Марджери Аллингем - Дело покойника Свина

Гонг опередил Лагга, и его ответ догнал меня, когда я уже спешил к дверям.

— Скорее всего червивое, — ответил он.

В столовую я вбежал как раз вовремя, и Пеппер ласково поглядел на меня, чего, к сожалению, нельзя было сказать о Дженет.

Лео разговаривал с сухощавым мужчиной в смокинге строгого, приличествующего священнику покроя. Когда я сел за стол, оказалось, что мой сосед — тот самый симпатичный мужчина, с которым я обменялся парой слов на тетерингских похоронах Свина.

Он меня узнал и не скрывал, что ему приятно меня видеть, что, в свою очередь, обрадовало и меня. Потом он улыбнулся своими глубоко посаженными, немного ленивыми серыми глазами.

— Ни одной смерти не пропустите, а? — проговорил он.

Мы представились друг другу, и должен сказать, что его манеры мне понравились. Немного старше меня, крупный, приятно застенчивый мужчина. Минуту мы разговаривали вдвоем, потом к нам присоединилась Дженет, и только через некоторое время я сообразил, что в комнате есть кто-то, ненавидящий меня.

Это было то странное, но безошибочное чувство, которое человек испытывает иногда в автобусе или на вечеринке. Посмотрев через стол, я встретился с враждебным взглядом молодого священника. Это был типичный костлявый аскет с выступающими розовыми скулами и черными, навыкате глазами фанатика, начисто лишенного чувства юмора.

Я был так удивлен, что нелепо ухмыльнулся ему, Лео представил нас друг другу.

Оказалось, что это мистер Филипп Смедли Батвик, только что назначенный викарием в Кипсейк. Я не мог понять его нескрываемой ненависти, и мне было даже немного не по себе, пока я не перехватил взглядов, бросаемых им на Дженет. Тут я начал его понимать. Он пялил на нее глаза, да так, что они чуть ли не выкатывались из орбит, и мне было бы, пожалуй, жаль его, если бы не некоторые личные соображения, о которых нет необходимости здесь упоминать.

В данный момент ему и вовсе не везло, потому что Лео не давал ему отдыха ни на минуту. Едва подали рыбу, старик рявкнул, как всегда, когда считает, что надо говорить особо осторожно:

— Так где, вы говорите, живет тот человек, о котором у нас шла речь перед ужином?

— У миссис Тетчер, полковник. Знаете ее. У нее домик неподалеку от «Лебедя».

Звучный голос Батвика немного дрожал, что я приписал его сдерживаемому, но от этого не менее страстному желанию услышать, что говорится на нашем конце стола.

Лео не дал ему передышки.

— Старую миссис Тетчер? Конечно, я ее знаю. Ее девичья фамилия была Джепсон. Очень приличная женщина. Совершенно не понимаю, зачем она берет в дом всяких бродяг.

— Она сдает комнаты, полковник. — Взгляд Батвика скользнул к Дженет и тут же дернулся в сторону, словно уколовшись. — Этот мистер Хейхоу здесь всего какую-нибудь неделю.

— Хейхоу? — сказал Лео. — Ну и имечко! Ненастоящее, надо полагать.

Он всегда, когда был немного раздражен, начинал кричать на людей, и несчастный Батвик сейчас только боязливо посматривал на него.

— Хейхоу — не такая уж редкая фамилия, полковник, — отважился он возразить.

— Хей-хо — «поднимай парус»? — прогремел Лео, глядя на Батвика так, словно перед ним было пустое место. — Не верю я в это. Когда вы будете в моем возрасте, Батвик, у вас пройдет склонность к шуточкам. Мы живем в серьезные времена, друг мой, очень серьезные.

От незаслуженной обиды Батвик залился краской до ушей, но сдержался и только насупился. Смешной эпизод, но подозреваю, что благодаря ему Лео по сей день считает Батвика ослом, склонным к идиотским шуткам, что, несомненно, достойно сожаления, потому что более серьезного человека не найдешь, пожалуй, во всем мире.

Тогда меня, однако, больше занимали сведения, чем их источник, так что я снова обернулся к Кингстону.

— Помните того странного старикана в цилиндре, который хныкал в платок с траурной каймой на тех похоронах у вас, зимою? — спросил я. — Это и есть Хейхоу.

Он недоуменно заморгал.

— На похоронах Питерса? Нет, что-то не помню. Не совсем обычная девушка там была — это верно, а…

Он умолк, и в его глазах появилось взволнованное выражение.

— Послушайте, — начал он.

Сейчас все смотрели на него, так что он вовсе растерялся и перевел разговор на другую тему. Лишь немного позже он наклонился ко мне.

— Знаете, я-таки вспомнил его, — сказал он с мальчишеским пылом. — Есть тут кое-что, что могло бы пригодиться. Если не возражаете, поговорим об этом после ужина. Вы этого Питерса знали не очень хорошо, правда?

— Чтобы очень, так нет, — ответил я осторожно.

— Нехороший это был человек, — заметил он и совсем тихо добавил: — Мне кажется, я кое-что соображаю. Только пока я еще не могу вам ничего сказать.

Наши взгляды встретились, и я снова почувствовал к нему симпатию. Мне нравится охотничья страсть; без нее охота была бы просто хладнокровным убийством.

Удобного случая поговорить сразу после ужина у нас, однако, не представилось, потому что уже за портвейном пришел ведущий следствие инспектор и Лео, извинившись, вышел.

Мы с Кингстоном остались наедине с Батвиком, и работы у нас оказалось полны руки. Как выяснилось, им владела страсть к модернизации. Он резко выступал против негигиеничности деревянных домишек и утверждал, что средний деревенский житель понятия не имеет о культуре и что это положение следует исправить. При этом было ясно, что он понятия не имеет ни о деревянных домишках, ни о среднем деревенском жителе, который, как знает каждый, живший в деревне, вообще не существует.

Мы как раз пытались убедить его, что суть деревенской жизни именно в том и заключается, что в таком максимально распыленном обществе каждый может жить по-своему, не мешая соседям, когда вошел Пеппер и попросил меня зайти в кабинет Лео.

Я направился в красивую старинную комнату на втором этаже, где Лео с одинаковым энтузиазмом пишет и чистит свои ружья, и нашел его сидящим за письменным столом. Напротив него, с удовольствием потягивая виски, сидел очень симпатичный парень. Лео представил его.

— Инспектор Пасси, Кемпион. Способный офицер. С самого утра за работой.

Пасси понравился мне с первого взгляда, да он и любому бы понравился. У него была долговязая, неуклюжая фигура и чуть комичное лицо, из тех, которые сразу же обезоруживают и вызывают симпатию. К Лео Пасси явно относился со смесью иронии, любви и уважения — отношение, на котором основывается сотрудничество между начальником и подчиненным во всей сельской Англии.

Когда я вошел, вид у обоих был довольно взволнованный. Сначала я решил было, что все дело в том, что убийство близко касается их, произойдя, так сказать, на их заднем дворе. Но, как выяснилось, все обстояло гораздо хуже.

— Странная штука, Кемпион, — сказал Лео, когда Пеппер затворил за собой дверь. — Не знаю, право, что и думать. Тут Пасси утверждает всякие странные вещи, а ведь он — мой лучший сотрудник. Я на него всегда и во всем полагаюсь.

Я посмотрел на инспектора. Выглядел он гордым, словно сеттер, неожиданно притащивший в зубах утконоса. Я промолчал, и Лео дал Пасси знак продолжать. Тот улыбнулся мне с извиняющимся видом.

— Чего-то я тут не могу понять, мистер Кемпион, — сказал он своим глубоким, мягким голосом. — Так, вроде где-то мы сделали ошибку, а вот где — понятия не имею. У нас целый день было полно работы, допрашивали всех, кого только могли, а теперь все ответы у нас, так сказать, собраны вместе…

— И ни у кого, кроме сэра Лео, нет порядочного алиби, — произнес я с сочувствием. — Это я знаю…

— Не то, сэр, — Пасси не возмутился, что я перебил его, скорее даже обрадовался. У него врожденный вкус к драматическим поворотам событий. — Совсем не то, сэр. У каждого есть алиби, и отличное алиби. Слуги обедали, когда случилось это… гм… несчастье; там были все, даже тот мальчишка — помощник садовника. Все остальные находились в салоне либо в прилегающем к нему баре, и показания каждого подтверждаются словами еще, по крайней мере, двух или трех других. Никого чужого в доме не было, вы понимаете, что я хочу сказать, сэр? Все джентльмены, посетившие сегодня утром мисс Беллью, явились, так сказать, с одной целью. Ни один из них не мог отлучиться и сделать это, если только…

Он замолчал и покраснел, как пион.

— Если только что? — с тревогой переспросил Лео. — Да говорите же, не церемоньтесь — здесь все свои. Если что?

Пасси проглотил слюну.

— Если только, прошу прощения, все остальные не знали об этом, — сказал он и опустил голову.

На мгновенье, что вполне естественно, наступила пауза. Пасси онемел от ужаса перед собственной дерзостью, я сохранял обычную сдержанность, Лео же старательно пытался что-либо понять.

— Так что же? — проговорил он наконец. — Заговор?

Пасси, покрывшись потом, пробормотал с несчастным видом: