Эрл Гарднер - Совы не моргают

– И что же ты ему ответила? – спросил я, ухмыляясь.

– Сказала, чтобы он катился к чертям.

– И он последовал твоему совету?

– Нет. Продолжал вертеться возле стола, безостановочно лопоча и подсказывая мне, что я должна есть. Я попросила подать кетчуп, чтобы полить мой бифштекс, и что, ты думаешь, он мне сказал? Ему, видите ли, не разрешается подавать кетчуп к бифштексам! Я спросила: почему? Он ответил, что это оскорбляет чувства шеф-повара. Шеф приготовил необыкновенный соус! Он славится во всем мире! А кетчупом поливают бифштексы только лишенные вкуса люди!

– И что тогда?

– Тогда, – сказала Берта, – я оттолкнула свой стул и заявила, что если шеф так заботится о бифштексе, то пусть сам его и ест. А вместе с бифштексом велела подать шефу и счет.

– И ушла?

– Ну, они остановили меня у двери. Был целый скандал. В конце концов я пошла на компромисс и заплатила за половину обеда, за ту, которую съела. Но будь я проклята, если заплатила за этот бифштекс! Я сказала им, что он принадлежит шефу.

– И что же дальше?

– Это все. Я вернулась сюда, а по дороге зашла в маленький ресторанчик на углу. Вот там я действительно получила удовольствие!

– В «Бурбон-Хаус»?

– Правильно. Будь они прокляты, эти места, где посетителя заставляют отбиваться!

– Они просто хотят дать тебе понять, что ты находишься в ресторане, известном во всем мире. Они обслуживают только элиту, – подчеркнул я.

– Как бы не так! Ресторан был полон туристов. Вот кого они обслуживают! Фу! Указывать мне, что я должна есть, и после этого ждать, что я оплачу счет! Знаменитый ресторан, да? Ну, если ты меня спросишь…

Я уселся на кушетку, взял сигарету и сказал:

– Ты можешь позвонить Хейлу в Нью-Йорк?

– Да.

– И ночью?

– Да. У меня есть его домашний телефон. А зачем?

– Давай вернемся в отель и позвоним ему.

– Зачем ты хочешь ему звонить?

– Собираюсь сказать, что мы нашли Роберту Фенн.

Берта сбросила ноги с подушек.

– Надеюсь, это не одна из твоих шуточек?

– Нет.

– Где она?

– В Галфпрайд-Билдинг на Сент-Чарльз-авеню.

– Под каким именем?

– Под своим собственным.

– Вот это да! – тихо произнесла Берта. – Как тебе это удалось, дружок?

– Просто немного побегал.

– Ты уверен, что это та самая девушка?

– Во всяком случае, та, что на фотографиях.

Берта поднялась со стула.

– Дональд, ты великолепен! У тебя потрясающие мозги! Ты просто чудо! Как ты все это устроил?

– Просто обежал много разных мест, где надеялся отыскать разгадку.

Она сказала с искренним теплом в голосе:

– Не знаю, что бы я без тебя делала, дружок! Повторяю: ты просто чудо! Я правда так считаю. Ты… О, черт побери!

– В чем дело?

Ее глаза свирепо сверкнули.

– Эта проклятая квартира! Ты сказал, что снял ее на неделю?

– Да.

– А мы можем получить назад деньги, если уедем раньше?

– Думаю, что нет.

– Черт побери, вот дураки! Я должна была предвидеть, что ты выкинешь что-нибудь в этом роде! Честно говоря, Дональд, когда речь идет о денежных вопросах, я иногда думаю, что ты ненормальный. Мы могли бы уехать отсюда завтра, а теперь придется торчать в этой квартире целую неделю.

– Но это всего пятнадцать баксов.

– Всего пятнадцать баксов! – повысила голос Берта. – Ты говоришь так, будто пятнадцать долларов – это…

– Не кричи, – тихо перебил ее я. – По лестнице поднимаются люди!

– Мне кажется, это компания на втором этаже, – махнула рукой Берта. – Там мужчина и женщина, которые…

Шаги внезапно замерли. В нашу дверь постучали.

Я торопливо сказал:

– Ответь. Это ведь сейчас наша квартира.

Берта прошла по комнате, громко стуча каблуками по полу, взялась за дверную ручку, помедлила и спросила:

– Кто там?

Интеллигентный, хорошо поставленный мужской голос ответил:

– Мы посторонние. Хотели бы спросить кое о чем.

– О чем именно?

– Думаю, будет лучше, если вы откроете дверь, тогда всем нам не придется кричать.

Я видел, что Берта обдумывает ситуацию – длительный опыт сделал ее осторожной. Незнакомцев двое, кто бы они ни были. Она вопросительно посмотрела на меня, будто оценивая, какую помощь я могу оказать в случае необходимости, и медленно открыла дверь.

Мужчина, который поклонился с улыбкой, явно был обладателем хорошо поставленного голоса. Его спутник, стоявший в двух шагах позади, вряд ли мог иметь такой голос. Человек, стоявший впереди, держал шляпу в руках, а другой – шляпы не снимал. Он изучающе разглядывал Берту Кул. Внезапно он заметил меня, и глаза его метнулись в мою сторону и встретились с моими. Подобная реакция указывала на его опытность.

Мужчина, который вел разговор, сказал:

– Извините меня. Я пытаюсь получить кое-какие сведения. Быть может, вы сумеете мне помочь.

– Скорее всего, нет, – заявила Берта.

На мужчине был костюм, сшитый на заказ и стоивший по меньшей мере сто пятьдесят долларов. Жемчужно-серая фетровая шляпа с приподнятой спереди тульей и загнутыми полями, которую он держал в руках, тянула долларов на двадцать. Облик этого человека свидетельствовал о принадлежности к обеспеченному классу. Стройный и элегантный, он был одет со скрупулезной тщательностью, будто собирался на пасхальную службу, и держался весьма учтиво.

Второй человек, стоявший позади, был одет в мятый костюм, стандартный и явно неподходящего размера, подогнанный по его фигуре в мастерской галантерейного магазина. Этот лет пятидесяти, высокий, плотный, с выпяченной грудью мужчина выглядел настороженно.

Мужчина с хорошо поставленным голосом продолжал настойчиво убеждать Берту:

– Позвольте нам войти всего на одну минуту. Не хотелось бы, чтобы другие жильцы дома слышали, о чем мы говорим.

Берта, загораживая собой дверь, ответила:

– Вы уже говорите. И мне наплевать, сколько еще людей услышат то, что слушаю я.

Он рассмеялся по-интеллигентному сдержанно, продемонстрировав, что вполне согласен с этими словами. Оценил взглядом седовласую воинственную женщину, и в его глазах отразился проснувшийся интерес.

– Говорите! – поторопила его Берта, раздражаясь от его оценивающего взгляда. – Или опустите монету, или положите трубку!

Он вынул из кармана портмоне для визиток и, похоже, с некоторым торжеством наполовину извлек карточку, как будто хотел вручить ее Берте Кул, но затем оставил на месте.

– Я из Лос-Анджелеса. Мое имя – Катлер, Марко Катлер.

Я взглянул на Берту, чтобы увидеть ее реакцию – поняла ли она? Судя по всему, нет.

– Я пытаюсь получить сведения относительно моей жены, – сказал Катлер.

– А что с ней? – спросила Берта.

– Она жила здесь.

– Когда?

– Насколько мне известно, примерно три года назад.

– Вы хотите сказать… – Берта осеклась на полуслове.

– Да. Именно в этой самой квартире, – подтвердил Катлер.

Я выступил вперед:

– Возможно, я сумею вам помочь. Квартиру для этой леди снимал я. Она в нее только что въехала. Как я понял, вы тоже жили здесь?

– Нет, я жил в Лос-Анджелесе, продолжал там работать. Моя жена приехала сюда и поселилась по этому адресу. Насколько мне известно, она жила именно в этой квартире. – Он извлек несколько потрепанных бумаг из своего кармана, развернул их, кивнул и сказал: – Да, именно так.

Большой мужчина, стоявший за спиной Катлера, по-видимому, почувствовал необходимость что-то сказать и подтвердил:

– Правильно.

Катлер быстро повернулся к нему:

– Это здесь, Голдринг?

– Да, здесь. Я стоял на этом самом месте, когда она открыла…

Катлер торопливо перебил его:

– Я понимаю, конечно, что у меня мало шансов, но я не смог найти сегодня вечером хозяйку и подумал, что вы живете здесь уже некоторое время, вероятно, знаете кого-либо из прежних жильцов и будете любезны помочь мне.

– Я нахожусь здесь не более пяти часов, – заявила Берта.

Мне пришлось вмешаться:

– А я нахожусь здесь уже в течение некоторого времени. Может быть, вы, джентльмены, войдете и присядете на минуту?

– Благодарю вас, – ответил Катлер, – я надеялся, что вы предложите это.

Берта Кул немного поколебалась, но отступила от двери. Оба мужчины вошли, бросили быстрый взгляд в сторону спальни, пересекли комнату, в которой был балкон, нависавший над улицей.

– Там, напротив, бар Джека О’Лири, – заметил Голдринг.

Катлер рассмеялся:

– Я узнал его, но мысленно представлял себе все в обратную сторону. Похоже, улица сворачивает на девяносто градусов.

– Вы привыкнете, – успокоил его Голдринг и сел, заняв удобное кресло, в котором до этого сидела Берта, положил ноги на оттоманку и спросил: – Вы не возражаете, леди, если я закурю? – И он чиркнул спичкой о подошву, не дожидаясь ответа Берты.

– Нет, – довольно резко ответила она.

– Не присядете ли вы, мисс, – предложил Катлер, – или я должен называть вас «миссис»?

Я поспешил вступить в разговор, чтобы Берта не успела себя назвать.