Альфред Мейсон - Вилла «Роза»

– Он хороший следователь, мосье Ано, поверьте… Умный, изобретательный, вдумчивый, но у него есть свой пунктик, как у всякого из нас. Ему повсюду мерещатся козни Дрейфуса.[7] Это дело не выходит у него из головы. Как бы ничтожна ни была убитая женщина, он должен найти у нее письма, обличающие очередного Дрейфуса. Но вы же знаете, таких людей тысячи – простые добрые обыватели, которые во всех преступлениях всегда готовы обвинить еврея.

Ано кивнул.

– Знаю. Однако когда антисемитизмом заражен следователь полиции – это очень неприятно. Пойдемте.

На полпути от ворот к вилле дорога разветвлялась, и на другой тропе они увидели молодого крепыша в узких черных брюках.

– Это шофер? – спросил Ано. – Мне нужно с ним поговорить.

Комиссар подозвал шофера.

– Серветаз, отвечайте на все вопросы этого мосье.

– Конечно, мосье комиссар, – откликнулся шофер. Вид у него был озабоченный, но отвечал он охотно и без малейших признаков страха.

– Как давно вы служите у мадам Довре? – спросил Ано.

– Четыре месяца, мосье. Я привез ее из Парижа в Экс.

– И поскольку ваши родители живут поблизости отсюда в Шамбери, вы решили воспользоваться возможностью их навестить?

– Да, мосье.

– Когда вы попросили хозяйку отпустить вас?

– В субботу, мосье.

– Вы просили выходной именно на вчерашний день, на вторник?

– Нет, мосье; я просто попросил отпустить меня на день, когда это будет удобно мадам.

– Так. Когда мадам Довре сказала вам, что вы можете поехать к родителям во вторник?

Серветаз колебался. Вид у него стал несчастный. Он неохотно ответил:

– Мосье, это не мадам Довре сказала.

– Не мадам Довре! Тогда кто же? – резко спросил Ано.

Серветаз переводил взгляд с одного мрачного лица на другое; наконец он ответил:

– Мадемуазель Селия.

– О, – протянул Ано. – Мадемуазель Селия. Когда именно она вам это сказала?

– Утром в понедельник, мосье. Я мыл машину. Она вошла в гараж с цветами, которые срезала в саду, и сказала: «Я была права, Анри. У мадам доброе сердце. Можете ехать завтра поездом, который выходит из Экса в час пятнадцать и приходит в Шамбери в два девять».

Ано насторожился.

– «Я была права, Анри» – это ее точные слова? И «У мадам доброе сердце». Ну же, ну, говорите! – Он предупреждающе поднял вверх палец. – Но будьте внимательны, Серветаз.

– Это ее подлинные слова, мосье.

– «Я была права, Анри. У мадам доброе сердце»?

– Да, мосье.

– Значит, мадемуазель Селия отпустила вас в Шамбери, – сказал Ано, пристально глядя на шофера. Серветаз смущался все больше. Вдруг голос Ано грозно зазвенел: – Вы в чем-то неуверены! Начнем с начала. Говорите правду, Серветаз!

– Мосье, я говорю правду… И действительно, мне не хотелось вам говорить. Потому что утром слышал, о чем люди кругом толкуют… Не знаю, что и думать. Мадемуазель Селия всегда была такая добрая и внимательная… Но это правда, – продолжал он с отчаянием. – Да, это мадемуазель Селия надоумила меня попросить денек для поездки в Шамбери.

– И когда она вас надоумила?

– В субботу.

Мистер Рикардо вздрогнул и сочувственно посмотрел на Ветермила. Но тот все уже для себя решил. Он стоял, упрямо вздернув подбородок, и твердым взглядом смотрел на шофера. Комиссар Беснар тоже все для себя решил. Он лишь пожал плечами.

Ано дружески потрепал шофера по руке:

– Не горюйте, дружище. Рассказывайте, как было дело.

Серветаз сокрушенно продолжил:

– В субботу утром мадемуазель Селия пришла в гараж и заказала машину на вторую половину дня. Она постояла и поговорила со мной, как часто это делала. Сказала, что слышала, что мои родители живут в Шамбери, и, раз мы находимся так близко от них, я просто обязан попросить выходной. Что грех не навестить их.

– И это все?

– Да, мосье.

– Отлично. – Резкий голос и настороженные манеры детектива сразу куда-то подевались. Казалось, он выбросил Серветаза из головы, как человек, изучивший внимательно какой-то важный документ, который до поры до времени можно убрать в дальний угол. – Посмотрим гараж!

Они прошли между кустами, и за поворотом дороги показался гараж. Ворота были открыты.

– Вы обнаружили, что ворота открыты?

– Ну да, как сейчас.

Ано кивнул.

– Что вы сделали во вторник с ключом?

– Запер гараж и отдал ключ Элен Вокье, мосье. А она повесила его на кухне.

– Понятно. Значит, ключ мог взять кто угодно?

– Да, мосье, – если знал, где искать.

В гараже возле дальней стены выстроился ряд огромных канистр с бензином.

– Одна из канистр пропала? – спросил Ано.

– Да, мосье. Когда я уезжал, в баке машины почти не оставалось бензина. Его взяли отсюда, но почему-то из середины ряда. – И он ткнул пальцем в одну из канистр.

– Вижу. – Ано в задумчивости поднял брови.

Комиссар нетерпеливо повел плечами:

– С конца или из середины – какая разница? Взяли бензин, да и все.

Однако Ано не стал отмахиваться от этой подробности.

– Вполне возможно, что это имеет значение, – мягко сказал он. – Например, если бы Серветаз не знал в точности, как стоят канистры, он мог бы еще долго не заметить пропажу.

– Да, и мог даже подумать, что сам взял эту канистру, просто запамятовал, – вставил Серветаз.

– Вот именно. – Ано обратился к Беснару: – Я думаю, это может быть важно, но еще не знаю почему.

– Но ведь если машину угнали, – воскликнул Беснар, – шофер первым делом проверит, все ли канистры с бензином на месте, верно?

Рикардо тоже об этом успел подумать, и ему было интересно, что скажет Ано. Но тот не собирался отвечать. Он вообще не придал этой реплике значения, не заботясь о том, что о нем подумают компаньоны. Он просто вскользь обронил:

– Ну да, раз машину угнали, как вы выражаетесь, то все так и есть. – И снова обратился к Серветазу: – Какая мощность у машины?

– Шестьдесят лошадиных сил, – сказал Серветаз.

Ано повернулся к комиссару.

– Я думаю, у вас есть ее номер и характеристики? Надо бы объявить, может, ее где-то видели.

Комиссар ответил, что описание машины уже отпечатано, Ано одобрительно кивнул и уставился в землю. Перед гаражом была каменная площадка, но на ней не было видно никаких следов.

– Хотя гравий был мокрый, тот, кто вывел машину, сумел сделать это очень осторожно и тихо, – сделал заключение Ано, помотав головой.

Он повернулся и пошел назад, глядя себе под ноги. Вдруг он подбежал к полоске травы между гравием и кустами.

– Смотрите, – позвал Ано Ветермила, – здесь трава слегка примята, и здесь тоже. Кто-то бежал по траве на цыпочках. Да-да, он был очень предусмотрителен.

Они опять свернули на главную дорогу, немного прошли по ней и оказались перед виллой. Это был маленький, красивый, как игрушка, домик посреди зеленого газона с веселыми цветочными клумбами. Дом был очень славный. Почти квадратной формы, из желтого камня, у двери с обеих сторон – резные колонны, на островерхой крыше – позолоченный флюгер. Рикардо не верилось, что не далее чем двенадцать часов назад в стенах такого милого домика могло произойти подлое, грязное преступление, – он так весело блестел на солнце. Одни окна были закрыты ставнями, другие распахнуты настежь, впуская свет и воздух. Большой холл освещался высокими окнами по обе стороны от входной двери; за ними следовали стеклянные двери, выходящие в сад; их защищали зеленые деревянные створки, сейчас закрепленные за стену. Стеклянные двери вели в продолговатые комнаты, тянувшиеся до другой стороны дома, они дополнительно освещались боковыми окнами. В левой комнате была столовая и позади нее – кухня; комната справа служила салоном, там нашли убитую. Перед стеклянной дверью из этой комнаты был газон, но траву так вытоптали, что из-под нее проступала черная грязь. Это была полоса метра полтора шириной, и еще издали было заметно, что после вчерашнего дождя там осталось много следов.

– Сначала обойдем вокруг дома, – сказал Ано и пошел вдоль виллы в направлении к дороге.

Над его головой было четыре окна, три из них относились к салону, а четвертое принадлежало маленькому кабинету. Под этими окнами трава была не смята, а тропинка гладкая. После внимательного осмотра стало ясно, что в качестве входа пользовались только той стеклянной дверью салона, что выходила на дорогу. Туда они и вернулись. На земле отпечатались три цепочки следов. Одна делала большой круг от дороги к двери и не пересекалась с другими.

– Это следы моего смышленого друга Перрише, который не хотел портить картину.

Розовая физиономия Перрише засияла от удовольствия, и Беснар одобрительно ему кивнул.

– Мосье комиссар, было бы неплохо, чтобы и остальные ваши офицеры были так же смышлены и благоразумны, – сказал Ано, указывая на мешанину следов. – Смотрите! Следы ведут от стеклянной двери к дороге, но по ним словно бороной прошлись.