я знаю наверняка, что это заявление ложно.

— Да неужели? — с издевкой усмехнулся де Равель. — А могу я поинтересоваться откуда?

— Из показаний прямого свидетеля, — резко ответил Шерингэм. — Я не делаю подобных заявлений на пустом месте. Возможно, вы в курсе, что как раз за бассейном находится общественная тропа, ведущая через лес в соседнюю деревню. Из определенного места на ней хорошо просматривается весь бассейн. В лесопосадке, окружающей бассейн, есть промежуток, через который все отлично видно.

Джон кивнул.

— Одно дерево свалил буран прошлой зимой. Я знал, что через эту брешь видно бассейн.

— Да. И, естественно, для деревенских зевак это служит своего рода развлечением — остановиться на тропе и понаблюдать за купанием. Сегодня утром я искал подтверждение для алиби миссис де Равель и поспрашивал в округе. По чистой случайности, я наткнулся на девушку, которая тем вечером заглянула туда в надежде увидеть что-нибудь любопытное. Как я понял, она находилась там минут десять, между тремя тридцатью и тремя сорока. Ни в бассейне, ни рядом с ним не было ни души. Возможно, мистер де Равель объяснит нам, как это получилось?

— Ничего я не собираюсь вам объяснять, — разозлился де Равель.

— Но, по крайней мере, вы признаете это?

— Нет, конечно. Ничего я не собираюсь признавать.

— Что ж, в таком случае, я сам это объясню. Вы вообще не ходили к бассейну. Вместо этого вы бродили в лесу с найденным вами ружьем Скотт-Дейвиса и ждали своего шанса. Вы знали, что он кого-то ждет — скорее всего, мисс Верити, которая должна была подойти из Колокольчикового леса. Вы последовали за ним в чащу и там застрелили его. Ваша жена боялась, что вы совершите что-то подобное. Либо она прижала вас к стенке сразу после этого, и вы во всем сознались, либо она просто пошла за вами и сама все видела. Тогда вы оба состряпали взаимное алиби с бассейном, а присутствие в лесу мистера Пинкертона, которого вы из своего укрытия видели, а он вас — пет, послужило для вас дополнительной гарантией безопасности. Разве не так все было?

— Да идите вы к черту, нет, конечно!

— Нет, — сразу согласился Шерингэм. — Я предполагал, что могло быть и по-другому. На самом деле миссис де Равель стала вашей сообщницей еще до совершения преступления, а не после него. Вы спланировали его вместе. А потом она…

— Черт бы вас побрал, не приплетайте сюда имя моей жены! — нервно воскликнул де Равель. — Она не имеет к этому никакого отношения. Вот вам, по крайней мере, единственный факт.

— А вы, значит, имели? — поймал беднягу на слове Шерингэм.

Де Равель заколебался, глядя на своего мучителя, и облизнул губы. Потом он, казалось, принял решение.

— Да, я имел. Делайте что хотите, мне все равно. Что это изменит? Я пристрелил его. Моя жена не имела к этому ни малейшего отношения. Она даже ничего не знала. Я просто сказал ей, что нам лучше будет сказать, будто мы находились вместе, чтобы избежать нудных расспросов. Ну вот, теперь вы получили, что хотели.

Я слушал все это с возрастающим изумлением, по даже оно не могло сравниться с тем изумлением, с которым я услышал слова миссис де Равель. Томно растягивая слова, она совершенно невозмутимо произнесла:

— Не надо, Поль, это было очень благородно с твоей стороны, но я не готова принимать такие жертвы. Господин полицейский, или как вы там себя называете, — продолжала она, повернувшись к Шерингэму, — вы взялись за палку не с того конца. Его застрелил вовсе не Поль. Это была я. Во всем остальном ваша — как это называется? — реконструкция событий была совершенно верной.

— Благодарю вас, миссис де Равель, — улыбнулся Шерингэм. — Но я как раз взялся с того конца, с которого надо. Я знал, что это были вы. Именно поэтому я сначала обвинил Пинкертона (поскольку знал, что миссис Пинкертон поступит так, как поступила), а потом и вашего мужа. После подобной демонстрации супружеской преданности я был уверен, что могу рассчитывать на то, что вы с честью встретите столь же драматичное испытание. Значит, вы признаете, что застрелили Скотт-Дейвиса?

— Черт возьми, я ведь уже сказал — это я застрелил его! — крикнул де Равель, но в его голосе теперь слышалось больше тревоги, чем волнения.

— Так. У пас, кажется, разгорается конкуренция за этот пост, вполголоса прокомментировал Шерингэм.

— Боже мой… — растерянно пробормотала Этель. — Что здесь такое происходит?

— Все в порядке, миссис Хилльярд. Я просто коллекционирую признания для полиции, вот и все. Пока что собрал четыре.

Полковник Грейс, который выглядел не менее озадаченным, чем Этель, хотя и не таким расстроенным, вышел наконец из столбняка и воскликнул:

— Шерингэм, вы что, издеваетесь над нами? Не собираетесь ли вы опять сказать, что это двойное признание означает то же, что и предыдущее: то есть что мистер и миссис де Равель подозревали друг друга, и потому никто из них не может быть… тем, кого мы ищем?

— Может быть, и так, — улыбнулся Шерингэм. — С другой стороны, может быть, я предполагал, что виновный как раз и будет рассчитывать на то, что я скажу это еще раз так же, как сказал в первый.

— Все это становится очень запутанным, — вздохнул полковник.

— Вы правы. Но это дело вообще очень запутанно, правда? Хотя если бы мистер и миссис де Равель поведали нам о своих перемещениях в тот вечер, то могли бы его заметно упростить.

— Так, значит, на самом деле вы никого из нас не подозреваете? — лениво поинтересовалась миссис де Равель. — Какое ужасное разочарование! — Она сдула пепел с кончика сигареты прямо на ковер и с задумчивым одобрением посмотрела на мерцающий окурок, слегка наклонив свою очаровательную головку.

— Ну, на самом деле в общем-то нет. Это был просто эксперимент. Пусть это меня не оправдывает, но он оказался даже более успешным, чем я смел надеяться. Я готов извиниться, но при этом хотел бы предложить вам рассказать наконец правду.

— Будь я проклят, если скажу вам хоть слово! — взорвался де Равель, но скорее с облегчением, чем со злостью.

— Ну и глупо с твоей стороны, Поль, — тихо проговорила миссис де Равель, обращаясь к потолку. — Конечно мы им скажем, если уж им так интересно. Я была на склоне холма, задремала на солнышке. Это что, так ужасно с моей стороны? Кстати, я даже могу это доказать. Я говорила Полю, но он мне не поверил. Думал, что это я застрелила Эрика. Какой абсурд. Я полагаю, он даже пытался запугать мистера Пинкертона, чтобы тот не выдал меня, но это было бесполезно — потому что, собственно, и выдавать-то было нечего. Но Поль только укрепился в своей уверенности. Я попыталась сделать то же самое, с тем же успехом. Вы когда-нибудь слышали что-то более смешное? Но, должна сказать, Поль проявил настоящее благородство по отношению ко мне: он сказал, что признается в преступлении (это ведь было преступлением — убить Эрика? Как странно!..) — так вот, он собирался признаться в преступлении, если подозрение падет на меня. Я-то подумала, что это приступ честности с его стороны, потому что все время была уверена, что это он выстрелил тогда вечером. Видите ли, он тогда был в таком плохом настроении и… Поль, расскажи им сам, где ты был.

Я не мог не улыбнуться, хотя ситуация сложилась довольно напряженная. Миссис де Равель теперь играла роль этакой современной остроумной молодой особы, призвав на помощь весь свой арсенал глупых выразительных приемов. Положение подозреваемой на время развлекло ее, но вскоре опять наскучило. Вероятно, это была лучшая роль, которую она могла выбрать — я был благодарен, что она не вздумала изображать какую-нибудь королеву из трагедии.

— Что ж, пожалуйста, — проворчал де Равель, для которого ее просьба была равносильна приказу. — Если вам так хочется знать, я сначала пошел было к бассейну, но потом решил прогуляться вдоль ручья. Вероятно, я был в нетерпении и ушел раньше, чем мне было предписано. Мне пришлось тянуть время. Я хотел перехватить Скотт-Дейвиса, когда он будет подниматься на холм.

— Скажи им зачем, Поль, — лениво велела ему жена.

— И не подумаю, — впервые взбунтовался де Равель.

— Ну, тогда я скажу. — Миссис де Равель перестала рассматривать потолок и медленно обвела взглядом комнату, широко открыв глаза. — Он хотел вызвать его на дуэль. Вы когда-нибудь слышали что-либо подобное? Очень романтично. Но еще и ужасно глупо, что я ему и сказала, потому что Эрик, несомненно, захотел бы сражаться на булавах, или кирках, или выбрал бы еще какое-нибудь совершенно идиотское оружие — что бы тогда делал бедный Поль? В любом случае, он все равно не смог перехватить Эрика, потому что пришел туда как раз в тот момент, когда мистер Пинкертон с воплями убегал от его хладного трупа, и Поль слышал весь их разговор с Джоном. Поэтому он кинулся обратно, чтобы все рассказать мне (кстати, я говорю с его слов, думаю, он вряд ли может все это доказать) и, конечно, не обнаружил меня там, где предполагал найти. Разумеется, меня там уже не было: выстрел разбудил меня, и я пошла к бассейну, чтобы найти Поля, а его там не оказалось. Но ему, бедняжке, конечно и в голову не пришло возвращаться туда, чтобы проверить, пег ли там меня, поэтому мы не видели друг друга до тех пор, пока не вернулись к дому. Там Поль очень настойчиво заставил меня поклясться, что я буду всем говорить, будто все это время была с ним у бассейна. Я сперва ответила, что не буду говорить такие глупости, по Поль запугал меня, что если я так не скажу, меня просто повесят, поэтому я согласилась; в действительности я потом подумала, что все это блеф и он хотел лишь обеспечить себе алиби. Все это ужасно глупо, верно? — Она в изнеможении откинулась на стуле, будто этот рассказ отнял у нее последние силы.