Чарлз Тодд - Одинокая смерть

Белл, наблюдая за поведением своего подопечного, воскликнул:

— Боже мой!

— Уберите его отсюда! — потребовал Саммерс, поджимая под себя ноги. — Проклятый пес кусается!

Маффин посмотрел на него, зарычал, оскалившись, но пока не нападая.

Ратлидж приказал:

— Говори, или я запру его вместе с тобой в камере.

— Уберите его, — взвизгнул Саммерс, — будьте вы прокляты со своими штучками!

Но Ратлидж и не подумал убрать Маффина, холодно наблюдая, как тот подбирается к напуганному Саммерсу.

В отчаянии Саммерс лягнул ногой, пытаясь отогнать пса, и тут Маффин вцепился в его лодыжку, сжав зубы со всей силой, демонстрируя инстинкт, доставшийся ему от своих предков терьеров. Саммерс завопил от боли, вскочил, пытаясь стряхнуть собаку с ноги, но это было невозможно. Белл вышел из-за спины Ратлиджа, сделал шаг вперед, но инспектор остановил его, схватив за руку.

— Я скажу! — крикнул Саммерс. — Ладно, ваша взяла, только уберите его! Она в монастыре Святой Клары, в южной части Парижа.

Ратлидж припомнил, как Мередит Ченнинг говорила о монастырях.

— Как она там оказалась? — Он снова остановил Белла.

— Сказал, что у нее галлюцинации после травмы головы. — Саммерс теперь торопился высказаться, и это было понятно. — Что она частично потеряла память, что сознание у нее путается, она не понимает, что говорит, потому что у нее никогда не было никакой собаки, а мы никогда не были в Суссексе. Там отнеслись к моим словам сочувственно и согласились помочь.

Белл нагнулся, ухватил Маффина за ошейник и строго дал команду отпустить жертву. Только благодаря настойчивости сержанта пес разжал зубы. Саммерс наклонился над окровавленной ногой, сыпля проклятиями.

Белл недовольно сказал Ратлиджу:

— Вы поступили слишком жестоко, так нельзя.

— Это был единственный способ заставить его говорить, — отрезал Ратлидж. — Он долго убивал безнаказанно. Бросил несчастную, когда она стала бесполезна. Как и ее деньги.

Он повернулся на каблуках и вышел из кабинета, а Белл, успокоив с трудом собаку, отнес ее в машину, на которой приехал из Дувра.

Норман вышел вслед за Ратлиджем.

— А вы, оказывается, можете быть хладнокровным сукиным сыном, когда захотите. Схватив преступника и заставив его говорить, вы нейтрализовали Майклсона. Его выписывают завтра, но отправят в Лондон для дальнейшего выздоровления. Кстати, он, несмотря ни на что, отказывается снять с вас подозрения, клянется, что не уверен, кто на него напал. Но мы нашли автомобиль Саммерса, он такой же, как у вас. Миссис Фаррелл-Смит не солгала. Впрочем, не думаю, что у вас возникнут большие проблемы.

— Не имеет значения. — Ратлидж ни за что не признался бы ни перед Норманом, ни перед кем-то еще, что на самом деле это не так.

Норман спросил:

— Вот что мне интересно. Когда вы взяли свой служебный револьвер в Истфилд?

— Я его взял с собой, когда ездил во Францию. Сила привычки.

Ратлидж ушел. Норман задумчиво смотрел ему вслед.

Через две недели, когда Ратлидж дал свои показания следствию и на суде, он вернулся в Лондон и пригласил на ланч инспектора Камминса в тихий, уютный ресторан.

Появившись ровно в назначенное время, Камминс подсел к Ратлиджу и весело приветствовал его.

— Рад видеть, что вы выстояли. Из своих источников я знал, что риск был велик, все было на грани.

У Ратлиджа мелькнула безумная мысль, что Камминс имеет в виду не поимку Саммерса, а тот критический момент, когда он стоял на выжженной земле у Сомма и испытал судьбу, держа у головы револьвер, но выбрался живым, раздумав умирать. Разумеется, Камминс имел в виду Истфилд.

— Действительно, в этот раз моя судьба висела на волоске — или меня повесят за убийство, или я успею найти и арестовать настоящего убийцу.

— Почему он напал на Майклсона?

— Он увидел, как инспектор Майклсон стоит у могилы его матери, и решил, что тот копает в его прошлом. Это было не так, но инспектор Майклсон чуть не погиб. Пока Саммерс подгонял свой автомобиль, инспектор уже был у ворот, не было возможности применить гарроту, вот он и стукнул его гаечным ключом.

— Слышал, что кровожадный Майклсон пытался до последнего обвинить вас.

— Королевский адвокат, защищавший Саммерса, — Джулиан Халибертон проинформировал Майклсона, что его показания неубедительны, и ему пришлось официально меня реабилитировать.

Ратлидж не стал говорить, что потребуется время, пока впечатление от его ареста за попытку убить своего товарища полицейского забудется в Ярде. И то, что кто-то из коллег поверил в это, все еще ранит его.

Камминс хохотнул:

— Да, Халибертон дотошен, — потом посерьезнел. — Вы ведь понимаете, что вас не поставят на мое место. И все из-за этого проклятого дурака Боулса.

— Я и не ждал повышения, — сказал Ратлидж, хотя ему хотелось оказаться преемником такого человека, как Камминс.

— Теперь кое-что более важное, чем Боулс, — продолжил Камминс. Я еще не поблагодарил тебя за интерес, проявленный к убийству в Стонхендже. Вот уж не ожидал столько новой информации.

— Есть кое-что еще. Кажется, я знаю имя жертвы.

Камминс был ошеломлен.

— Не может быть… Каким образом…

— Мы размышляли, почему нож оказался в Гастингсе. Я был уверен, что существует какая-то связь. Но какая? Может быть, имя, самое популярное в Гастингсе?

— Робинсон? Тернер? Джонсон?

— Вильгельм Завоеватель. Первый нормандский король Англии. Отсюда Норман. Например, наш инспектор Норман, далеко ходить не надо. Пока я там находился, участвуя в следствии, я спросил у одного из констеблей, не пропал ли кто-нибудь из семьи инспектора в 1905-м? Сначала Петти решил, что я пытаюсь причинить неприятности их полиции и ее начальнику, но все же потом ответил, что в этой части Суссекса есть несколько семей Норман. И один из них, Уильям Норман, пропал без вести в Перу в 1906-м. Он был школьным учителем и хотел отыскать затерянный город инков. И получилось так, что в это время один американец нашел такой город. Мачу-Пикчу. В общем, Уильям Норман отплыл в Перу в июне 1905-го. Семья узнала, что он благополучно добрался до места, отправился с экспедицией в джунгли и пропал. Больше о нем никто никогда не слышал. А спустя семь лет он был объявлен погибшим.

— В Перу он отплыл из Гастингса?

— Он или кто-то под его именем.

— Значит, не Уильям Норман, так?

Ратлидж сделал знак официанту принести меню.

— Капитан одного из кораблей описал Нормана как тяжелого пассажира: он не покидал каюты, был зеленый, когда ступил на землю, и его не держали ноги. Но он твердил, что с ним все в порядке.

— Морская болезнь.

— Но учтите, что капитан раньше не видел этого Нормана, просто этот человек был в списке пассажиров, капитан его не рассматривал.

— Хмм… Полагаете, это был другой человек? Убийца?

— Наверняка мы никогда уже не узнаем. Но если это был убийца, он погиб в джунглях. Он был школьным учителем в одной из престижных частных школ Дорсета. Недалеко от Стонхенджа.

— Что преподавал?

— Историю.

— Путешествие в Перу тщательно спланировал или собрался мгновенно?

— Он предпринял все необходимые шаги за несколько месяцев.

Камминс покачал головой.

— Где работал тот учитель, который уговорил новоявленных друидов явиться в Стонхендж? — спросил Ратлидж.

— Вы видели дело. В частной школе в Дорсете.

— Может быть, его замучила совесть?

— Он был признан непричастным. Он не мог убить или втащить труп на жертвенный камень. Потому что рядом были его друзья, друиды.

— Вероятно, нет. А если кто-то знал, что они там будут, и специально отвез туда тело?

— Но как быть с Уилером? Его же опознали.

— Мы с вами знаем, как иногда проводится опознание такого, как Уилер. Вероятно, полиции Эдинбурга очень хотелось, чтобы это был именно он, чтобы избавиться от него навсегда. Я провел свое расследование. Был некий Уилер из Оркни, убитый в Галлиполи. Он эмигрировал в Австралию из Белфаста в 1904-м.

— Вот даже как.

— А где теперь тот школьный учитель?

Камминс поморщился:

— Умер от холеры в Индии. Копаясь в прошлом, Ратлидж, не всегда удается раскрыть преступления. — Он взял меню и, не заглянув в него, сказал: — Я был уверен, что это Уилер. Но мотива так и не обнаружил. Почему он был убит? Мы загнали себя в угол из-за отсутствия мотива. Это мне не давало покоя все эти годы. Несмотря на определенные прорехи в ваших доводах, вы тем не менее подошли близко к разгадке. Ближе, чем я.

— Но каким образом всплыло, что имя вашего дела — Чарльз Генри?

Камминс подумал.

— Был один адвокат по имени Чарльз Генри. И я при ком-то упомянул, что имя моего деда тоже Чарльз Генри. Чарльз Генри Камминс.

— Кто вас подслушал?

— О, я помню, кто там был. Тот самый предводитель друидов, школьный учитель. — Камминс улыбнулся. — Но прежде чем вы начнете делать выводы, скажу, что этот Чарльз Генри, адвокат, был уже старик, И умер вскоре после следствия. Он уже тогда был смертельно болен. — Камминс отложил меню и поднял стакан. — Я всегда считал вас хорошим полицейским, Иен. Боулс просто осел и проклятый профан.