Эрл Гарднер - Дело о пустой консервной банке

Так вот, мы с партнером постоянно поставляли вооружение. Это было увлекательно, и за этим стояли большие деньги. Впрочем, не буду отвлекаться, теперь не до того. Скажу одно: сейчас я занимаюсь делом, связанным с моим прежним партнерством… и мне нельзя показываться на людях, пока оно не завершится. Я не терплю лишних разговоров… не хочу, чтобы обо мне знали. Сейчас для всех Элстон А. Карр погиб на той реке.

Я снял эту квартиру на имя моего пасынка, Роднея Уэнстона. Он подписывает все чеки, платит за квартиру и все такое прочее. Я вообще нигде не фигурирую. Однако есть парни, которых не так-то просто одурачить. Нельзя недооценивать и Восток. Они действуют медленно, но верно. Нередко, кстати, они не такие уж и медлительные. Так вот, как я уже сказал, мне надо поменьше себя афишировать. Никто не должен видеть меня. Мне нельзя быть участником проведения дознаний. Дело, о котором я хочу вам рассказать, как я уже заметил, связано с моим прежним партнерством. Я ничего не предпринимал, пока не убедился, что всякий интерес, который, возможно, и возникал в связи с моим переездом сюда, поугас. И я выбрал подходящий момент, чтобы начать действовать, как вдруг – это убийство внизу. И теперь я в чертовски неловком положении, ведь, наверное, газетчики дадут описание дома и его обитателей. Все это так некстати!

– А почему бы вам не отложить пока то, другое дело? – осведомился Мейсон.

– Да потому, что я его уже начал! – раздраженно воскликнул Карр. – Черт возьми, Мейсон, я же говорил вам об этом. Я уже начал это дело и теперь не могу его прекратить. И чем большую тайну полиция будет делать из этого убийства, тем дольше затянется следствие, а стало быть, и разговоров обо мне будет больше, а это очень опасно для меня.

– Полиция здесь уже была? – осведомился Мейсон.

– Нет. Вот почему я так торопился связаться с вами. Мне нужно, чтобы вы мне помогли их немного сдержать.

– Но объясните, как это так произошло, – спросил, нахмурившись, Мейсон, – что они до сих пор еще не заглянули к вам?

– Мне удалось их заговорить, – ответил Карр. – Я послал Джонса и Гао Луня вниз выяснить, что произошло. Полиция допросила их… Какой-то лейтенант из отдела по криминальным убийствам, как его фамилия, Джонс?

– Трэгг.

– Да, верно, Трэгг. Лейтенант Трэгг. Вы знаете его, Мейсон?

– Да.

– Они сказали Трэггу, – продолжал Карр, – что я инвалид и не надо подниматься наверх, чтобы допросить меня, ведь я все равно ничего не знаю, хотя это не так: я слышал выстрел. Правда, это все, что я знаю…

– Возможно, – заметил Мейсон, – если бы вы рассказали, почему считаете необходимым вызвать именно меня, нам было бы легче начать это дело.

Карр резко повернулся. В его глазах мгновенно загорелся огонь неуемной нервной энергии, которую это хрупкое тело, казалось, не в состоянии было выдержать.

– А секретарша, – секунду спустя уже спокойно спросил он, – ничего?

– Ничего, – пожал плечами Мейсон.

– Вы можете за нее поручиться?

– Да.

– Это важно. Чертовски важно.

– Она не подведет.

– Не знаю, что произошло внизу, – продолжал Карр. – Мне наплевать. Я прикован к коляске и ограничен в движениях, сам не в состоянии сделать и шага, поэтому я с соседями незнаком, да и не стремлюсь к этому. Все, что я хочу, – чтобы меня оставили в покое. А тут это проклятое убийство… Журналисты начнут вынюхивать! Единственное, чего я не выношу, Мейсон, так это публичности. Не желаю ничем привлекать внимание к себе, не могу этого позволить.

– Зачем же вы в таком случае вызвали меня? – удивился в который раз Мейсон.

– Погодите, я как раз к этому подхожу. Не перебивайте меня. Раз уж я начал – дайте досказать. Так на чем я остановился?.. Ах да – внимание ко мне. Я скажу, почему не выношу известности. Я скрываюсь. Они хотят меня убить. Поэтому нисколько не удивлюсь, если узнаю, что трагедия внизу произошла потому, что наемный убийца перепутал номера квартир. Я проявлял большую осторожность, подыскивая себе жилье. Расположение это идеально для моих целей. Но я допустил ошибку. Мне следовало бы заодно снять и нижнюю квартиру, пусть бы там жил Гао Лунь. Когда я вселялся, нижняя квартира пустовала больше года. Плевать мне, конечно, было на соседей, но ведь владельцы дома берут немалую плату. Сняв это жилье, я переезжал сюда ночью.

– Почему же вы все-таки не сняли нижнюю квартиру? – с недоумением спросил Мейсон. – Без лестницы вам было бы гораздо проще.

– Да все равно, какая разница, – ответил Карр. – Я передвигаюсь на коляске и нигде не бываю. Да и желания не испытываю появляться на улице, разве что чуть-чуть погреюсь на солнце. Здесь отличный балкон на южную и западную стороны, и я могу принимать на нем солнечные ванны. Поэтому-то мне и нравится это место. С южной стороны нет ни одного здания, которое загораживало бы солнце, а старинный дом прежней постройки на северной стороне закрывает от холодных ветров. Я люблю тепло, у меня кровь холодная: слишком долго жил в тропиках. Хватил всего понемногу – и дизентерии, и малярии. Да что сейчас об этом? Да… А с чего это я заговорил о ступенях? Ну да, вы же меня спросили… – Он поднял руку и ткнул длинным костлявым пальцем в Мейсона. – Я же просил не перебивать меня! Дайте мне рассказать.

Мейсон улыбнулся.

– Есть кое-какие вещи, – сказал он, – которые я должен выяснить.

– Хорошо, я до них дойду. Дайте мне договорить, потом спрашивайте обо всем, о чем я еще не сказал. Да, так где я остановился?..

– На известности, – пришел на помощь Джонс Блэйн в воцарившейся на миг тишине.

– На убийстве, – поправил Гао Лунь.

Взгляд Мейсона упал в этот миг на китайца, которого он принялся изучать незаметно, но с интересом. То единственное слово, которое сорвалось с его губ, было произнесено без особого нажима, но и не навязчиво, без колебаний. Именно его и хотел услышать адвокат, но, как оказалось, и Карр тоже.

– Правильно, – подхватил он, – убийство. Меня разыскивают, мистер Мейсон. Есть люди, которые непременно хотят узнать, где я. И если добьются своего, мне – крышка. А в моем состоянии я далеко не убегу! Мне стоило таких усилий поселиться здесь незамеченным. Сначала Джонс Блэйн снял квартиру и въехал один. Потом они с Гао Лунем и меня тайно привезли сюда под покровом ночи. Никто из соседей меня не видел. На балконе – солнце, и сам балкон не виден ниоткуда. Лучший дом с таким прекрасным обзором и найти трудно. В этом преимущество вон той глубокой балки, видной из окна, или барранки, как ее называют местные. Это одна из причин, из-за которой, думаю, на нижнюю часть дома и не нашлось охотников. Люди опасаются землетрясения, и в случае чего все рухнет на эту балку.

Возможно, здесь, в Голливуде, есть места и получше, но у нас не было времени на поиски. За мной гнались. Они уже совсем было напали на мой след, если хотите знать правду. Человек, которому приходится передвигаться в коляске, не очень-то неприметен. Джонс хорошо справился с задачей в то короткое время, которым располагал. Мне нравится здесь. Но я не выношу каких бы то ни было расследований. Не желаю разговаривать с полицией. Не потерплю, чтобы меня допрашивали. Видеть не могу газетчиков!..

– Что же все-таки вам известно, мистер Карр, – в который раз спросил Мейсон, – и что произошло?

– Вскоре после того, как я переехал в эту квартиру, в нижнюю вселился постоялец, – ответил Карр. – Его самого я никогда не видел, и он меня тоже. Его фамилия – Хоксли, вы, наверное, видели надпись на почтовом ящике?

Мейсон кивнул.

– Не знаю, чем он занимается. Как мне показалось, он связан с киностудией, может быть, писатель. Чертовски бессистемное это дело! Я слышу, как он иногда диктует по ночам. Почему-то всегда по ночам. Не знаю, что он делает днем, наверное, спит.

– Он диктует стенографистке? – спросил Мейсон.

– Похоже, на диктофон. Я так думаю. Нет, наверное, так оно и есть на самом деле. К нему каждый день приходит девушка и стучит на машинке. Кажется, он порядком загружает ее работой. Вот она-то и обнаружила убийство.

– Она приходит каждый день? – переспросил Мейсон.

– Да.

– Этот Хоксли… он там один живет?

– Нет, у него есть экономка. Как ее имя, Гао Лунь?

– Сала Палин.

– Правильно, Сара Пэрлин. Не запоминаю имен!.. Однако это вполне обычное имя. Ее я тоже никогда не видел. Джонс видел. Джонс, расскажи ему, как она выглядит.

Блэйн заговорил скупо, сдержанно:

– Лет пятидесяти пяти, высокая, угловатая, с темными глазами, жидкими седыми волосами… Туго схватывает их сзади. Что еще? Плоскостопие. Не стремится выглядеть привлекательной. Живет тут же, спит, кажется, в дальней комнате. Рост – четыре с половиной фута, вес – сто десять – сто пятнадцать фунтов. Умеет держать язык за зубами, готовит пищу, убирает квартиру, стиркой не занимается, наверное, неплохая повариха, часто печет – запах доносится сюда. Жарит, кажется, нечасто…

Карр поднял руку.