Филлис Джеймс - Черная башня

Внезапно Дэлглиш остановился и, сжимая кресло левой рукой, сгруппировавшись, полуобернулся к Джулиусу. Сейчас или никогда.

— Что еще? — резко спросил Джулиус.

Время остановилось. Секунды застыли в вечности. В эту краткую, лишенную времени паузу страх и напряжение внезапно покинули Дэлглиша, освободили разум. Он отрешился и от прошлого, и от будущего, воспринимая все сразу — себя, своего противника, звук, цвет и запах моря, скал и неба. Копившийся все это время гнев из-за смерти отца Бэддли, разочарование, недовольство собой и миром, нерешительность последних недель, напряжение последнего часа — все утихло в этот миг. Дэлглиш заговорил — надтреснутым, высоким голосом, изображая ужас. Однако даже его собственному слуху этот ужас казался пугающе реальным.

— Башня! Там кто-то есть!

И — как он и надеялся — тот самый звук раздался снова: скрежет костей, пронзительный, неприятный, пугающий. Дэлглиш скорее почувствовал, чем услышал, за спиной, как Джулиус резко вобрал в себя воздух. Потом время снова пошло, — и в эту секунду Дэлглиш прыгнул.

Когда они рухнули на землю — Джулиус снизу, Дэлглиш сверху, — Адам ощутил сильный удар в правое плечо, внезапное онемение, липкое тепло, успокоительным бальзамом просачивающееся под рубашку. Звук выстрела эхом отразился от черной башни, и мыс ожил. С утесов поднялась туча кричащих чаек. Небо и скалы превратились в столпотворение бешено бьющих крыльев. А потом, точно нависавшие тучи только и ждали этого сигнала, небеса с треском рвущегося брезента разверзлись и хлынул дождь.

Они сражались, как голодные звери, мертвой хваткой вцепившиеся в добычу, — неумело и беспощадно, нечего не видя из-за слепящего глаза дождя, неотрывно связанные окоченением ненависти.

Опрокинув врага, Дэлглиш почувствовал, что силы его иссякают. Надо покончить с противником сейчас, пока он еще сидит сверху и может пользоваться здоровым левым плечом. Он вжал запястье Джулиуса в вязкую землю и упорно давил на бьющийся..под рукой пульс. Жаркое, дыхание Джулиуса опаляло ему лицо. Они лежали щека к щеке жуткой пародией на двух утомленных любовников. А револьвер все также не покидал закостеневших пальцев. Медленно, болезненными рывками Джулиус сгибал правую руку к голове Дэлглиша. А потом раздался выстрел. Дэлглиш почувствовал, как пуля пролетела мимо его волос и, не причинив никакого вреда, исчезла в завесе дождя... —

Противники медленно покатились к краю обрыва. Слабея, Адам цеплялся за Джулиуса, точно ища опоры. Дождь острым копьем хлестал по глазам. Потом Дэлглиш уткнулся носом в насквозь промокшую землю. Перегной. Знакомый, успокаивающий последний запах. Скользя, Дэлглиш бессильно хватался за дерн, и тот распадался вязкими комками у него в руках. Внезапно Джулиус оказался сверху, обеими руками сжал горло коммандера, запрокидывая его голову за край обрыва. Небо, море, яростный дождь — все слилось в одну белую пелену, в один оглушительный рев в ушах. Залитое водой лицо Джулиуса было слишком далеко, не дотянуться, негнущиеся руки все сильнее смыкали кольцо. Надо подобраться к этому лицу. Дэлглиш нарочно обмяк, ослабил и так слабеющую хватку на плечах Джулиуса. Уловка сработала. Джулиус тоже чуть разжал хватку и инстинктивно наклонился взглянуть в лицо Дэлглишу. А в следующий миг пронзительно закричал, когда в глаза ему впились пальцы врага. Сплетение тел распалось. Дэлглиш вскочил на ноги и, пошатываясь, бросился вверх по склону, чтобы спрятаться за креслом.

Он сжался за ним, тяжело опираясь на прогибающийся брезент и глядя, как Джулиус бежит к нему: волосы развеваются, глаза безумные, сильные руки вытянуты вперед для последней схватки. Позади истекала черной кровью башня. Струи дождя барабанили по камням как град, рассыпаясь тончайшим туманом, эти звуки сливались с натужным дыханием Дэлглиша. Мучительный ритм раздирал его грудь, наполнял уши шумом, подобным агонизирующим стонам какого-то гигантского зверя. Внезапно Дэлглиш снял кресло с тормозов и из последних сил толкнул его вперед. Увидел изумленные, отчаянные глаза своего противника. На миг ему показалось, что Джулиус бросится к креслу, однако в последнюю секунду тот отскочил в сторону, и кресло вместе со своей ужасной ношей перевалило за край обрыва.

— Поди-ка объясни это, когда его выловят!

Дэлглиш так и не узнал: сказал он это лишь сам себе или прокричал вслух. А в следующее мгновение уже налетел Джулиус.

Это был конец. Дэлглиш и не сопротивлялся, лишь позволял волочь себя вниз, навстречу гибели. Надежды не оставалось — разве что утащить Джулиуса с собой. В ушах стояли хриплые, визгливые крики, множество голосов. И все звали Дэлглиша. Весь мир кричал. Мыс наполнился голосами, фигурами. Внезапно тяжесть, прижимавшая грудь коммандера к земле, куда-то исчезла. Он был свободен.

— О нет! — потрясенно прошептал рядом Джулиус.

Дэлглиш слышал печальный, тоскливый протест так отчетливо, точно сам произнес эти слова. И это не было последним, исполненным ужаса криком вконец отчаявшегося человека — в тихом возгласе звучали огорчение и насмешка. А потом перед глазами Дэлглиша на миг потемнело — черная фигура, похожая на огромную птицу с распростертыми крылами, пролетела над ним, точно в замедленной съемке. Мир начал вращаться. Прокричала одинокая чайка. Земля задрожала. Над Дэлглишем нависло кольцо белых расплывчатых пятен. Но дерн, на котором он лежал, был таким мягким, таким неотразимо мягким. И Адам не мешал сознанию утекать в эту удобную перину.

Дежурный хирург вышел из палаты Дэлглиша в коридор, где толпилась группа широкоплечих здоровяков.

— Он будет в состоянии отвечать на вопросы примерно через полчаса, — сказал врач. — Мы вынули пулю. А я передал ее тому вашему приятелю. Пациенту поставили капельницу, однако пусть вас это не смущает. Крови он потерял изрядно, и все же жизненно важных повреждений нет. Теперь можете заходить.

— Он в сознании? — спросил Дэниел.

— Не совсем. Ваш приятель говорит, что он цитировал «Короля Лира». Во всяком случае, бормотал нечто про Корделию. И все переживал, что не поблагодарил вас за цветы.

— На этот раз цветы ему, слава Богу, не понадобятся, — заметил Дэниел. — Пусть благодарит зоркие глаза и здравомыслие миссис Рейнольдс. Ну и дождь, конечно. Однако дело едва не кончилось плохо. Не подберись мы совсем близко, прежде чем Корт нас заметил, он бы сбросил его с утеса. Ладно, если вы считаете, что все в порядке, мы и правда зайдем.

В коридоре показался констебль в мундире, со шлемом под мышкой.

— Что?

— Начальник полиции уже выехал, сэр. А из моря вытащили тело Филби, привязанное к инвалидному креслу.

— А Корта?

— Еще нет, сэр. Его, наверное, отнесло.

Дэлглиш открыл глаза. Кровать со всех сторон обступали люди в белом и черном, то приближающиеся, то отступающие, как в ритуальном танце. Чепцы сиделок скользили над расплывчатыми лицами, точно лишенные тела крылья, не знающие, куда им приткнуться, Потом картинка прояснилась, и он увидел круг полузнакомых лиц. Разумеется, тут была медсестра. И консультант, вернувшийся со свадьбы пораньше, уже без розы. Одновременно все лица расплылись в усталых улыбках. Дэлглиш заставил себя улыбнуться в ответ. Так все же это не острая лейкемия — и вообще не лейкемия. Он поправится. А как только снимут плотную повязку, которой почему-то стянули правую руку, он сможет выписаться и вернуться на работу.

Ошибка там в диагнозе или не ошибка, сквозь сон подумал Адам, глядя на улыбающиеся лица, а с их стороны чертовски мило радоваться тому, что он, оказывается, все же не умрет.

Перевод Г. Кружкова.

Перевод К. Чуковского.

Греховное зачатие, мучительное рождение, тягостная жизнь, неизбежная смерть (лат.).

«Ритуальные памятники англиканской церкви» (лат.).

У. Шекспир. «Мера за меру»; перевод Т. Щепкиной-Куперник.

при параде (фp.).

Решительный, смертельный удар, «удар милосердия» (фр.).

Ср.: «Дай мне кинжалы; спящий…» (У. Шекспир, «Макбет»; перевод С. Соловьева).

Кому выгодно? (лат.)

Известные английские тюрьмы.