Агата Кристи - Избранное. Том 1

— И кто же, — резко осведомился я.

Бойд Кэррингтон понизил голос:

— Сестра Крейвен.

— Что? — страшно удивился я.

— Ш-ш… Не кричите. Да, сестра Крейвен подкинула мне эту идею. Знаете, она девушка проницательная. Голова у нее на плечах хорошо сидит. Она не любит Фрэнклина… не любила его все время.

Я поразмышлял. Я бы сказал, что сестра Крейвен не любила свою пациентку. Неожиданно мне подумалось, что сестра Крейвен должна многое знать о menage[85] Фрэнклинов.

— Она сегодня вечером здесь переночует, — сказал Бойд Кэррингтон.

— Понятно.

Меня смутно обеспокоило возвращение сестры Крейвен, однако я не смог сказать, почему. «Была ли у нее причина, — думал я, — для приезда? Она не любила Фрэнклина, — сказал Бойд Кэррингтон…»

Взяв себя в руки, я неожиданно неистово сказал:

— Она не имеет права распространять намеки насчет Фрэнклина. В конце концов, именно ее показания помогли установить, что было совершено самоубийство. Да и Пуаро видел, как миссис Фрэнклин выходила из студии с пузырьком в руке.

Бойд Кэррингтон огрызнулся:

— А при чем тут пузырек?! Женщины всегда носят пузырьки… духи, лосьон для волос, лак для ногтей. Вон ваша девчонка бегала в тот вечер с пузырьком в руке… это же не значит, что она думала о самоубийстве, верно? Чепуха!

Он смолк, потому что к нам подошел Аллертон. Очень кстати, в лучшем духе мелодрамы, издалека донесся низкий рокот грома.

Я подумал, как и думал прежде, что Аллертон был создан для роли злодея.

Но он был за много миль от дома в ночь смерти Барбары Фрэнклин. И, кроме того, какой у него мог быть мотив?

Но ведь, размышлял я, у X никогда не было мотива. Вот в чем сила его положения. Это, и только это мешало нам. И, однако, в любую минуту, словно крошечный огонек в кромешной тьме, могла вспыхнуть идея…

Думаю, здесь и сейчас я должен упомянуть, что никогда ни на один момент не допускал мысли, что Пуаро может провалиться. Я никогда и не помышлял, что в борьбе между Пуаро и X последний может выйти победителем. Несмотря на всю немощь и никудышнее здоровье Пуаро, я верил в него как в потенциально более сильного соперника. Видите ли, я привык, что Пуаро всегда преуспевает.

Именно сам Пуаро первым заронил сомнение в мою душу.

Перед тем как спуститься к обеду, я заглянул к нему. Сейчас я уже забыл, как все получилось, но он неожиданно произнес фразу: «Если со мной что-нибудь случится…»

Я сразу же громко запротестовал: «Ничего не случится… ничего не может случиться».

— Eh bein, значит, вы плохо слушали доктора Фрэнклина.

— Фрэнклин не знает. Вы проживете еще много лет, Пуаро.

— Возможно, друг мой, хотя и крайне маловероятно. Но я говорю сейчас в определенном, а не в общем смысле. Хотя я могу вскоре умереть, это, однако, может оказаться недостаточно скоро для нашего друга X.

— Что? — изумился я.

Пуаро кивнул.

— Ну да, Хэстингс. В конце концов, X умен. По правде говоря, даже очень умен. X не может не понимать, что мое уничтожение, даже если оно опередит естественную кончину на несколько дней, окажется для него неоценимым преимуществом.

— Но тогда… но тогда… что произойдет? — Я был озадачен.

— Когда полковник погибнет, mon ami, второй по званию занимает его место. Вы продолжите бой.

— Как? Я же в полной темноте.

— Я все устроил. Если со мной что-нибудь случится, друг мой, вы найдете здесь, — он постучал по запертой шкатулке, лежащей рядом с ним, — необходимые вам ключи. Как видите, я предусмотрел все возможности.

— Не надо хитрить. Просто скажите все, что мне нужно знать.

— Нет, друг мой. Тот факт, что вы не знаете того, что знаю я, является очень ценным обстоятельством.

— Вы оставили мне ясный отчет о положении дел?

— Разумеется, нет. Его может заполучить X.

— Тогда что же вы оставили?

— Своеобразные указания. Они ничего не будут значить для X… уж будьте в этом уверены… но приведут вас к правде.

— А вот я не так уверен. Ну почему у вас такой извилистый, такой уклончивый склад ума, Пуаро? Вы всегда любите все усложнять. Всегда!

— И сейчас привычка стала страстью? Вы это хотите сказать? Вполне вероятно. Но успокойтесь, друг мой, указания приведут вас к правде. — Он помолчал и потом добавил: — И, возможно, тогда вы захотите, чтобы они не заводили вас так далеко. Вы от всей души захотите сказать: «Опускайте занавес».

Что-то в его голосе вновь вызвало у меня тот смутный бесформенный страх, спазмы которого я раз или два уже чувствовал раньше. Словно где-то… совсем рядом был факт, который я не хотел видеть… который не находил сил признать. Что-то, что уже в глубине души я знал… Я стряхнул оцепенение и спустился к обеду.

Обед прошел довольно весело. Миссис Латтрелл вновь ела со всеми. Настроение у нее было преотличное, и она опять блистала своей ирландской веселостью. Что касается Фрэнклина, то я не помню, чтобы он когда-нибудь был более оживлен и радостен. Сестру Крейвен я впервые увидел в штатском, а не в форме. Несомненно, она была очень привлекательной молодой особой, особенно когда отбросила профессиональную сдержанность.

После обеда миссис Латтрелл предложила поиграть в бридж. Потом перешли на игры с неограниченным числом участников. Около половины десятого Нортон заявил о своем намерении подняться к Пуаро.

— Неплохая идея, — сказал Бойд Кэррингтон. — Жаль, что в последнее время он неважно себя чувствовал. Я тоже пойду с вами.

Я должен был действовать быстро.

— Послушайте, — сказал я, — видите ли, дело в том… ему утомительно разговаривать более чем с одним человеком одновременно.

Нортон понял намек и быстро заметил;

— Я обещал дать ему почитать книгу о птицах.

Бойд Кэррингтон сдался.

— Ладно. Вы вернетесь, Хэстингс?

— Да.

Я поднялся с Нортоном. Пуаро ждал. Перекинувшись с ним несколькими словами, я снова спустился. Мы начали играть в рамми. Думаю, Бойду Кэррингтону не понравилась беззаботная атмосфера, царившая в Стайлзе в тот день. Наверное, он считал, что слишком уж недавно произошла трагедия, чтобы о ней забыть. Он был рассеян, часто забывал, что делал, и, наконец, извинившись, вышел из игры.

Он подошел к окну и открыл его. Издалека доносился рокот грома. Повеяло бурей, хотя до нас она еще не дошла. Он закрыл окно и вернулся. Постоял минуту-другую, глядя на нас, и потом оставил комнату.

Я отправился спать без четверти одиннадцать. Я не стал заходить к Пуаро. Он мог уже спать. Кроме того, мне не хотелось думать опять о Стайлзе и его проблемах. Я хотел спать… спать и забыть.

Я только начал дремать, когда меня разбудил какой-то звук. Я подумал, что, наверное, кто-то постучал ко мне в дверь. Я сказал: «Войдите», но ответа не последовало, так что я включил свет и, поднявшись, выглянул в коридор.

Я увидел Нортона, который только что вышел из ванной и направлялся в свою комнату. На нем был халат в клеточку невероятно безобразной расцветки, его волосы, как обычно, стояли торчком… Он вошел в свою комнату и закрыл дверь, и сразу же я услышал звук поворачивающегося в замке ключа.

С неба доносилось басистое рокотание. Гроза приближалась.

Я вернулся в кровать, чувствуя слабое беспокойство, очевидно, вызванное звуком поворачивающегося ключа. В нем было что-то очень зловещее. Разве обычно Нортон запирал дверь на ключ? Я терялся в догадках. Пуаро велел ему закрыться? С неожиданной тревогой я вспомнил о таинственном исчезновении ключа от двери Пуаро.

Я лежал в постели, и мое беспокойство росло и росло; грохот приближающейся бури усилил нервозность. Наконец я встал и запер свою дверь. Потом вернулся в постель и заснул.

Я зашел к Пуаро перед тем, как спуститься к завтраку.

Он лежал на кровати, и я вновь ужаснулся, каким больным он выглядел. Глубокие морщины изнеможения и усталости покрывали его лицо.

— Как вы, дружище?

Он терпеливо улыбнулся мне.

— Я существую, друг мой. Я все еще существую.

— Вам не больно?

— Нет… просто устал, — он вздохнул, — очень устал.

Я кивнул.

— Как насчет вчерашнего вечера? Нортон рассказал вам, что видел в тот день?

— Рассказал, да.

— И что же это было?

Пуаро долго и задумчиво смотрел на меня перед тем, как ответить.

— Я не уверен, Хэстингс, что будет лучше, если я вам скажу. Вы можете неправильно понять.

— О чем вы говорите?

— Нортон, — произнес Пуаро, — сообщает мне, что видел двоих…

— Джудит и Аллертона! — воскликнул я. — Так я и думал!

— Eh bein, non[86]. Не Джудит и Аллертона. Разве я не предупреждал вас, что вы неправильно меня поймете? Вы человек одной идеи.