Агата Кристи - Тайна семи будильников

— Между прочим, — отозвалась Юла, — в твоей кровати умерла прабабкина сестра Селина. Странно, что над тобой не парит ее призрак.

— Иногда парит, — поежился лорд Катерхем. — Особенно, когда поем омара.

— А я, слава Богу, не суеверна, — объявила Юла.

И все же, сидя вечером у себя в комнате перед камином, она невольно обращалась мыслями к Джерри Уэйду. Невероятно, чтобы этот веселый, беззаботный юноша, так любивший жизнь, мог сознательно с нею расстаться. Нет, тут, наверное, надо искать другое объяснение. Захотел принять снотворное и по ошибке принял больше, чем нужно. Все это возможно. Юла не считала, что Джерри страдал от избытка умственных способностей.

Она задержалась взглядом на каминной полке и сразу вспомнила историю с будильниками. Ее горничную просто распирало от подробностей, тем более, ей только что поведала обо всем одна из служанок. Горничная-то и упомянула о детали, которой, судя по всему, не придал особого значения Тредвелл, когда докладывал лорду Катерхему о происшедшем, но любопытство Юлы это подстегнуло.

На каминной полке были аккуратно поставлены в ряд семь будильников. А восьмой нашли в саду на лужайке, очевидно, его выбросили в окно.

Теперь Юла ломала себе над этим голову. Зачем было выбрасывать будильник? Ей это казалось совершенно бессмысленным. Она могла допустить, что какая-то из служанок решила аккуратно расставить часы на каминной полке, а потом, испугавшись допросов, побоялась в этом признаться. Но уж, конечно, ни одна служанка не стала бы выбрасывать будильник из окна.

Может быть, часы выкинул сам Джерри, когда его разбудил первый резкий звонок? Но нет, это опять-таки невозможно. Юла вспомнила, что, как она слышала, смерть наступила рано утром, а до этого он некоторое время был без сознания.

Юла нахмурилась. Действительно странная история с этими будильниками. Надо бы разыскать Билла Эверсли. Она знала, что он тоже был тогда среди гостей. Сказано — сделано, такое уж у Юлы было правило. Она встала и пошла к бюро. Оно было инкрустированное, а крышка откидывалась назад. Юла села, достала лист почтовой бумаги и написала: «Дорогой Билл».

Она остановилась и решила выдвинуть столик. Но, как это часто бывало и раньше, доску заело. Юла нетерпеливо дергала ее, но та не поддавалась. Девушка вспомнила, что однажды так уже было, доска долго не выдвигалась и оказалось, что в дальнем углу застрял конверт. Тогда Юла взяла тонкий разрезательный нож и просунула его в узкую щель. Ей повезло, из щели показался уголок белой бумаги. Юла подцепила его и вытянула. Это была порядком измятая первая страница какого-то письма.

Прежде всего взгляд Юлы задержался на дате. Большая размашисто выведенная цифра так и бросалась в глаза.

— Двадцать первое сентября, — медленно прочитала Юла. — Ну конечно же, это…

И осеклась. Да, она не ошиблась. Все так и есть. Двадцать второго сентября Джерри Уэйда нашли мертвым. Значит, это письмо он написал вечером, как раз накануне трагедии.

Юла разгладила письмо и прочитала его. Оно не было закончено.

Моя дорогая Лорейн!

Я вернусь в среду. Чувствую себя роскошно и вполне доволен собой и всем вокруг. Ужасно хочется тебя увидеть. И вот что: забудь о том, что я говорил тебе об этой истории с «Семью Циферблатами». Я думал, что это так или иначе сведется к шутке, но не тут-то было, как раз наоборот. Ругаю себя, что вообще заговорил с тобой об этом — в такие игры разрешается играть только взрослым. Так что забудь об этом, поняла?

Надо бы сказать тебе еще кое-что, но я так хочу спать, что глаза слипаются.

Да, что касается Ларчера, то я думаю…

На этом письмо обрывалось.

Юла сидела, нахмурившись. «Семь Циферблатов». Где это? Кажется, в каком-то довольно обшарпанном районе Лондона. Слова «Семь Циферблатов» напоминали ей что-то еще, но сейчас она не могла сообразить, что именно. Зато ее внимание привлекли две фразы: «Чувствую себя роскошно» и «так хочу спать, что глаза слипаются».

Одно с другим не вязалось. Никак! Ведь именно в тот вечер Джерри Уэйд принял такую дозу хлорала, что больше не проснулся. А если то, что он написал в письме, правда, то с чего бы он стал принимать снотворное?

Юла покачала головой. Она оглядела комнату и поежилась. Что если сейчас Джерри следит за ней… Он же здесь умер…

Она сидела не шевелясь. Тишину нарушало только тиканье ее маленьких золотых часов. Звук казался неестественно громким и многозначительным.

Юла посмотрела на каминную полку. Перед ее мысленным взором встала четкая картина. На кровати лежит умерший, а семь будильников на камине продолжают тикать — они тикают и тикают, громко, зловеще, не умолкая…

— Отец! — Юла открыла дверь и, заглянув в святая святых лорда Катерхема, объявила: — Я еду в город на «испано-сюизе». Терпеть здешнюю скуку выше моих сил.

— Мы же только вчера вернулись, — укоризненно заметил лорд Катерхем.

— Знаю. А мне кажется, прошло сто лет. Я и забыла, какая тоска жить за городом.

— Не могу с тобой согласиться, — сказал лорд Катерхем. — Здесь так покойно, вот именно — покойно. И чрезвычайно удобно. Если бы ты только знала, как мне важно, что я вернулся к Тредвеллу. Этот человек знает до тонкостей, как сделать, чтобы мне было удобно. Только сегодня утром сюда заходили справиться, нельзя ли у нас устроить совещание труппы девушек-гидов…

— Не труппы, а группы, — прервала его Юла.

— Ну группы-труппы, какая разница? Слово глупое и ничего не означает. Я бы оказался в крайне неудобном положении — пришлось бы отказывать, хотя, по сути дела, отказывать, наверное, не следовало. Но Тредвелл меня выручил. Не помню, что уж он им сказал, что-то крайне изобретательное — ничьих чувств не задел, но угробил эту затею в самом зародыше.

— Комфорта мне мало, — сказала Юла. — Я хочу быть в гуще событий.

— Мало тебе тех, что были у нас четыре года назад? — жалобно спросил лорд Катерхем.

— Мне уже хочется чего-нибудь новенького, — ответила Юла. — Я не жду, что в городе будет страшно интересно, но там хоть не свернешь себе челюсть, зевая.

— Знаю по собственному опыту, — сказал лорд Катерхем, — что тот, кто ищет неприятностей, всегда их находит. — Он зевнул. — Однако надо сознаться, я и сам не прочь сбежать в город.

— Так поехали, — предложила Юла. — Только поскорей, я очень спешу.

Лорд Катерхем, уже привставший со стула, снова сел.

— Ты говоришь, что торопишься? — спросил он с подозрением.

— Ужасно тороплюсь.

— Тогда это решает дело, — сказал лорд Катерхем. — Я не еду. Ехать с тобой в «испано-сюизе», да еще если ты спешишь… Нет, нет, для пожилого человека это слишком. Я остаюсь.

— Как тебе угодно, — ответила Юла и умчалась.

Ее место занял Тредвелл.

— Вас очень хотел бы видеть викарий, милорд, к сожалению, возникли какие-то сложности со статусом бригады скаутов.

Лорд Катерхем застонал.

— Но мне показалось, милорд, будто вы заметили за завтраком, что утром собираетесь прогуляться в деревню и обсудить с викарием этот вопрос?

— Вы ему это сказали? — с надеждой спросил лорд Катерхем.

— Да, милорд. И он удалился, даже, если позволите так выразиться, со всех ног. Надеюсь, я поступил правильно, милорд?

— Конечно, Тредвелл. Вы всегда все делаете правильно. Вы не сможете ошибиться, даже если очень постараетесь.

Тредвелл милостиво улыбнулся и ушел.

Тем временем Юла нетерпеливо сигналила у закрытых ворот, к которым стрелой мчалась выскочившая из сторожки девочка, а мать, бежавшая за ней следом, приговаривала:

— Скорей, Кэтти! Это, видно, ее милость. Вечно спешит, как на пожар!

Юла действительно всегда спешила, особенно когда вела машину. У нее был опыт и крепкие нервы, за рулем она чувствовала себя уверенно, в противном случае ее лихая езда уже не раз могла бы привести к аварии.

Стоял свежий октябрьский день, в синем небе сияло солнце. От бодрящего ветра щеки у Юлы раскраснелись, и к ней снова вернулась ее жизнерадостность.

Утром она отправила незаконченное письмо Джерри Уэйда его сестре в Дин Прайори, приписав несколько строчек от себя. Сейчас, при свете дня, странное чувство, которое вызвала в ней находка, несколько сгладилось, но Юла по-прежнему полагала, что необходимо выяснить обстоятельства, связанные с этим письмом. Она собиралась разыскать где-нибудь Билла Эверсли и выжать из него все подробности об уикэнде в Чимнизе, закончившемся так трагически.

А между тем утро было великолепное. Юла чувствовала себя прекрасно, и «испано-сюиза» летела, как мечта.

Стоило Юле нажать ногой на акселератор, и машина сразу же откликалась. Миля за милей оставались позади, перекрестков было мало, расстояния между ними большие, и перед Юлой простиралась длинная пустая дорога.