Эркман-Шатриан - Дьявольский эликсир (сборник)

– Самую малость, — прошептала она. — Это мне не навредит, только сделает несколькими годами моложе. Миссис Гельдхераус ни за что бы не дала мне что-нибудь опасное или ядовитое.

Руки Августы дрожали. Вы даже не представляете, с каким нетерпением мисс Семафор — эта старая женщина, пропустившая все радости жизни, — хотела помолодеть! Теперь, когда она располагала таким средством, сердце ее стучало как молоток, она задыхалась от волнения. Дважды Августа брала со стола пузырек и дважды ставила его обратно.

– Самую чуточку, — уговаривала она себя, — только несколько капелек, чтобы узнать, как это…

Но, увы, мисс Семафор слишком нервничала! Неловким движением она задела пузырек и повалила его. Августа, словно превратившись на миг в камень, смотрела, как по столу разливается волшебный эликсир и как он стекает на пол с противоположного угла стола. Потом вдруг быстрее молнии она соскочила с кровати и, встав на колени, подставила рот под бегущую со стола струйку. Поза у нее была, пожалуй, не слишком естественная, но это ее нисколько не смущало и даже в голову не приходило. Ошеломляющий характер несчастья и средство его поправить, насколько это возможно, — все, что занимало ее в эту минуту. Пузырек в том месте, где была трещина, разломился надвое, так что все его содержимое вылилось почти сразу.

Августа выпила все, что стекало со стола, но много капель волшебного эликсира все равно пропало даром. Частично чудодейственная жидкость впиталась в ковер, частично — в газету, лежавшую на столе. Однако по счастливой случайности немного эликсира попало в складку на бумаге и стояло там маленькой лужицей. Тут в первый раз мисс Семафор подумала о сестре, деньги которой также пошли на покупку. Не позвать ли Прюденс? Не рассказать ли ей о том, что случилось? Не дать ли ей выпить то немногое, что оставалось? Но страх, что не хватит ей самой, превозмог все прочие соображения, и, заглушив голос совести, старшая мисс Семафор осторожно приподняла газету, свернула ее и выпила остатки эликсира. Немного погодя Августа присела на край постели, и к ней со стыдом и не без испуга пришло осознание того, что она натворила. До сих пор мисс Семафор не чувствовала ничего, кроме того, что она проглотила довольно много холодной воды с каким-то особенным запахом.

– В конце концов, — успокаивала она себя, — эликсира могло и не хватить на двоих, а мне-то ведь гораздо нужнее помолодеть, чем Прюденс. В сущности, она и без того хороша, выглядит как девочка. К тому же и времени у меня не было. Прежде чем я успела бы разбудить ее и растолковать, в чем дело, драгоценные капли впитались бы в бумагу. Конечно, мне придется вернуть ей деньги, я ничего против не имею. Пожалуй, это даже к лучшему, что я не разбудила Прюденс, ведь она сама говорила, что боится пробовать. Мне кажется, она даже предпочла бы не принимать эликсир вовсе.

Несмотря на эти весомые аргументы, мисс Семафор, укрывшись одеялом и потушив ночник, чувствовала, что совершила подлость. Она еще долго не смыкала глаз и все думала, как сказать Прюденс о том, что для нее не осталось омолаживающего эликсира, как ей лучше выбраться с Биконсфильда, не привлекая к себе внимания, если вдруг завтра она и вправду станет выглядеть на двадцать лет. Утомленная волнениями, пережитыми за день, она наконец заснула.

Младшая мисс Семафор спала спокойно. К слову сказать, ее отличительной чертой было все делать спокойно. Ей редко снились кошмары. Конечно, в те дни, когда Августа сердилась сильнее обыкновенного, если какой-нибудь мужчина в доме номер 37 на Биконсфильд, ставший объектом невзыскательных симпатий Прюденс, выказывал свое полное равнодушие к ней, она порой плакала перед сном, но бессонные ночи были незнакомы ей вовсе. Теперь же ей грезилось, что она летит по воздуху во Флориду за омолаживающим эликсиром. Но вот ее крылья ослабевают, и она, как Икар, падает все ниже и ниже… Тут мисс Семафор вздрогнула и проснулась. Сдержав крик ужаса, Прюденс села на постели и постаралась понять, где она. Знакомая комната, свет уличных фонарей, проникающий через опущенные шторы, стук колес проезжавших экипажей, соседские часы, пробившие три, — все это подействовало на нее успокоительно.

Облегченно вздохнув, она снова улеглась и перевернулась на другой бок. Но тут ее внимание привлек какой-то вой. Прюденс прислушалась. Сердце ее сильно забилось. Эти странные звуки раздавались где-то совсем рядом, но сверху или снизу? Мисс Семафор-младшая была подписана на один спиритический журнал, и ее голову посетила тысяча неприятных предположений. В этом вое, казалось, звучало что-то нечеловеческое, и, хотя она пробормотала «Вздор!», это восклицание не вернуло ей душевного спокойствия. В сущности, во всем этом для нее было так мало вздора, что, когда звук повторился, Прюденс натянула на голову одеяло. Однако и это не принесло успокоения. Время от времени мисс Семафор приходилось высовываться из своего убежища, чтобы не задохнуться, и прислушиваться. Когда звуки наконец прекратились, она вылезла из-под одеяла и, успокоенная тишиной, начала обдумывать, каковы могли быть причины этого происшествия.

Вдруг в голове у нее пронеслось: «Котенок!» Она сразу вспомнила, что на днях миссис Дюмареск жаловалась на то, что всеобщий любимец, котенок, забрался в шкаф с ее платьями, где и был случайно заперт.

«Так и есть! Наверное, это котенок!» — подумала Прюденс.

Через некоторое время крик возобновился, и на этот раз мисс Семафор-младшая ясно различила мяуканье. Отважно вскочив с постели, она зажгла свечу, надела капот и туфли и начала искать бедное животное.

Обшарив гардероб и комод, она заглянула под кровать и в камин, но котенка нигде не было. Когда Прюденс проходила мимо двери в комнату сестры, ей показалось, что звук доносится оттуда. Тихонько притворив дверь и заслонив рукой пламя свечи, она позвала вполголоса: «Кис-кис-кис!» Никто не отозвался. Вой, однако, слышался все громче и отчетливее и теперь уже напоминал человеческий.

– Августа, что это за звук? Августа, ты не спишь? — спросила Прюденс.

В ответ раздался продолжительный вопль. Не на шутку испугавшись, младшая мисс Семафор вошла в комнату и осветила ее. Все было по-прежнему, кроме, кроме… Где же Августа? В кровати никого не было. Объятая необъяснимым страхом, Прюденс подошла ближе. О ужас! Августа исчезла, а на ее месте, попискивая, лежал… крошечный, красненький, сморщенный новорожденный ребенок. Он был в ночном чепце, непомерно большом для его лысой головки, и женской ночной рубашке, также ему не по размеру.

– Боже мой! — воскликнула бедная Прюденс. — Да что ж это такое? Не схожу ли я с ума? Где же Августа?

Ее полный отчаяния взгляд упал на разбитую бутылку, и она вдруг начала понимать.

– Ты Августа? — крикнула мисс Семафор ребенку.

Заливавшаяся слезами малютка предприняла отчаянную попытку заговорить. От бесплодных усилий у нее чуть было не начались конвульсии. Когда Прюденс заметила, что ребенок смотрит на нее совершенно осознанно, ее самые худшие опасения подтвердились. Мисс Семафор уронила себе на ноги подсвечник, и у нее началась истерика.

К счастью, их с Августой апартаменты находились в конце коридора и отделялись от других ванной комнатой. Под ними была пустовавшая теперь гостиная, а над ним спала глухая миссис Бельчер. Поэтому, и только поэтому, крики Прюденс не переполошили весь дом. Уже светало, когда она наконец собралась с силами. С размышлениями о том, как ей быть, пришел и безудержный гнев, совершенно несвойственный ее спокойной натуре.

– Августа, — сурово обратилась она к новорожденной, которая уже перестала реветь и, казалось, была напугана отчаянием сестры, — Августа, ты понимаешь меня?

Младенец попытался кивнуть.

– Ты не умеешь говорить?

Малышка покачала головой.

– В таком случае нечего, я думаю, и спрашивать, как случилось это ужасное несчастье?

Кроха только усиленно моргала. К слову сказать, это дитя было отнюдь не привлекательным. Прюденс, при всей ее любви к сестре, оно казалось странным и совершенно отвратительным.

– Мерзкая девчонка! — воскликнула она в порыве ярости. — Разве ты не понимаешь, в какое ужасное положение ты нас поставила? Ты выпила слишком много эликсира. Только жадная дура и эгоистка могла выпить все в одиночку! Если бы ты со мной поделилась, ничего этого не произошло бы! Ты в самом деле моя сестра? Как я это докажу? Кто мне поверит? Может, меня еще и повесят за то, что я тебя убила!

При этой мысли у Прюденс опять чуть было не началась истерика.

– Ну что мне делать, господи боже мой! — продолжала причитать мисс Семафор. — Ведь ты теперь ребенок, самый настоящий ребенок! Праведное небо, что мне с тобой делать, ума не приложу. Здесь тебя оставлять нельзя. Ну, как я это объясню? Мне никто не поверит! Ах, да я и сама бы не поверила, если бы мне кто-нибудь такое сказал. Как я объясню твое исчезновение? Ты даже не говоришь, а значит, не сможешь подтвердить справедливость моих слов. Куда там! Даже если меня повесят — ты и тут не пикнешь! — Это уже было несправедливо, ибо бедная Августа не умела говорить, но не пищать.