Джерард Келли - Потерянные рассказы о Шерлоке Холмсе (сборник)

– Давайте немного развеемся. Может, у кого-нибудь есть вопросы к духам?

Мы переглянулись, желая знать, кто рискнет первым.

– Какая лошадь придет первой на скачках Сент-Леджер на следующей неделе? – полушутя спросил мистер Сандерсон.

Мы все рассмеялись, но мадам ля Конт произнесла:

– Если я подготовлюсь и проведу особый ритуал, то смогу вам это сказать. – Она говорила совершенно серьезно, и улыбки исчезли с наших лиц. – Да и для вас самих это вскоре не составит никакого труда. Наличие силы подразумевает обладание подобными способностями.

– Я хочу задать духам вопрос. Можно? – промолвил Холмс.

– Задавайте конечно, – невозмутимо откликнулась мадам ля Конт.

– Кому из нас предстоит провести ночь в Горнице скорби? – спросил Холмс.

Я покосился на великого детектива, но он не отрываясь смотрел в глаза медиума. На мгновение на ее лице мелькнула тень недовольства и тут же пропала. Француженка кивнула и закрыла глаза. Снова, как и прежде, воцарилось молчание. Шло время. Меня охватила тревога. Отчасти я ожидал, что снова начнет трястись стол. Ветер снаружи усилился. Периодически он начинал выть и свистеть в трубе. Метался огонь в очаге, плясало пламя свечей.

Вдруг мадам ля Конт резко и глубоко вздохнула, будто бы ее окунули в ледяную воду.

– Я чувствую присутствие духов. Здесь кто-нибудь есть? – спросила она низким, практически мужским голосом.

В очаге с треском просели дрова, но в остальном стояла гробовая тишина. Медиум повторила вопрос, однако и на этот раз ничего не произошло.

Я уже собрался предложить всем коснуться планшетки, как вдруг она сама рванулась по листку бумаги и показала на слово «ДА». Тут даже Холмса оставила его хваленая невозмутимость, и он с удивлением воззрился на деревянную стрелку-указатель. Мы все ахнули, и мадам ля Конт, открыв глаза, взглянула на планшетку, заостренный конец которой указывал на слово «ДА». Не уверен, но мне показалось, что на краткий миг я увидел в ее глазах выражение испуга.

– Кто ты? – спросила француженка.

Планшетка плавно пришла в движение. Карандаш медленно вывел буквы «Д» и «Ж», затем «Е», «Й»… С каждой секундой он двигался все быстрее и вскоре уже порхал над бумагой. Наконец на листе появилось имя – ДЖЕЙН СТАЙЛС.

– Бедная Послушница! – выпалил я.

Все присутствующие уставились на меня, отчего я неловко заерзал на стуле.

– Кто сегодня будет спать в Горнице скорби? – спросила мадам ля Конт.

Неожиданно планшетка быстро рванула через весь стол и указала на меня. Я чуть не лишился чувств. Сперва мне хотелось просто встать и уйти, но я вспомнил, как Холмс подтрунивал надо мной, и, взяв себя в руки, кивнул.

– Ладно, пусть будет так, – севшим голосом промолвил я.

– У тебя есть послание к кому-нибудь из присутствующих здесь? – спросила мадам ля Конт.

Планшетка снова скользнула к слову «ДА».

– И к кому? – спросила медиум.

– «Ко всем», – начертал карандаш.

– И что это за послание?

Карандаш тонкими буквами вывел:

Да минуют вас мука и отчаяние, что стали моим горестным уделом. Ужели мой грех был столь страшен, что даже в пламени Чистилища мне не суждено очиститься от него? Молю лишь об одном: чтобы среди вас нашелся хотя бы один сострадательный мужественный человек, способный откликнуться на зов терзаемой души. Deus det, Deus det, Deus det.

Планшет замер, и снаружи, будто бы аккомпанементом обращенной к нам мольбе, снова завыл ветер.

– Что такое «Deus det»? – склонившись ко мне, шепотом спросил Холмс.

– Дай Бог, – перевел я.

Вдруг Холмс начал биться в судорогах, и все взгляды устремились на него. Сперва я подумал, что у моего друга сердечный приступ, но он едва заметно мне подмигнул, после чего завопил: «Рука! Моя рука!» Левая рука Холмса, которая по легенде была скрюченной и усохшей, со скрипом выпрямлялась. Мне понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, что скрипящий звук издает ртом сам Холмс.

– Это чудо! – вскричал он, выпрямив согбенную спину. – Глядите! Еще одно чудо! Моего горба как не бывало! Восславим Господа! Еще одно чудо!

Присутствующие смотрели на Холмса, выпучив от изумления глаза. Самообладание оставило даже мадам ля Конт, которая потрясенно взирала на моего друга.

– Теперь я себя чувствую совсем другим человеком! – провозгласил Холмс, срывая с себя бороду и парик.

– Мистер Холмс? Неужели это вы? – пролепетала наша бедная домохозяйка, узнав своего постояльца. – Что, во имя всего святого, происходит?

– Успокойтесь, миссис Хадсон, – ответил мой друг. – Это действительно я. И я хочу разоблачить банду шарлатанов. Вы попали в руки мошенников, которые собираются обобрать вас до нитки.

– Ну что вы, мистер Холмс! – Миссис Хадсон недоверчиво уставилась на великого детектива.

– Да как вы смеете, сэр? – вскричала мадам ля Конт. – Как у вас хватило наглости на меня наговаривать?! Это гнусная клевета!

Франсуа и Анри с угрожающим видом начали подниматься со своих мест, но Холмс неожиданно выхватил из кармана мой старый служебный револьвер и направил его на французов.

– Сядьте на место, джентльмены, – ледяным голосом промолвил он, и подручные медиума смиренно выполнили его приказ.

– Уотсон, – обратился Холмс ко мне, – можете вынуть защечные валики. Когда их долго носишь, они начинают доставлять неудобства.

Я вытащил изо рта валики и действительно почувствовал огромное облегчение.

– Доктор Уотсон! – не веря своим глазам, ахнула миссис Хадсон. – Мне сразу показалось, что у вас какой-то знакомый голос, но я бы ни за что вас не узнала.

– Вы станете утверждать, миссис Хадсон, – не сводя глаз с французов, произнес Холмс, – что мадам ля Конт ничего у вас не просила?

Домохозяйка робко посмотрела на сыщика и ответила:

– Да, она поговаривала о том, что мне надо отписать на нее дом на Бейкер-стрит, но при этом она обещала, что наделит меня силой и я обрету в десять раз больше.

– Думаю, все присутствующие здесь получили подобные предложения, – понимающе кивнул Холмс.

– Она обещала, что я смогу угадывать победителей на скачках, если пожертвую пятьсот гиней, – пожаловался мистер Сандерсон.

– Именно это я подозревал, – снова кивнул Холмс. – Древний как мир трюк мошенников. Втереться в доверие и наобещать золотые горы в обмен на толику малую. Немногие в состоянии прислушаться к доводам разума и не поддаться соблазну.

– Мы не шарлатаны, – с вызовом произнесла мадам ля Конт. – Вы своими глазами видели чудеса.

– Чудеса? – рассмеялся Холмс. – Не чудеса, а фокусы. Впрочем, надо отдать должное, очень ловкие.

– Да как же так, Холмс, – возразил я, – а левитация? Вы же сами видели, как Анри парил в воздухе. Парил, а не висел на веревках.

– Вы правы, Уотсон, веревок не было. Впрочем, всякий раз, когда показывают фокусы, следует быть крайне внимательным и смотреть, что происходит на периферии. Только в этом случае можно отличить реальность от иллюзии. Так, например, когда фокусник держит карты в правой руке, надо следить за тем, что он делает левой.

– Так, значит, вы в курсе, как им удалось провернуть фокус с левитацией?

– Ну конечно, старина. Давеча, в церкви, я решил поговорить с мадам ля Конт по нескольким причинам. Одна из них заключалась в том, что мне было нужно рассмотреть стол вблизи. Хватило одного взгляда, чтобы подтвердить мою гипотезу.

– И в чем же она заключалась?

– Если вы помните, перед тем как Анри взобрался на стол, он расстегнул плащ.

– Да, совершенно верно, было такое.

– В этом и заключалась уловка.

– Не понимаю.

– Центральная часть стола была выдвижной. Когда она стала подниматься, полы плаща свесились с краев и прикрыли гидравлический поршень.

– Черт бы меня побрал! – потрясенно промолвил я. – Гидравлический поршень?

– Он самый, – кивнул Холмс. – Поршень был спрятан в ножке стола. Когда я посмотрел на столешницу, я заметил в центре тонкую щель, образующую круг. Именно эта выдвижная платформа и подняла Анри в воздух! Когда человеческое тело находится в горизонтальном положении, центр тяжести располагается в поясничной области. Именно поясницей Анри и лег на платформу, после чего просто вытянулся. А нам казалось, что он парит над столом.

– А Франсуа нажимал на скрытую педаль? – понимающе кивнул я.

– Именно так! В гидравлике, Уотсон, действует принцип рычага. Суть его заключается в том, что при определенных условиях можно поднять предмет большой массы, приложив при этом относительно малое усилие. Именно так Франсуа с легкостью поднял Анри.

– Я чувствую себя обманутым, Холмс, – вздохнул я. – Признаться, мне уже казалось, что мы стали свидетелями сверхъестественного явления, а теперь выясняется, что это были трюки мошенников.