Элизабет Джордж - Расплата кровью

В самом начале девятого пара в фургончике объявила:

– Хейверс в нижнем конце Флэск-уок, сэр. Она не одна.

Изумленный Линли встал, подошел к парадной двери и чуть приоткрыл ее в тот момент, когда сержант Хейверс и леди Хелен прошли под уличным фонарем, их лица осветил жуткий янтарный свет. Бросив быстрый взгляд по сторонам, они поспешно вошли в садик перед домом, а потом и в дверь.

– Ради бога, что… – горячо заговорил Линли, как только они, закрыв за собой дверь, очутились в темном холле.

– Я сама за ней увязалась, Томми, – сказала леди Хелен. – Дентон сказал мне, что ты пошел на наблюдение. Я сразу сообразила, что к чему, и поехала домой к сержанту Хейверс.

– Я не могу тебя здесь оставить. Проклятье, может случиться все, что угодно. – Линли прошел в гостиную и схватил рацию: – Мне понадобится здесь человек, чтобы…

– Нет! Не делай этого! – Леди Хелен в отчаянии бросилась к нему, но не прикоснулась. – Вчера вечером я сделала то, о чем ты меня просил. Я сделала все о чем ты меня просил. Поэтому позволь мне теперь остаться здесь. Мне нужно, Томми. Я тебе не помешаю, я обещаю. Клянусь. Просто позволь мне закончить это так, как мне надо. Пожалуйста. – Он внезапно почувствовал странную нерешительность. Хотя знал, что обязан был выпроводить ее. Ради нее же самой. Ее присутствие здесь было не более уместным, чем в гуще уличной свалки. Слова – очень правильные и убедительные – уже готовы были сорваться у него с языка, но тут Хелен снова заговорила, поразив его до глубины души: – Позволь мне покончить с Рисом наилучшим для меня способом. Умоляю тебя, Томми.

– Инспектор? – проскрипел из рации голос. Линли отрывисто ответил:

– Все в порядке. Оставайтесь на своих местах.

– Спасибо, – прошептала леди Хелен. Ответить он не смог. В его мозгу накрепко засела одна-единственная ее фраза: «Я сделала все, что ты просил». Он помнил ее последние слова, сказанные прошлым вечером, и мысль о том, что они означали, была просто невыносима. Он молча прошел мимо нее в темный угол столовой, на дюйм отвел штору, чтобы посмотреть на улицу, и, ничего не увидев, снова уселся в кресло. Их долгое совместное ожидание началось.

Следующие шесть часов леди Хелен вела себя, как обещала. Она не шевелясь сидела в кресле напротив. Не разговаривала. Иногда Линли казалось, что она спит, но ее лицо было плохо различимо. Лишь призрачное расплывчатое пятно под черной банданой, которую она повязала на голову.

Игра света делала ее бестелесной, словно она ускользала от него, как исчезает со временем лицо на фотографии. Теплые карие глаза, дуги бровей, нежные очертания щек и губ, откровенно упрямый подбородок – все это делалось менее различимым по мере того, как проходили часы. И, сидя напротив нее – сержант Хейверс была третьей в их треугольнике ожидания, – он почувствовал к ней страстное влечение, какого никогда не испытывал раньше, ничего похожего на сексуальную тягу, это было глубокое влечение сердца, тяга души к родственной душе, к существу, которое и есть та самая единственная твоя половинка. Он чувствовал себя путешественником, исходившим множество дорог – для того только, чтобы вернуться к началу своего путешествия и оценить это благословенное место в полной мере.

Одновременно он ощущал, что пришел слишком поздно.

Без десяти два рация с треском ожила:

– Пешеход, инспектор. Идет по Флэск-уок... Старательно держится в тени… О, отличный приемчик, чтобы… Не хочет лезть на глаза полиции… темная одежда, темная вязаная шапка, воротник пальто поднят… Теперь остановился. За три дома от гнездышка. – На несколько минут наступила пауза. Затем монолог шепотом возобновился: – Перешел улицу, чтобы осмотреться… Продолжает приближаться… Снова перешел к Бэк-лейн… Это наш птенчик, инспектор. Никто не станет шляться по этой улице в два ночи да еще в такую погоду… Передаю дальше. Мне уже не видно… Свернул на Бэк-лейн.

Другой голос подхватил, сказав только:

– Подозреваемый приближается к садовой стене… натягивает что-то на лицо… проводит рукой по кирпичам…

Линли выключил рацию. Бесшумно переместился в столовую – в самый темный угол. Сержант Хейверс последовала за ним. Позади них встала леди Хелен.

Сначала Линли ничего не видел за дверями столовой. А затем на фоне темного неба возник еще более темный силуэт: злоумышленник забрался на садовую стену. Внутрь свесилась нога, потом другая. Затем раздался глухой удар, когда он спрыгнул на землю. Лица видно не было, хотя и от звезд, и от уличных фонарей с Бэк-лейн было достаточно света, чтобы осветить снег, тонкие ветки деревьев на его фоне, полоски раствора между кирпичами стены, даже – слегка – внутренность дома. Но потом Линли сообразил, что мужчина надел лыжную маску. И сразу стал походить не на взломщика, а на убийцу.

– Хелен, возвращайся в гостиную, – выдохнул Линли.

Но она не двинулась. Он оглянулся через плечо и увидел, что ее широко раскрытые глаза застыли на фигуре в саду, крадучись приближающейся к двери. Она стояла, прижав к губам кулак.

И затем произошло невероятное.

Когда он поднялся на четыре ступеньки и поднял руку, чтобы обследовать дверь, леди Хелен неистово выкрикнула:

– Нет! О боже, Рис!

И с этого момента события понеслись с ужасающей быстротой.

Фигура на мгновение застыла, а потом метнулась назад, к стене, и одолела ее единым рывком.

– Господи Иисусе! – закричала сержант Хейверс, бросилась к дверям столовой и распахнула их, впустив ледяной ночной воздух.

Невероятность того, что сделала Хелен, парализовала Линли. Она не могла… Она не хотела… Она никогда бы… Она шла к нему в темноте.

– Томми, прошу тебя…

Ее дрожащий голос тут же привел его в чувство. Оттолкнув ее в сторону, он кинулся к рации и коротко сообщил:

– Мы его упустили.

Затем кинулся к парадной двери и выскочил наружу, не обращая внимания на тех, кто остался сзади.

– Бежит к Хай-стрит! – прокричал голос над книжным магазином на другой стороне улицы, когда Линли мчался мимо.

Но Линли и сам увидел черный силуэт, услышал отчаянный топот ног по тротуару, вот беглец поскользнулся на полоске льда, выправился и побежал дальше. Он больше не прятался в тень, а мчался по середине улицы, то вбегая, то выбегая из кругов света от уличных фонарей. Его бег грохотом отдавался в ночном воздухе.

В нескольких шагах позади себя Линли слышал Хейверс. Она мчалась во весь дух, ругая леди Хелен последними словами. – Полиция!

Два констебля из фургончика стремительно обогнули угол, быстро догоняя их.

Тем временем преследуемый выскочил на Хит-стрит, на одну из главных улиц Хэмпстед-Виллидж. Вдруг его, как загнанного зверя, высветил свет фар встречного автомобиля. Завизжали шины, громко загудел клаксон. Огромный «мерседес» затормозил в каком-то дюйме от его бедра. Но он не побежал дальше. Развернулся и ухватился за дверцу. Даже на расстоянии в полквартала Линли услышал жуткий крик внутри машины. – Ты! Стой!

Еще один констебль выскочил из-за угла с Хай-стрит, менее чем в тридцати ярдах от «мерседеса». Однако, услышав крик, фигура в черном круто повернула направо и продолжила свой бег в горку.

Однако остановка у машины стоила ему преимущества во времени, и Линли почти нагнал его, даже слышал его хриплое дыхание, и вдруг тот метнулся к узкой каменной лестнице, что вела на склон холма – в квартал наверху. Перескакивая через три ступеньки, он одолел лестницу и остановился на площадке, где в тени арки стояла у двери металлическая корзина с пустыми молочными бутылками. Схватив корзину, он швырнул ее на ступеньки позади себя, прежде чем побежать дальше, но разбившееся стекло только перепугало местных собак, которые разразились чудовищным лаем.

В домах, что стояли вдоль лестницы, загорелся свет, что облегчило Линли продвижение среди битого стекла.

Улица наверху была обсажена огромными буками и платанами, чьи кроны укрывали ее смутными тенями. Линли остановился, прислушался, пытаясь сквозь вой ночного ветра и лай собак различить топот ног и разглядеть в темноте бегущего. Хейверс взбежала следом, пыхтя и продолжая ругаться.

– Куда он…

Линли услышал его первым, слева. Слабый удар о металл – беглец, обзор которого был ограничен лыжной маской, наткнулся на урну. Это Линли и было нужно.

– Он бежит к церкви! – Он развернул Хейверс назад, к ступенькам. – Идите за остальными, – приказал он. – Скажите им, чтобы бежали к Святому Иоанну! Быстро!

Линли некогда было проверять, как она выполнила приказ. Топот впереди снова увлек его в погоню, через Холли-хилл в узкую улочку, где он сразу определил, что здесь преимущество у него – сердце его дрогнуло от радости. Высокие стены с одной стороны и открытые лужайки – с другой, то есть никакого прикрытия. Через мгновение он увидел – ярдах в сорока впереди, – как мужчина свернул в открытые ворота в стене. Когда он сам добежал до ворот, то увидел, что снег на дорожке лежит неубранным и что смазанные удлиненные следы ведут через широкую лужайку в сад. Там беглец, продираясь через живую изгородь из остролиста, зацепился за колючие листья. Он громко крикнул от боли. Бешено залаяла собака. Вспыхнул прожектор. Внизу, на Хай-стрит, завыла сирена, все громче и громче, по мере того как приближался полицейский автомобиль.