Агата Кристи - Зернышки в кармане. … И в трещинах зеркальный круг (сборник)

— Пойдете сюда, повернете направо, потом налево, потом во второй переулок направо и дальше прямо. Какой номер дома вам нужен?

— Шестнадцать. — Он сверился с листочком бумаги. — Глэдис Диксон.

— Правильно, — подтвердила пожилая дама. — Но, по-моему, она работает на студии «Хеллингфорт». В столовой. Скорее всего, вы найдете ее там.

— Она сегодня утром не пришла, — объяснил молодой человек. — Я должен забрать ее и отвезти в Госсингтон-Холл. Там сегодня работать некому.

— Разумеется, — согласилась пожилая дама. — Вчера вечером застрелили дворецкого, да?

Молодого человека эти слова ошеломили.

— Вижу, в ваших краях новости передаются быстро, — вымолвил он.

— Что верно, то верно, — снова согласилась дама. — Насколько я знаю, секретарша мистера Радда тоже умерла, от какого-то приступа. — Она покачала головой. — Кошмар. Сущий кошмар. И куда мы катимся?

Чуть позже в дом номер 16 на Бленхейм-клоуз наведался еще один посетитель. Это был детектив-сержант Уильям (Том) Тиддлер.

Он резко постучал по веселенькой ярко-желтой дверке, ему открыла девочка лет пятнадцати. Ее длинные светлые волосы висели космами, она носила черные брючки в обтяжку и оранжевый свитер.

— Здесь живет мисс Глэдис Диксон?

— Вам Глэдис? Считайте, вам не повезло. Ее нет.

— Где же она? Пошла на свидание?

— Нет. Уехала. Как бы в отпуск.

— Куда?

— Кто ее знает.

Том Тиддлер улыбнулся девочке своей самой обворожительной улыбкой:

— А войти можно? Мама дома?

— На работе. Раньше половины восьмого не придет. Да больше, чем я, она вам все равно не скажет. Глэдис уехала в отпуск.

— Понятно. А когда она уехала?

— Утром. Сразу. Сказала, ее отвезут забесплатно.

— А ты не дашь мне ее адрес?

Светловолосая девочка покачала головой.

— Нету адреса, — сказала она. — Говорит, пришлю адрес, как только узнаю, где остановилась. А сама возьмет да и не пришлет, — добавила она. — Прошлым летом намылилась в Ньюкей и даже открытку нам не бросила. Она насчет этого ленивая и вообще говорит: что это матери все беспокоятся?

— Кто-нибудь дал ей деньги на этот отпуск?

— Наверное, — сказала девочка. — У нее сейчас с деньгами туго. На той неделе на распродажу ездила.

— А может быть, ты знаешь, кто предложил Глэдис эту поездку… кто ее оплатил?

Девочка вдруг вся подобралась, нахохлилась:

— Вы ничего такого не думайте. Глэдис не из таких. Может, она со своим парнем и ездит вместе отдыхать в августе, но ничего такого в этом нет. За себя она платит сама. Так что вы ничего такого не думайте, мистер.

Тиддлер вяло пробурчал, что ничего такого он и не думает, но хотел бы получить адрес, если Глэдис Диксон пришлет открытку.

Все собранные за день сведения он принес в участок. На студии он узнал, что утром звонила Глэдис Диксон и сказала, что примерно неделю ее на работе не будет. Узнал и еще кое-что.

— У них там на студии настоящий бедлам, — сообщил он. — У Марины Грегг что ни день, то истерика. Тут заявила, что ей подсунули отравленный кофе. Что оно, мол, горчит. Жутко разнервничалась. Муж забрал у нее чашку, выплеснул кофе в раковину и велел ей не сходить с ума.

— Так, — выжидательно сказал Крэддок.

— Но прошел слух, что мистер Радд выплеснул в раковину не все. Сколько-то кофе осталось в чашке, он отдал его на анализ, и там оказался яд.

— Как-то мало похоже на правду, — буркнул Крэддок. — Спрошу об этом его самого.

Джейсон Радд был взвинчен, раздражен.

— Инспектор Крэддок, — сказал он, — я имел на это полное право.

— Если вы заподозрили, что с кофе что-то не так, мистер Радд, вам следовало бы передать его нам.

— Да у меня и на секунду не возникло такого подозрения, вот в чем дело!

— Хотя ваша жена уверяла, что кофе горчит?

— Господи! — На лице Радда появилась едва заметная печальная улыбка. — Со дня приема горчит практически все, что моя жена ест или пьет. А если прибавить к этому записки с угрозами…

— Что, были новые?

— Еще две. Одну подбросили в окно. Другую сунули в почтовый ящик. Вот они, можете полюбоваться.

Крэддок взглянул на записки. Как и первая, они были отпечатаны на машинке. Одна гласила: «Теперь уже скоро. Готовься».

На другой был намалеван череп со скрещенными костями, а под рисунком шла надпись: «Это ты, Марина».

Брови Крэддока поползли вверх.

— Уж больно по-детски, — сказал он.

— Вы хотите сказать, их не стоит принимать всерьез?

— Отнюдь, — возразил Крэддок. — Мозг убийцы часто напоминает мозг ребенка. Вы действительно не представляете, мистер Радд, кто автор этих писаний?

— Понятия не имею. Не могу избавиться от чувства, что все это какая-то мрачная шутка, и не более того. Мне даже казалось… — Он заколебался.

— Что, мистер Радд?

— Что это кто-нибудь из местных, может быть, человек, который… вдохновился отравлением в день приема. Может быть, он недолюбливает актерскую братию вообще. Ведь некоторые провинциалы считают актерство орудием дьявола.

— Вы хотите сказать, что в действительности мисс Грегг ничто не угрожает? Но как тогда быть с кофе?

— Я даже не знаю, как вам стало об этом известно, — сказал Радд с некоторым раздражением.

Крэддок покачал головой:

— Слухами земля полнится. Рано или поздно все тайное становится явным. Но вы должны были прийти к нам. Даже получив результат анализа, вы не сочли нужным нам сообщить.

— Не счел, — подтвердил Джейсон. — Но у меня и других забот хватало. Во-первых, смерть бедной Эллы. Теперь еще и Джузеппе. Инспектор Крэддок, когда я смогу увезти отсюда жену? Она на грани срыва.

— Я вас понимаю. Но ведь надо будет присутствовать на дознаниях.

— Вы понимаете, что ее жизнь все еще в опасности?

— Надеюсь, ей ничто не угрожает. Приняты все меры предосторожности…

— Меры предосторожности! Кажется, я это уже слышал… Я должен увезти ее отсюда, Крэддок. Должен.

Марина, прикрыв глаза, полулежала в кресле в своей спальне. Вид у нее был изможденный, лицо посерело.

Муж остановился рядом, посмотрел на нее. Глаза ее открылись.

— Кто приходил? Этот Крэддок?

— Да.

— Про кого он расспрашивал? Про Эллу?

— Да… и про Джузеппе.

Марина нахмурилась:

— Джузеппе? Они узнали, кто его застрелил?

— Пока нет.

— Все это словно кошмарный сон… Он разрешил нам уехать?

— Он сказал… пока нет.

— Почему? Мы должны уехать. Ты объяснил ему, что я не могу сидеть здесь и ждать, когда меня убьют? С ума сойти!

— Приняты все меры предосторожности.

— Это они и раньше говорили. Что же они не защитили Эллу? А Джузеппе? Ты что, не понимаешь, в конце концов эти убийцы доберутся и до меня… В тот день на студии они что-то подложили мне в кофе, я уверена… Зачем ты только его выплеснул! Лучше послали бы на анализ или куда полагается. Знали бы наверняка…

— Ну, узнали бы наверняка, тебе стало бы легче?

Она уставилась на него, зрачки заметно расширились.

— Я тебя не понимаю. Если бы полиция точно знала, что меня пытались отравить, нам с тобой разрешили бы уехать отсюда, не стали бы держать.

— Необязательно.

— Но я так больше не могу! Не могу… Не могу… Помоги мне, Джейсон. Сделай что-нибудь. Я живу в таком страхе. В жутком страхе… Где-то рядом ходит злодей. А я не знаю, кто он… Ведь это может быть кто угодно — ну кто угодно. Со студии… или из дома. Этот человек меня ненавидит… но за что? За что? Кто-то жаждет моей смерти… Кто это? Ну кто? Я думала… была почти уверена… что это Элла. А теперь…

— Ты думала, что это Элла? — В голосе Джейсона послышалось удивление. — Но почему?

— Потому что она меня ненавидела… Да-да, еще как! Неужели мужчины в таких вещах ничего не смыслят? Она же была безумно влюблена в тебя. Ты, наверное, и понятия об этом не имел… Но Элла ни при чем, потому что она умерла. Джинкс, Джинкс, ну помоги мне, увези меня туда, где я буду в безопасности…

Она вскочила на ноги и быстро зашагала по комнате, ломая и выворачивая кисти рук.

Как режиссер, Джейсон с восторгом наблюдал за этими страстными, исполненными муки движениями. Надо их запомнить, подумал он. Может быть, пригодится для роли Гедды Габлер? Тут он опомнился — ведь это он наблюдает за своей женой!

Он подошел к ней и обнял ее за талию:

— Не беспокойся, Марина, все будет хорошо. Я о тебе позабочусь.

— Этот дом мне опостылел, мы должны отсюда уехать — немедленно. Я его ненавижу, этот дом, ненавижу.

— Пойми, мы не можем вот так взять и уехать.

— Почему? Почему?