Роберт Голдсборо - Смерть в редакции

— Не продолжайте, — со смехом произнес Лон, поднимая руку. — Согласен целиком и полностью. Я весь день предвкушал удовольствие отужинать с вами и предпочитаю наслаждаться шедеврами Фрица, беседуя на более приятную тему.

Итак, уже второй раз за день Макларен был отвергнут как сюжет для застольного разговора. Узнав отношение Лона и Вульфа к этому парню, мне срочно захотелось его повидать, будь он даже вооружен рогами, клыками и украшен третьим глазом посередине лба.

Надо отметить, что события в «Газетт» не лишили Лона аппетита. Он справился с тремя порциями цыпленка и прикончил два куска торта. Пока мы ели, Вульф рассуждал о том, почему следует отменить поправку к конституции, ограничивающую пребывание президента на посту двумя сроками. Лон — да благословит его Господь! — отстаивал противоположную точку зрения. Я решил, что по очкам с очень небольшим перевесом победил Вульф. Расправившись с ужином, мы перекочевали в кабинет. Лон вновь устроился в красном кожаном кресле, поставив коньячную рюмку с обожаемым «Ремизье» у локтя. Коньяк выглядел так привлекательно, что я вместо привычного шотландского виски нацедил рюмку и себе. Вульф, само собой, предпочел пиво.

— Мистер Коэн, вам, конечно, известно от Арчи, что я весьма интересуюсь Яном Маклареном, — начал он, переходя к делу.

— Я понял это, когда Арчи позвонил и сказал, что вы хотите взглянуть на газеты шотландца. Естественно, мне тоже любопытно, с какой стати вы интересуетесь им. Кстати, вы прочитали его листки?

— Достаточно, чтобы утвердиться в своем мнении о журналистских стандартах этого человека. Мне, сэр, хотелось бы кое-что узнать о нем, но прошу вас, продолжайте. Вы говорили, что его намерение купить «Газетт» стало достоянием общественности.

— Еще нет, — ответил Лон, поглядывая на часы. — Мы узнали, что «Таймс» в завтрашнем номере готовит сообщение, и наше начальство, предприняв мозговой штурм, решило, что нам тоже следует что-то сказать по этому поводу, хотя бы для того, чтобы упредить чужую информацию о наших собственных делах. Материал пойдет в позднем городском выпуске, составляющем не более десяти процентов от всего тиража. Примерно через полчаса номер поступит в продажу.

— Насколько серьезны намерения Макларена?

— Крайне серьезны, — ответил Лон. — Вообще-то «Газетт» держат очень прочно. Частная собственность. И вся эта собственность находится в руках небольшого числа людей — по большей части членов семьи Хаверхилл. Макларену требуется склонить на свою сторону лишь некоторых из них.

— О семействе мы поговорим позже, — сказал Вульф. — Сейчас же мне хотелось бы услышать ваше мнение о самом Макларене.

Лон сделал глоток «Ремизье». Он, видимо, слишком устал, чтобы заметить чрезмерное любопытство Вульфа. От меня же оно не ускользнуло. Происходило нечто необычное, поэтому я удвоил внимание.

— По моему мнению, Макларен — самое отвратительное явление в журналистике за последние десятилетия. Вы видели его газеты. Он занимается издательским делом только ради прибыли. Или, вернее, ради прибыли и власти.

— Создал ли он хоть одну газету самостоятельно?

— Нет, каждый раз он хватал готовое, швыряясь деньгами. Практически все его издания прибыльны, так что с точки зрения бизнеса деятельность Макларена следует считать успешной. Но то, что он делает, когда получает газету… — скривился Лон. — Он ставит на нее свой штамп, если мне будет позволено так выразиться. Прежде всего он меняет формат, превращая их в таблоиды, затем заполняет первую полосу кричащими заголовками, рубит статьи на части, разбрасывает кругом фотографии девочек и меняет политическую линию, ложась на курс румбов на двадцать правее Джесси Хелмса[8]. Насколько я понимаю, он усвоил худшие черты раннего Уильяма Рэндольфа Херста[9] и Руперта Мердока.

— Как давно он владеет газетами, по крайней мере в этой стране?

— Я знаю ответ на ваш вопрос, — сказал Лон. — Хотя бы потому, что я много читал об этом парне. В Лос-Анджелесе он купил газету в 1974 году — это было его первое приобретение. Затем в 1975 году он проглотил детройтское издание, а еще годом позже — денверское. Вам может показаться любопытным, что его газеты за все эти годы не поддержали ни одного кандидата от демократов в президенты, сенат или палату представителей. Они постоянно стоят горой за республиканцев.

Вульф гримасой выразил свое отвращение.

— Что же он собирается сделать с «Газетт»?

— Одна из целей Макларена — он сам неоднократно провозглашал ее — иметь свою газету в самых крупных городах всех англоязычных стран. Он уже выполнил эту задачу в Канаде, Австралии, Англии, Шотландии, Ирландии, Новой Зеландии и даже в Южной Африке. Остаются только США — и именно Нью-Йорк. Так получилось, что «Газетт» является здесь единственной возможной мишенью. Остальные ежедневные газеты города находятся в руках крупных издательских компаний, вовсе не расположенных их продавать. — Лон допил коньяк, и я вновь наполнил его бокал.

— А владельцы «Газетт» готовы ее продать?

— В этом-то весь вопрос, — ответил Лон, взглядом поблагодарив меня за то, что я не дал иссякнуть источнику «Ремизье». — В редакции поговаривают, что некоторые готовы пойти на это, но удастся ли Макларену собрать контрольный пакет акций или нет, пока не ясно.

— Сколько всего совладельцев у «Газетт»? — спросил Вульф. — И насколько легко будет этому человеку выкупить долю каждого?

— О'кей, я дам вам общую картину, если желаете. Во-первых, Хэрриет Хаверхилл, о которой я упоминал. Она — председатель совета директоров, вдова Уилкинса Хаверхилла, который приобрел газету еще в тридцатых. В то время газета была не Бог весть что — псевдопопулистский таблоид с претензией на конкуренцию с «Нью-Йорк таймс» и «Геральд трибюн». Хаверхилл сделал ее полноформатной, усилил отдел городских новостей и создал сильную систему распространения. Газета повела жесткую линию по отношению к городским властям — настолько жесткую, что Ла Гуардия[10] окрестил Хаверхилла «бульдогам». Я не упоминаю некоторые непечатные эпитеты. Постепенно Хаверхилл превратил «Газетт» в первоклассное издание. Он умер в начале шестидесятых, и с тех пор во главе дела стоит его супруга. Женщина что надо! Ей уж за семьдесят, и она самый крупный держатель акций — больше тридцати процентов всего пакета. Наиболее часто я слышал цифру тридцать пять.

— Может ли она продать свою долю?

— Определенно — нет, и пока это самый вдохновляющий момент во всем деле, — ответил Лон. — Самый крупный ломоть оказался недоступен для Макларена. И это означает, что он крепко надавит на всех остальных.

— И эти остальные?..

— Следующие за Хэрриет крупнейшие держатели — ее приемные дети Дэвид и Донна — Донна Палмер. Они имеют по семнадцать с небольшим процентов. Дэвид занимает пост президента компании, но это во многом чисто номинальный пост. Он давно стремится к большему, но, по моему мнению, парень — типичный неудачник. Он несобран, имеет скверный характер и плюс ко всему большой любитель приложиться к бутылке. У его жены Кэролайн гораздо больше мозгов и сообразительности, чем у него. Хэрриет, если это будет в ее силах, никогда не позволит ему стать во главе дела.

— Донна, приемная дочь, — продолжил Лон, — в значительной степени находится вне событий. — Лон поднял бокал и полюбовался коньяком на свет. — Она разведена, живет в Бостоне и возглавляет консультационную фирму по вопросам связи с общественностью. Думаю, что ее не интересуют ни газета, ни Нью-Йорк в целом.

— Это все члены семьи, которые владеют акциями?

— Нет. Существует еще Скотт Хаверхилл, племянник Хэрриет. Ему принадлежит примерно десять процентов. Он генеральный менеджер и мечтает занять место на самом верху ничуть не меньше Дэвида. Скользкая скотина, постоянно заискивает перед тетушкой и интригует за спинами других, пытаясь получить больше власти. Скорее всего она предпочтет Скотта Дэвиду, если придется решать, кому возглавить дело. Но преимущество одного перед другим крошечное. Это будет просто выбор меньшего из двух зол.

— Эти люди контролируют примерно восемьдесят процентов всех акций, — сказал Вульф, потребовав звонком еще пива. — Кто остальные?

— Это небольшие пакеты, — сказал Лон. — Ну, во-первых, мой босс, издатель Карл Бишоп, имеет пять процентов, и он будет стоять против Макларена до конца. Процента два-три принадлежат Эллиоту Дину, он их семейный адвокат уже, наверное, лет сто. Дин был доверенным лицом Уилкинса Хаверхилла, а после смерти старика стал советником Хэрриет. Некоторое количество акций имеют издательство «Арлен» и человек по фамилии Демарест — именно это семейство продало в свое время «Газетт» Уилкинсу Хаверхиллу.

Вульф откинулся на спинку кресла, возложил руки на холм своего брюха и спросил: