Чингиз Абдулаев - Один раз в миллениум

— Спасибо, — сказал Дронго.

Она поняла, что этот человек никогда больше здесь не появится. Это было как наваждение, как мгновенная вспышка. Больше такой ночи не будет. Она кивнула ему, в знак понимания. Глаза предательски блеснули, но она сдержалась.

Через пять минут Линовицкая появилась, но уже в другом платье. Она не надела служебный костюм, но ее строгий темно-серый наряд был свидетельством ее понимания ситуации. Она успела даже стереть косметику. Перед ним снова была строгая женщина-следователь. «Она как будто прибавила в возрасте», — подумал Дронго.

Когда они вышли из квартиры, было около трех часов ночи. Или утра. Хотя в Москве в зимнее время это еще ночь. Остановив первую попавшуюся машину, они

поехали на Ленинский проспект, где находились двухэтажные апартаменты Халуповича. В последние годы подобные фешенебельные жилые комплексы появлялись по всей Москве. В них были автономное отопление, автономное подключение электричества, собственные прачечные, своя служба охраны.

Когда Дронго и Линовицкая подъехали к комплексу, охранники долго и придирчиво проверяли их документы. И только затем позвонили Халуповичу, который уже предупредил их о появлении ночных посетителей. При этом один из сотрудников охраны недовольно сказал второму:

— Сегодня к этому типу всю ночь ходят гости.

Второй охранник кивнул. Он проводил гостей до кабины лифта, сказав,

что нужная им квартира находится на четвертом этаже. В этой части здания были расположены двухэтажные апартаменты, в которых селились особо состоятельные клиенты. На всех этажах были установлены телекамеры.

— Сюда никто чужой пройти не сможет, — недовольно сказала Валентина. — Может, у него мания преследования? Или он действительно мазохист? Зачем нужно было звать к себе всех подозреваемых? Или он собирается устроить очередной акт этой трагикомедии?

У двери тоже была установлена камера. Когда Дронго позвонил, за дверью послышались быстрые шаги. Дверь открыл сам Халупович. Он был в серых брюках и в синей рубашке с длинными рукавами. Он посторонился, пропуская приехавших в квартиру.

— Что произошло? — поинтересовался Дронго, помогая снять пальто Линовицкой. Затем он тоже разделся и повесил пальто на вешалку.

— Опять, — простонал Халупович, — опять кто-то пытался меня убить!

— А зачем вы всех позвали к себе? — поинтересовалась Линовицкая. — Мне кажется, вы несколько переигрываете, Халупович.

В квартире была огромная прихожая, метров тридцать, дальше находился холл, в котором стоял круглый стол, а на нем живые цветы. Мраморный пол в середине закрывал круглый ковер изумрудного цвета.

— Вы подозреваете меня? — удивился Эдуард Леонидович.

Валентина Олеговна взглянула на Дронго, ожидая его поддержки. Но он молчал. И воодушевленная его молчанием, она продолжала:

— Зачем вы пригласили женщин? Хотели устроить спектакль? Похоже, вы давно решили избавиться от своей домработницы, поэтому и придумали такой экзотический план. «Один раз в миллениум». Каждая из трех женщин, приехавших из разных городов, имела основания для мести. А затем вы разыгрываете спектакль, приглашая каждую из них к себе домой. После чего искусно изображаете удивление. Но если в первый раз я еще могла вам поверить, то во второй — нет. И вы не сможете мне доказать, что они снова случайно оказались в вашей квартире.

— Случайно? — раздался надменный голос Оксаны Григорьевны. — Нет, не случайно.

Она вышла из холла.

— Неужели вы так ничего и не поняли, моя милая? Он сказал при всех, что утром отправил жену с дочерью за рубеж. Для опытного ловеласа, каким всегда был наш уважаемый Эдуард. Леонидович, эта фраза не могла быть случайной. Я думала, что вы обратили на нее внимание. Он же сказал, что останется один. А господин Дронго все время спрашивал, знаем ли мы его мобильный телефон. Конечно, знаем. Халупович дал нам свои визитные карточки. И сказав, что он остался «холостяком», он дал нам понять, что сегодня ночью он свободен. Не воспользоваться такой возможностью было бы непростительно. В конце концов, мы приехали сюда именно для того, чтобы встретиться с нашим героем, — Оксана Григорьевна насмешливо показала на понуро стоявшего Халуповича. — Нам было интересно посмотреть, как он живет. Мы ведь понимали, что квартира на Тверской — это лишь место для встреч. Ну и решили посмотреть основную квартиру. Мы договорились встретиться с ним еще раз, когда ехали домой. Сначала приехала Элга. Потом позвонила я. Последней появилась Фариза.

Линовицкая пристально посмотрела на Халуповича.

— Вы … вы… вы просто павиан, — возмущенно сказала она, вспыхнув от негодования.

Все прошли в гостиную. В просторной, не менее пятидесяти метров, комнате стоял большой стол, очевидно, изготовленный на заказ. Двенадцать стульев с высокими спинками, обитые золотистой тканью, стояли вокруг стола. Тяжелые резные серванты располагались в разных концах комнаты. Из гостиной можно было выйти в зимний сад и на балкон.

В гостиной сидели Фариза и Элга. Каждая успела переодеться. На Элге был сиреневый костюм с черным воротником. Фариза была одета в светло-серую водолазку и темно-серую юбку. На Оксане Григорьевне был темный костюм с белой блузкой. Дронго обратил внимание, что у Оксаны Григорьевны линия зубов не совсем ровная, что придавало ей некоторый шарм. Элга и Фариза были явно смущены, что их застали в квартире Халуповича в ночное время.

— Добрый вечер, — поздоровался Дронго с женщинами, — хотя, наверное, я должен сказать «Доброе утро».

Обе гостьи мрачно кивнули ему в ответ. Он прошел к столу, галантно пропустив Линовицкую. Когда они сели, подошли Халупович и Оксана Григорьевна. Они устроились напротив на другом конце стола.

— Расскажите, что с вами произошло после того, как вы покинули здание компании, — попросил Дронго.

— Я хотел отвезти Нину с девочкой домой, — начал Халупович, — но когда мы позвонили к ней домой, выяснилось, что ее мама уже спит и не отвечает на телефонные звонки. Сегодня, во время нашей беседы мне было немного неприятно, что Нина узнала о моей квартире на Тверской. Туда я ее никогда не приглашал. Но здесь она однажды была. Я решил не отпускать их, чтобы ничего не случилось в очередной раз, и предложил отправиться ко мне домой. Нина сразу согласилась. Она знала, что наверху у меня есть комната для гостей. Я отвел их в эту комнату и, когда они заснули, спустился вниз, в кабинет. Но тут позвонила Элга. Она правильно поняла мои слова насчет того, что я остался «холостяком».

Элга кивнула, чуть покраснев. Ей было приятно, что она первой решилась на этом звонок, опередив даже Оксану Григорьевну.

— Потом мне позвонила Оксана… — продолжал Халупович.

Оксана Григорьевна сидела спокойно. В конце концов, ничего между ними не было. Когда она приехала, эта противная Элга уже была здесь.

— Последней позвонила Фариза…

Мамаджанова сжала пальцами край стола, но ничего не сказала.

— Каждая из звонивших говорила со мной несколько минут, — признался Халупович. — И я всем предлагал приехать, уверенный, что никто из них здесь не появится. Но приехали все.

— Я и предположить не могла, что он приглашает всех, — нервно призналась Оксана Григорьевна, — он остался таким же бесшабашным, каким был в молодости.

— Наверное, — согласился Эдуард Леонидович. — И в два часа ночи мы снова оказались вместе. Пили вино, вспоминали нашу молодость, даже песни пели. Через полчаса проснулась Нина. Она сделала нам кофе с молоком. Все было нормально. Забыл сказать. У нас живет сиамский кот, любимец жены. Его кормит наша домработница, убирающая по утрам квартиру. Уходит она в три часа дня. Нина принесла нам кофе с молоком. Я налил себе молока и уже собирался выпить, когда появился кот. Должен сказать, он спас мне жизнь. Он прыгнул мне на колени, потом на стол и смахнул мою чашку на пол. Конечно, я разозлился и уже собирался выгнать котяру, но он начал лакать из лужицы на полу. Через некоторое время кот заорал не своим голосом и начал валиться на бок. Я ничего не понял. Но потом выяснилось, что кот, видимо, почувствовал неладное и таким образом хотел меня спасти. Я вызвал охранника и попросил забрать труп несчастного животного.

— И опять у нас трое подозреваемых, — насмешливо дополнила Оксана Григорьевна, — только на этот раз мы, кажется, знаем, кто был пятым. Пятой женщиной, которую видела ваша соседка, Эдуард Леонидович, была ваша секретарша Нина. Она и сейчас здесь. Девочка спит, я проверяла. А ваша Нина сидит на кухне.

— Нет, — сказала Нина, входя в гостиную, — я была в ванной и слышала все, что вы сказали. Только я не была той самой пятой женщиной. Я уже говорила, что не входила в дом. Поэтому не нужно меня подозревать. У меня нет яда, и я не собиралась убивать Эдуарда Леонидовича.