Предписанное отравление - Бауэрс Дороти

– Ну, я не думаю, что вы в своем уме. И это все объясняет. Бабушка умерла, а вы готовы выставить нас да и себя на посмешище, когда всем известно, что не будь у нее железной воли и запаса сил, то она умерла бы еще несколько месяцев назад!

– Вот именно. Если вы задумаетесь над тем, что только что сказали, и учтете, что в последнее время ее состояние ее здоровья улучшилось, то получите частичный ответ на вопрос, почему я не могу выдать свидетельство о смерти.

– Если это так... – вздохнула Дженни. Она говорила все еще спокойным, но уже усталым голосом. – Я имею в виду, что после того, как в последнее время бабушка чувствовала себя хорошо, и вдруг случился этот ужасный приступ… этого достаточно для…

– Для дознания? – подсказал доктор. – Думаю, да. Но в ее случае это не все. У меня есть сильные основания считать, что ваша бабушка умерла от того, что приняла летальную дозу какого-то наркотика.

Дженни побледнела. Ее рот задрожал.

– Вы нюхали пузырек, – едва вымолвила она.

– Да, – мрачно согласился доктор Фейфул.

– Ох, но это невозможно! Невозможно! Невозможно! – настаивала Кэрол. Ее гнев сменился каким-то истеричным стремлением повторять одно и то же, словно таким образом она могла сделать повторяемое правдой. – Как вы смогли представить себе, что такое могло произойти…

Дженни подскочила, как ужаленная.

Доктор Фейфул взял сумку. Он лишь взглянул на Кэрол, но что-то в выражении его лица стало ответом – ее неистовые слова тут же сменились полной тишиной. В этой тишине девушки посмотрели друг на друга. Дженни опустила глаза первой. Она принялась теребить потертую ткань на своем жакете.

Доктор прошел к двери. Он невнятно заговорил.

– Пожалуйста, оставьте все на меня. Я сделаю все, что нужно. Никто, – он пристально взглянул на девушек, – никто не может входить в спальню миссис Лакланд без разрешения. Она заперта, и сейчас ключ у меня. Кэрол, в пантомиме нет нужды, я уверен, ты все понимаешь. И я обещаю, что в этом напряжении вы долго не пробудете. Сейчас я могу посоветовать чем-нибудь перекусить, выпить и отправиться поспать хотя бы пару часов. Надеюсь, мисс Буллен где-то здесь. Я оставлю для нее тонизирующий препарат. Если вы не хотите спать, то поскорее позавтракайте, как следует. Не провожайте меня, я сам найду дорогу, – мягко добавил он.

Когда доктор оставил их, обеим девушкам показалось, что знакомая фигура доктора Тома отступает на дальний план, а первый план омрачается тенью закона, на который ссылался врач.

Недоговаривая правду, мы что-то скрываем, и это потворствует лжи.

Маркиз Галифакс «Мысли и размышления»

Суперинтендант Литтлджон и Минстербридж удовлетворяли друг друга. Суперинтендант наслаждался респектабельным и слегка педантичным духом этого места, где даже небольшой снобизм и пустячная суета были не хуже любых других недостатков, которые вы можете ожидать встретить в соборном городке, лишенном промышленности. Минстербридж, в свою очередь, был признателен суперинтенданту за тактичность и стремление держаться в тени, которое распространялось не только на него, но и на его людей. Как будто бы он говорил: «Боюсь, у вас должна быть полиция, но она будет настолько неприметна, насколько это возможно». И это вполне устраивало горожан, полагавших, что униформа не красит безупречных героев. Они были готовы поддержать эффективность, но не эффектность. И они не разочаровывали суперинтенданта. Недовольство горожан вызывали лишь мелкие штрафы за нарушение правил дорожного движения, да и те выписывались в основном велосипедистам. Временами какой-нибудь мошенник вызывал негодование Минстербриджа, избирая его для ведения своей деятельности, и оказывался арестован в его пределах, но такие заезжие гастролеры не могли поставить криминальное клеймо на городке. За десятилетнюю службу суперинтенданта единственным местным инцидентом стала растрата и побег управляющего бакалейной лавкой, это произошло три года назад, за неделю до скачек. Колорит делу придавало и то, что виновный был певчим в соборе и любимцем дам.

Исходя из этого, легко понять, что суперинтенданта Литтлджона должны были взволновать весть о смерти Лакланда и необходимость дознания. И поскольку все случилось всего через двенадцать часов после того, как он узнал о полученных доктором Фейфулом анонимках, суперинтендант пришел в оцепенение. Каким образом произошло все сразу? Воображения суперинтенданта не хватало. Его тактичное нежелание обращать внимание на людей, обычно не преступавших закона, и его склонность принимать внешнее спокойствие за истину в последней инстанции противились предположению того, что в спокойной жизни Минстербриджа возможны подводные течения.

Сейчас, в одиннадцать утра, он вместе с сержантом Вейлом стоял в малой столовой Лакландов, куда их отвел Хенесси, – здесь они ожидали встречи с мисс Квентин. Часом раньше они осмотрели тело и комнату, сопровождая полицейского врача. Останки миссис Лакланд унесли, а предметы с тумбочки были конфискованы полицией. Вне сомнений, тело покойной следует передать сэру Льюису Блейну.

Фасад дома был задрапирован уважением к условностям, но комната, в которой ожидали полицейские, купалась в падавших из сада лучах солнечного света. Суперинтендант Литтлджон осмотрелся в комнате, пытаясь отвлечься от неприятных раздумий. Он отметил утонченную кривизну линий в часах а-ля Людовик XV на каминной полке, а также непритязательную красоту висевшего над ними полотна Шардена.[4] Здесь водятся деньги, подумал он. Сержант тем временем смотрел в окно, наслаждаясь июльским пейзажем, растянувшимся от лужайки перед домом и до собора. Он был молодым человеком с явными амбициями, скрытыми под мягкой и обходительной наружностью – в полиции Минстербриджа он был известен как человек, который может далеко пойти.

В доме было необычайно тихо, что явно контрастировало с недавним появлением полиции. Внезапный шум за дверью заставил обоих мужчин обернуться. Дверь открылась и вошла Кэрол.

На ней было видавшее виды черное платье, а также туфли и чулки ему в тон. Ее бледное лицо было не напудрено, губы – ненакрашенны. Вчерашние локоны подрастрепались, и в траурном платье она казалась очень маленькой, почти ребенком. Ее взгляд сразу же остановился на суперинтенданте.

– Доброе утро, – тихо поприветствовал ее Литтлджон и шагнул вперед. – Мисс Квентин, не так ли? Нет нужды говорить, насколько я сочувствую, и что я должен провести дознание, – он неловко прочистил горло, выдвинул кресло так, чтобы свет из окна падал на сидящего, и добавил:

– Я должен задать несколько вопросов.

– Я понимаю, – кивнула Кэрол. Сержант Вейл восхищенно наблюдал за тем, как она, прежде чем сесть, ловко отвернула кресло от окна. И она не пыталась оставить этот маневр незамеченным.

– Я нахожу яркий свет раздражающим, разве не так? – улыбнувшись, сказала она. – Пожалуйста, садитесь.

У полицейских не осталось выбора, кроме как так и сделать. За все то время, что они прожили в Минстербридже, Кэрол никогда не обращала внимания на суперинтенданта Литтлджона и теперь рассматривала худощавого человека с седыми волосами и мягкими глазами, взиравшими с сочувствием и скромностью.

Сержант Вейл сел вне поля ее зрения и приготовил блокнот. Литтлджон не стал тянуть.

– Мисс Квентин, проще всего будет начать с начала. Пожалуйста, расскажите когда вы в последний раз видели миссис Лакланд в ее обычном состоянии здоровья? Я имею в виду то состояние здоровья, которое наступило с того момента, когда она пошла на поправку.

На мгновенье Кэрол задумалась.

– Сразу после чая, – ответила она. – Она хотела меня видеть, и я отнесла вниз ее поднос. Не думаю, что я пробыла в ее комнате больше десяти минут. Должно быть, я ушла от нее около пяти часов.

Суперинтендант кивнул.