Чарльз Вильямс - Клеймо подозрения

— Хорошо, сэр... — Она схватила трубку и стала набирать номер.

Я повернулся и опустился на колени перед креслом, в котором полулежала Джорджия. Она была в сознании, но лицо — смертельно бледное, и глаза смотрят безо всякого выражения.

— Все в порядке, миссис Лэнгстон? — спросил я.

Но она, казалось, даже не видела меня.

— Джорджия! — выкрикнул я резко.

Лишь тогда на ее лице появилось какое-то выражение, глаза чуть-чуть оживились, и она посмотрела на меня. На этот раз она меня увидела.

— О-о! — простонала она, приложила руки к лицу и покачала головой. — Я... я... со мной все в порядке, — сказала она срывающимся голосом.

Джози повесила трубку:

— Доктор сказал, что будет через несколько минут.

— Хорошо, — сказал я. — Какой номер у той комнаты?

— Пятый.

— Вы знаете, где она хранит регистрационную книгу? — спросил я Джози.

— Эти карточки, я сейчас достану, — сказала миссис Лэнгстон.

Она хотела встать, но я удержал:

— Сидите. Скажите только, где они?

— В коробке. На полке под столом. Если вы мне их дадите...

Я нашел коробку и положил ей на колени:

— Вы записываете номера машин?

— Да, — ответила она, вынимая и просматривая карточки. — Я записала его номер. Это был мужчина. Один. Приехал около двух часов ночи.

— Отлично! — Я вернулся к столу и соединился с телефонной станцией. — Дайте мне дорожный патруль.

— Это не здесь, — ответила телефонистка. — Ближайший патруль...

— Мне все равно, где он размещается, — сказал я. — Просто соедините меня с ним!

— Хорошо, сэр. Не вешайте трубку.

Я повернулся к миссис Лэнгстон. Она уже нашла карточку.

— Какая была машина? — спросил я.

Она снова задрожала, словно в ознобе. Потом перевела дыхание:

— «Форд». Зеленый седан. Документы выданы в Калифорнии. Помню, я подумала: странно, что у него такой акцент, как у жителя Джорджии.

— Чудесно! — сказал я. — Продиктуйте мне номер.

— МФА-363.

До меня дошло не сразу. Я повторил:

— МФА-363... — А потом вырвал карточку у нее из руки. — Что-что?

— Соединяю вас, сэр! — послышался голос телефонистки. Я все еще смотрел на карточку.

— Прошу меня извинить, — наконец сказал я телефонистке. — Телефонный разговор аннулируется.

И уронил трубку.

Миссис Лэнгстон удивленно смотрела на меня.

— В чем дело? — наконец решилась она спросить.

— Это — мой номер, — ответил я.

Она покачала головой:

— Не понимаю...

— Это номер моей машины!

«ЗАВТРА МЫ ВАМ ПОКАЖЕМ, - сказал он. - И МОЖЕТЕ СЧИТАТЬ ЭТО ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕМ!» Значит, этот разгром учинен из-за меня. Он посылал мне весть, приведя в полную негодность один из номеров. Ущерб на тысячу долларов.

Я подошел к миссис Лэнгстон:

— Вы можете описать его внешность?

Она снова опустила глаза и начала лихорадочно перебирать складки своей юбки. К ней вновь возвращалось шоковое состояние.

Я встал на колени перед креслом. Мне не хотелось донимать ее сейчас вопросами, но, когда придет врач, он обязательно даст ей снотворного, и может статься, что я смогу поговорить с ней не раньше чем через сутки.

— Вы можете хоть что-нибудь сказать про него? — мягко спросил я.

Она слегка приподняла голову и остановила взгляд на мне. Потом провела рукой по лицу и судорожно вздохнула.

— Я... я...

Джози метнула на меня встревоженный и даже гневный взгляд:

— Не могли бы вы оставить ее сейчас в покое, сэр? Бедная девочка! Ей больше не выдержать...

— Знаю... — сказал я.

— Со мной все в порядке... — Она помолчала, а потом сказала безжизненным, едва слышным голосом: — Ему, я думаю, лет 35, высокий, около шести футов. Но очень худой. Светлые волосы и светло-голубые глаза... И, наверное, он много бывал на солнце... Знаете, морщинки у глаз... Выгоревшие брови... — Голос ее внезапно замер, оборвался...

— Вы прекрасно его описали, — сказал я. — Может быть, вспомните еще что-нибудь?

Она глубоко вздохнула.

— Кажется, он был в очках... Да, да, в очках в стальной оправе... И на нем была белая рубашка... Но без галстука.

— Какие-нибудь особые приметы? — спросил я.

Она покачала головой.

За окнами послышался шум машины. Вскоре она остановилась у входа. Я поднялся.

— Как зовут врача? — спросил я у Джози.

— Доктор Грэм.

Я вышел.

Моложавый человек с приятным живым лицом и светлыми волосами как раз захлопывал дверцу зеленой двухместной машины. В руке у него был черный чемоданчик.

— Доктор Грэм? Меня зовут Чэтэм, — сказал я.

Мы обменялись рукопожатием, и я быстро рассказал ему о случившемся.

— Это было последней каплей, — закончил я. — И сейчас у нее или истерика, или шок... Не знаю, как это у вас точно называется. Кажется, она на грани нервного срыва.

— Понимаю... Надо бы взглянуть на нее, — вежливо сказал он. Вежливо, но в то же время с нетерпением, как всегда поступает врач, когда слышит диагноз из уст профана.

Я прошел вместе с ним в бюро.

Доктор заговорил с ней и сразу нахмурился, когда увидел, как она реагирует на его слова.

— Ее лучше перенести в спальню. Если бы вы помогли...

— Не забудьте свой чемоданчик, — сказал я доктору.

Она пыталась возражать и самостоятельно подняться с кресла, но я взял ее на руки и пошел следом за Джози в проход за занавеской. Там находилась жилая комната, служившая одновременно и столовой. Две двери. Правая — в спальню.

Там было тихо и прохладно. Занавеси на окнах задернуты; на всем печать тонкого вкуса. На полу лежал серый с перламутровым оттенком ковер. Двуспальная кровать накрыта синим покрывалом.

Я опустил ее на кровать.

— Мне уже лучше, — сказал она, делая попытку сесть на кровати.

Я мягко заставил ее лечь. В ореоле темных растрепанных волос лицо ее казалось вылепленным из воска.

Доктор Грэм поставил на стул свой чемоданчик и вынул стетоскоп. Кивком он попросил меня выйти.

— А вы останьтесь, — сказал он Джози.

Я вышел в соседнюю комнату. Камин, стены украшали чучела рыб и фотографии яхт. Я рассеянно подумал, что это, собственно, не рыбы, а дельфины, но это меня мало волновало... Пройдя комнату, я вошел в бюро и позвонил шерифу.

— Его нет на месте, — ответил мне мужской голос. — У телефона Редфилд. Чем могу помочь?

— Я звоню из «Магнолии Лодж», — сказал я.

— Вот как? — ответил он. — И что там стряслось на этот раз? — Тон был не столько грубый, сколько резкий и с оттенком раздражения.

— Какой-то вандал облил номер серной кислотой, — сказал я.

— Серной кислотой? Когда это случилось?

— Где-то между двумя часами и рассветом.

— Он снял этот номер, так, что ли? — Несмотря на то что он говорил с раздражением, он был, видимо, больше на своем месте, чем тот комик, с которым я говорил вчера. В вопросах чувствовалась известная компетентность.

— Вы угадали, — сказал я. — Так как насчет того, чтобы прислать человека?

— У вас есть номер его машины? И его описание?

— Зеленый седан, «Форд», — ответил я и кратко повторил то, что миссис Лэнгстон рассказала мне об этом человеке. — А номер машины фальшивый. Номерная табличка — краденая...

— Минутку, минутку! Я что-то не понимаю, как вы могли узнать, что номерной знак краденый?

— Потому что это мой номерной знак. Моя машина в гараже. Она сейчас ремонтируется. В большом гараже с демонстрационным залом...

— Не так быстро... А кстати, кто вы сами?

Я назвал себя и стал объяснять мое присутствие в этом городе, но он вскоре прервал меня.

— Послушайте! Мне совершенно непонятно, при чем тут вы? Дайте к телефону миссис Лэнгстон!

— Ей сейчас плохо, и у нее врач, — ответил я. — Так как насчет вашего человека? Пускай приедет и полюбуется на этот разгром.

— Пришлем кого-нибудь, — ответил он. — А вы тоже не отлучайтесь оттуда. Нам нужно с вами поговорить.

— Я никуда не собираюсь отлучаться, — ответил я.

С минуту я стоял, прикидывая, что мне делать. Возможно, это действительно серная кислота. Она дешевая, достать легко. И если ее нейтрализовать, то еще можно что-нибудь спасти. Дерево и мебель можно отделать заново, если кислота не въелась слишком глубоко. Я поспешно вернулся в проходную комнату за портьерой, но на этот раз открыл дверь слева. Это была кухня. Я стал шарить по полкам, висящим над раковиной, и почти сразу нашел небольшую банку с содой.

Схватив ее, я побежал в пятый номер. Остановившись на пороге, я стал тереть носовым платком влажный обрывок ковра, пока платок не увлажнился. Тогда я расстелил его на бетонной плите крыльца, посыпал содой и стал ждать. Через несколько минут необработанная половина разорвалась, как гнилая тряпка, а часть, посыпанная содой, только обесцветилась. Я швырнул платок на гравий и пошел обратно. Кожу на руках в том месте, куда попала кислота, саднило. Я нашел водопроводный кран и вымыл руки.