Найо Марш - Маэстро, вы убийца!

Уложив натурщицу в нужную позу, Трой подошла к Гарсии. Остальные пока расставляли мольберты и устраивались поудобнее. Трой остановилась и стала рассматривать «Комедию и Трагедию» — глиняную модель скульптурной композиции, заказанной Гарсии для нового театра в Вестминстере. Гарсия установил скульптуру на высоком постаменте с четырьмя колёсами, возле южного окна. Обе женские фигуры вздымались из цилиндрического основания. Комедия — полностью обнажённая, а Трагедия — в аляповатой мантии. Маски они держали в руках над головой. По композиции подразумевалось, что эти фигуры представляют собой языки пламени. Формы были упрощены до предела. На лице Комедии застыло угрюмое выражение, тогда как Трагедия ехидно ухмылялась.

Гарсия с недовольной физиономией стоял рядом, ожидая, что скажет Трой.

— Что ж, — произнесла она. — Мне нравится.

— Я думал, что нужно… — Он замолк, изобразив руками шлейф, которым собрался прикрыть ноги Комедии.

— По-моему, не стоит, — сказала Трой. — Это нарушит общий настрой. Впрочем, я в этом не специалист. Я ведь — художница. А почему, кстати, если я смею спросить, вы решили устроиться в моей студии?

— Я решил, что вы не станете возражать. — Говоря, Гарсия глотал отдельные звуки, а произношение немного напоминало кокни. — Через две недели я уже смотаю удочки. Нужно же мне было где-то поработать.

— Да, так вы и написали в своей необычной записке. Вы опять без гроша?

— Да.

— А куда вы переедете через две недели?

— В Лондон. Мне предоставляют комнату.

— Где?

— Где-то в Ист-Энде, кажется. В помещении бывшего склада. Один знакомый парень уговорил владельца впустить меня туда. Он даст мне адрес. Я съезжу на недельку отдохнуть куда-нибудь, а потом примусь за скульптуру.

— Кто заплатит за камень?

— Мне пообещали хороший аванс.

— Понятно. Что ж, будем надеяться, что всё это у вас выгорит. Теперь послушайте меня внимательно, Гарсия. — Трой оглянулась по сторонам и понизила голос. — Пока вы живёте и работаете в моей студии, вы должны вести себя прилично. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Нет.

— Прекрасно понимаете. Никаких ваших привычных шалостей с женщинами я не потерплю. Вы все время сидите совсем рядом с Соней. Вы с ней вместе живёте?

— Когда хочется кушать — нужно кушать, — философски изрёк Гарсия.

— У меня здесь не ресторан, зарубите это себе на носу, пожалуйста. Хорошо? Я видела, как вчера вы пытались заигрывать с Сиклифф. Этого я тоже не потерплю. В Татлерз-энде не должно быть никаких псевдобогемных штучек, никакой свободной любви или даже обычного флирта. Это шокирует прислугу, да и вообще неприятно. Договорились?

— Угу, — ухмыльнулся Гарсия.

— Поза изменилась, — раздался голос Кэтти Босток из центра студии.

— Да, эт-та точно, — поддакнул Уотт Хэчетт. Остальные художники устремили на него неодобрительные взгляды. Австралийский акцент сиднейца был настолько выражен, что эффект получался почти комичный. Некоторые даже подозревали, что Хэчетт нарочно валяет дурака. В школе Трой было принято, что новички раскрывают рот лишь тогда, когда к ним обращаются. Уотт об этом не знал и Трой, которая люто ненавидела ссоры, всерьёз беспокоилась по этому поводу. Простодушию Хэчетта можно было позавидовать. Оно же порой делало его совершенно невыносимым. Трой подошла к мольберту Кэтти, посмотрела на чёткий рисунок и перевела взгляд на натурщицу. Затем прошагала к подиуму и опустила правое плечо Сони в прежнее положение.

— Лежи вот так, Соня.

— Поза — ну совершенно кошмарная, мисс Трой.

— Ничего, продержись ещё немного.

Трой принялась расхаживать по студии, проверяя, как идут дела у её учеников. Начала она с Ормерина, расположившегося на левом фланге.

— По-моему, чуть скованно, — сказала она, немного помолчав.

— Она ни секунды не лежит спокойно, — пожаловался француз. — Настоящая егоза. То дрыгнет ногой, то поводит плечами. Невозможно работать — совершенно невозможно.

— Начните заново. Сейчас она лежит правильно. Зарисуйте как есть. У вас получится, вот увидите.

— Последние три месяца были для меня сущей пыткой, — признался Ормерин. От малакенского сюрреализма меня выворачивало наизнанку. Хоть я его и не признавал, но, будучи в их школе, не мог не попробовать. Из-за этого я к вам и вернулся. В голове у меня полный бедлам.

— Начните с самого простого. А о стиле не беспокойтесь — он не пропадёт. Возьмите новый подрамник и набросайте эскиз.

Переместившись к Вальме Сиклифф, Трой залюбовалась свободным полётом и изяществом линий рисунка художницы. Сиклифф тем временем отступила к Ормерину и сзади тронула его за плечо. Француз обернулся и зашептал ей на ухо.

— Я понимаю по-французски, — как бы невзначай обронила Трой, не отрываясь от рисунка. — Что ж, Сиклифф — очень хорошо. Вы специально удлинили ноги?

— Да, я её такой воспринимаю. Вытянутой и угловатой. Говорят, многие художники изображают людей похожими на себя — это правда?

— Неужели? — вскинула брови Трой. — Я бы никому такого не посоветовала.

Она подошла к Кэтти и, высказав пару мелких замечаний, приблизилась к Уотту Хэчетту. Австралиец уже покрывал холст краской, готовя фон.

— Мне казалось, вы обычно начинали не с этого, — не сдержала удивления Трой.

— Угы, вы правы, — благодушно закивал Хэчетт. — Но мне вдруг втемяшилось в тыкву, что надо попробовать.

— Не потому ли, случайно, что вы подметили, как работает мисс Босток? — не без лукавинки поинтересовалась Трой.

Хэчетт улыбнулся, но смолчал, смущённо переминаясь с ноги на ногу.

— Я бы всё-таки советовала вам не отходить от своей манеры, — сказала Трой. — Как-никак, вы ещё начинающий живописец. Кстати, как по-вашему, эта ступня у вас получилась слишком большой или слишком маленькой?

— Слишком маленькой.

— А вот это место нужно вытянуть или расширить?

— Вытянуть.

— Вот так и сделайте.

— Угы, буу зделано, мисс Трой. А как вы думаете — этот цвет подойдёт? — спросил Хэчетт, почтительно взирая на неё снизу вверх. — Или — нет? — В его устах последнее слово прозвучало как «ню-ют».

— Цвет-то хороший, но я бы на вашем месте не стала раскрашивать холст, не закончив с рисунком. Исправьте рисунок.

— Угы — но только она все время елозит и извивается. Как червяк на крючке. Посмотрите, куда плечо заехало! Видите?

— Изменилась поза? — спросила Трой, обращаясь ко все сразу.

— Ню-ют! — с ехидной мстительностью протянула Соня.

— Полностью изменилась, — вспыхнул Хэчетт. — Поспорим на всё, что угодно…

— Минутку, — остановила его Трой.

— Да, она немного подвинулась, — подтвердила Кэтти Босток.

Трой вздохнула.

— Перерыв! — возвестила она. — Нет, постойте-ка…

Она вытащила их кармана рабочего халата кусочек мела и обвела им силуэт Сони во всех местах, где обнажённое тело натурщицы соприкасалось с помостом.

— Вот теперь можешь встать.

Соня, всем видом выражая недовольство, сползла с подмостков и натянула кимоно. Трой расправила складки небесно-голубой драпировки.

— Её придётся всякий раз укладывать заново, — сказала она.

— Все точь-в-точь, как в моем средневековом романе, — заметил Малмсли.

— А что — этот план мне кажется вполне осуществимым, — загорелась Вальма Сиклифф. — Может, попробуем? В чулане есть вполне подходящий китайский кинжал. Можно его взять, мисс Трой?

— Пожалуйста, если хотите, — кивнула Трой.

— Да ладно, может не стоит, — лениво протянул Малмсли, вставая.

— Где он, мисс Сиклифф? — оживлённо спросил Хэчетт.

— В чулане, на верхней полке.

Австралиец нырнул в чулан, расположенный возле окна, и минуту спустя появился, держа в руке угрожающего вида кинжал — тонкий и длинный. Хэчетт подошёл к столу Малмсли и заглянул через плечо художника на отпечатанный текст. Малмсли с подчёркнутой вежливостью отступил.

— Угы, я все усёк, — ухмыльнулся Хэчетт. — Ну, наворочали! А неплохо бы так укокошить кого-нибудь, да?

Он поплевал на пальцы и перевернул страницу.

— Я вообще-то старался по возможности не пачкать рукопись, — заметил Малмсли, обращаясь в пустоту.

— Ладно, Малмсли, не занимайтесь чистоплюйством, — осадила его Трой. — А вы, Хэчетт, отдайте кинжал мне, а сами постарайтесь к чужим вещам не прикасаться. У нас так не принято.

— Угы, буу зделано, мисс Трой.

Пилгрим, Ормерин, Хэчетт и Вальма Сиклифф, собравшись в кружок, стали обсуждать, как лучше укрепить кинжал. К ним присоединилась и Филлида Ли.

— А в каком месте кинжал должен войти в тело? — спросила Сиклифф.

— Вот здесь, — сказал Пилгрим, тыкая её пальцем в спину. — Напротив твоего сердца, Вальма.

Сиклифф повернулась и пристально посмотрела на него, слегка прищурившись. Хэчетт уставился на неё, открыв рот, а Малмсли заулыбался. Пилгрим слегка побледнел.