Агата Кристи - Том 1

Одним из таких пристрастий была музыка. Если хозяин играл для гостей, что он частенько проделывал по вечерам, действо должно было вершиться в абсолютном безмолвии. Брошенная шепотом фраза, шорох платья или хотя бы даже просто движение — и он как ужаленный разворачивался, сверля источник возникшего шума убийственным взором, а несчастный прощался со всякой надеждой посетить этот дом вновь.

Еще одним наваждением для гостей была безукоризненная пунктуальность, которая ожидалась от них в отношении ужина. Завтрак никого не интересовал — к нему можно было спуститься хоть в полдень или вообще не спускаться. Обед тоже считался низменным физиологическим процессом поглощения холодных закусок и тушеных фруктов. Но ужин… ужин был обрядом и настоящим пиршеством, приготовленным cordon bleu,[53] некогда — гордостью знаменитого отеля, соблазнившимся баснословным окладом, предложенным Личэмом Роше.

Первый гонг звучал в пять минут девятого. В четверть давали второй, по которому распахивались двери столовой, и, после торжественного провозглашения ужина, собравшиеся гости в церемонном молчании следовали к столу. Любой, имевший дерзость опоздать ко второму гонгу, опаздывал к нему навсегда: Личэм Клоуз навеки закрывал перед несчастным свои двери.

Поэтому беспокойство Джоан Эшби, как и беспредельное удивление, вызванное у Гарри Дэйлхауса известием, что этим вечером священное действо откладывается приблизительно на десять минут, вполне объяснимы. Будучи слабо знаком со своим дядей, он, тем не менее, достаточно часто бывал в Личэм Клоуз, чтобы оценить всю необычность происходящего.

Джеффри Кин, секретарь Личэма Роше, был удивлен не меньше.

— Невероятно, — заметил он — Такого не бывало еще ни разу. Вы совершенно уверены?

— Так сказал Дигби.

— Он, кажется, говорил еще что-то про поезд, — вспомнила Джоан Эшби.

— Странно, — задумчиво проговорил Кин. — Хотя, думаю, в свое время нам все объяснят Но все же очень странно.

Наступила пауза, вызванная тем, что мужчины увлеклись созерцанием Джоан Эшби. Это было совершенно очаровательное создание с золотистыми волосами и озорными голубыми глазами. В Личэм Клоуз она была впервые и появилась тут стараниями Гарри Дэйлхауса.

Открылась дверь, и в комнату вошла Диана Кливз, приемная дочь Личэма Роше.

Была в Диане какая-то беспечная грация, колдовство в темных глазах и притягательность в ее насмешках, перед которыми мог устоять редкий мужчина. Диана знала это и от души забавлялась бесчисленными победами. Странное создание, манящее своим теплом и совершенно холодное в действительности.

— Старик сдает, — заметила она. — Впервые за много недель он не поджидает нас здесь, поглядывая на часы и расхаживая взад и вперед, как тигр перед кормежкой.

Молодые люди рванулись вперед. Она одарила обоих обворожительной улыбкой и повернулась к Гарри. Смуглое лицо Джеффри Кина вспыхнуло, и он медленно отступил назад. Однако, когда немногим позже в комнату вошла миссис Личэм Роше, он уже успел взять себя в руки.

Миссис Личэм Роше была высокой темноволосой женщиной с вечно отсутствующим видом и пристрастием к свободным одеждам неопределимого — но, по-видимому, зеленого — оттенка. Мужчина средних лет, который шел рядом с ней, обладал загнутым, как клюв, носом и решительным подбородком. Грегори Барлинг, будучи довольно известной фигурой в финансовом мире и обладая неплохой родословной по материнской линии, последние годы был близким другом Хьюберта Личэма Роше.

Бум!!!

Гонг у Личэмов звучал на редкость внушительно. Когда он затих, дверь столовой отворилась, и Дигби провозгласил:

— Ужин подан!

Затем, несмотря на отличную школу, его бесстрастное лицо выразило полное замешательство. Впервые на его памяти хозяина не было с гостями!

Впрочем, замешательство было написано на всех лицах. У миссис Личэм Роше вырвался неуверенный смешок:

— Совершенно удивительный случай. Представляете, я даже не знаю, что теперь делать.

Никто из присутствовавших не знал этого тоже. Рушились все устои Личэм Клоуз. Что могло случиться? Разговоры стихли, и в комнате воцарилась атмосфера напряженного ожидания.

Наконец дверь открылась снова, и раздался дружный вздох облегчения, мгновенно подавленный из боязни осложнить положение. Разумеется, недопустима была даже тень намека на то, что хозяин нарушил священную и им же самим установленную заповедь.

Но тот, кто вошел в комнату, вовсе не был Личэмом Роше! Вместо внушительной бородатой фигуры старого викинга взглядам собравшихся предстал облаченный в не правдоподобно безукоризненный вечерний костюм маленький человечек решительно иностранной внешности, с яйцевидной головой и роскошными усами.

Мало того, в его глазах сквозило плохо скрываемое веселье.

— Пардон, мадам, — учтиво проговорил он, подходя к хозяйке. — Боюсь, я несколько опоздал.

— О, вовсе нет! — растерянно пробормотала миссис Личэм Роше. — Вовсе нет, мистер… Она запнулась.

— Пуаро, мадам. Эркюль Пуаро, — подсказал пришедший и услышал за своей спиной тихое «Ох!», и не настоящее «ох» даже, а скорее изумленный выдох, вырвавшийся у одной из женщин. Надо полагать, он немало польстил Эркюлю Пуаро.

— Вы ведь знали, что я приеду? — мягко подсказал он хозяйке. — N'estce pas, madame?[54] Ваш супруг упоминал об этом?

— Н-ну… да, разумеется, — согласилась миссис Личэм Роше с редкой неубедительностью. — То есть, наверное, разумеется. Я страшно рассеянна, мосье Пуаро. Вечно все забываю. К счастью, Дигби все помнит.

— Боюсь, мой поезд задержался, — сообщил Пуаро. — Какое-то происшествие на линии…

— А! — воскликнула Джоан. — Так вот почему отложили ужин.

Взгляд Пуаро — и на редкость проницательный, кстати сказать, взгляд стремительно обратился к ней.

— Что-то не так, да?

— Представить себе не могу… — начала миссис Личэм Роше и смолкла. — Я имею в виду, — попыталась она собраться с мыслями, — это так странно… Хьюберт никогда…

Пуаро быстро обвел общество взглядом.

— Мистер Личэм еще не спускался?

— Нет, и это так необычно…

Она умоляюще взглянула на Джеффри Кина.

— Мистер Личэм Роше сама пунктуальность, — пришел тот на помощь. — Он не опаздывал к ужину уже… — я сомневаюсь, чтобы он вообще когда-либо к нему опаздывал.

Незнакомцу ситуация, вероятно, представлялась забавной. Растерянные лица, общая неловкость…

— Я знаю, что делать, — заявила вдруг миссис Личэм Роше с облегчением человека, справившегося со сложной ситуацией. — Я позову Дигби.

Так она и поступила. Незамедлительно явился дворецкий.

— Дигби, — обратилась к нему миссис Личэм Роше, — ваш хозяин. Он…

Продолжения, по обыкновению миссис Роше, не последовало, но дворецкий, очевидно, его и не ждал. Он тут же и с полным пониманием ответил:

— Мистер Личэм Роше спустился в пять минут девятого и прошел в кабинет, мадам.

— Ага!

Миссис Личэм немного подумала.

— А как вам кажется… я имею в виду… он слышал гонг?

— Думаю, должен был слышать: гонг расположен прямо у дверей кабинета.

— Да, конечно, конечно, — сказала миссис Личэм Роше, теряясь окончательно.

— Передать ему, мадам, что ужин подан?

— О, спасибо вам, Дигби. Да, думаю… да, да, вы ему передайте.

— Даже и не знаю, — сообщила она гостям, когда дворецкий вышел, — что бы я делала без Дигби.

Последовала пауза.

Вернувшийся Дигби дышал несколько чаще, чем это подобает хорошему дворецкому.

— Прошу прощения, мадам, но дверь кабинета заперта. Вот с этого-то момента Эркюль Пуаро и взял ситуацию в свои руки.

— Думаю, нам всем лучше пройти туда, — заявил он и первым двинулся к выходу.

Остальные последовали за ним. Никому и в голову не пришло подвергать сомнению его право распоряжаться. Довольно комичный гость исчез. Вместо него появился человек, облеченный властью и полностью владеющий ситуацией.

Поэтому они безропотно проследовали за ним через холл, прошли мимо лестницы, мимо огромных часов и, наконец, мимо ниши с установленным в ней гонгом. Прямо напротив него была закрытая дверь.

Пуаро постучал в нее; сначала — тихо, потом все сильнее и сильнее. Ответа не было. Пуаро проворно опустился на колени и приник глазом к замочной скважине. Затем он поднялся и огляделся.

— Господа, — объявил он, — мы должны взломать эту дверь. Немедленно!

Присутствовавшие и тут ни на миг не усомнились в его праве командовать ими. Как самые крупные из мужчин, Джеффри Кин и Грегори Барлинг немедленно принялись штурмовать дверь под руководством Пуаро. Процесс несколько затянулся. Двери в Личэм Клоуз были солидным и серьезным препятствием — не то что современные хлипкие заслонки. Они упорно сопротивлялись натиску, но в конце концов уступили объединенным усилиям мужчин и с грохотом повалились внутрь.