Гибель пилота - Спригг Кристофер Сент-Джон

– Нет, – ответила мисс Сакбот. – Он должен учитывать отклонения, указанные на таблице к его компасу.

– Ох! – вырвалось у епископа.

– Также должен узнать силу и направление ветра и применить навигационный треугольник, либо же воспользоваться инструментом, который автоматически решит эту проблему. В результате он получит нужный курс.

– Теология намного проще! – сморщил лоб епископ. – Все это звучит ужасно сложно. И это приведет его прямо к Маршэмскому аэродрому?

– Нет, – покачала головой Салли. – Как только он поднимется, ветер переменится, и он совершенно потеряется.

– Батюшки! И как же он найдет направление в Маршэм?

– Может, и не найдет. Если он недобросовестен, то, едва исчезнув из поля зрения, он станет лететь не по компасу, а вдоль железной дороги, пока не доберется до Маршэма. Но он молод и, вероятно, старателен, так что он может летать по всей Англии, пока не приземлится на вспаханном поле и не спросит у местных, куда же он попал. Взлетая с поля, он врежется в дерево, и через какое-то время мы направим туда спасательный автомобиль – за самолетом, если его еще можно будет починить, и за самим учеником, если он будет в сознании.

– Правда! Не думаю, что я должен летать по пересеченной местности.

– Не волнуйтесь, – успокоила его девушка. – Вы полетите на аппарате клуба, и я буду сопровождать вас. Мы заботимся о том, чтобы собственность клуба не пострадала. А этот парень летит на собственном самолете, и если что – мы починим его.

– Мисс Сакбот, либо вы бессердечны, либо притворяетесь, – игриво потряс пальцем епископ.

Громко вздохнув и дважды взглянув на ветроуказатель, молодой человек вышел. После этого Салли прямо обратилась к епископу:

– Я рада, что мы остались одни. Мне нужно серьезно с вами поговорить. Я считаю, что у вас что-то есть на уме. Раньше вы отлично справлялись с тренировками, но последние день-два кажется, что мысленно вы в другом месте.

Епископ Мэрриотт чувствовал беззащитность перед прямотой Салли. Даже его сан не становился барьером перед ней.

– Да, у меня на уме что-то есть, – наконец, признался епископ. – В смерти Фэниса было нечто подозрительное, и я неохотно пришел к выводу, что должен рассказать об этом полиции. Хотя мне не хотелось бы.

– Надо же! – удивилась Салли. – Именно вы! И что же вы могли услышать? Я уверена: это какая-то ошибка.

– Я так не думаю, – тихо ответил священник. – Леди Лаура определенно получила письмо от Фэниса – в нем он заявлял, что собирается со всем покончить.

– Это отвратительно! – вспыхнула Салли. – Лаура всегда говорит о подобном. Я не верю. Почему она не упомянула о письме на дознании? Она просто хочет поднять шум! Я уверена: она сама его написала, – задыхалась от гнева Салли.

– Я так понял, что она молчала ради сохранения репутации Фэниса, – пояснил епископ.

– Очень она заботится о чьей-либо репутации! Она едва не свела беднягу с ума, а потом отделалась от него!

– Тем не менее, похоже, что она получила письмо. Вот оно.

Салли схватила и прочитала письмо. Сначала она была озадачена, затем – взволнованна.

– Письмо – настоящее. Бедный Джордж! Могу убить Лауру. Не верю, что у нее есть сердце. Но следует ли ворошить былое?

Епископ не стал сразу же отвечать.

– Нет, – наконец, сказал он, – я так не думаю – на данный момент. Это еще не доказывает, что катастрофа была преднамеренной. На самом деле, самоубийство было бы мелочью по сравнению с тем, что я обнаружил. Мисс Сакбот, дело в том, что когда Фэниса извлекли из аэроплана, он не был мертв. Он умер позже. Боюсь и думать, что это может значить. На данный момент я отказываюсь, сознательно отказываюсь даже строить предположения.

Инспектор Крейтон осторожно положил пенсне на стол перед собой и глубокомысленно осмотрел его. Затем взял его и принялся яростно полировать. Делал он это молча, и епископ в полной тишине наблюдал за ним. «Странный полицейский, – подумал священник. – Выглядит, как сотрудник универмага. Так же аккуратно одет, так же успокаивающе жестикулирует, и голос у него такой же мягкий».

– Ваша Светлость, вы сделали очень удивительное предположение.

– Я не делал предположений, – терпеливо ответил епископ. – Я просто представил вам два факта. Насколько я понимаю, они никак не соотносятся друг с другом. А если вы не верите одному из них, то второй не имеет особого значения.

Инспектор взял письмо Фэниса леди Лауре и беспомощно отбросил его.

– Ну, только посмотрите. Как я и подозревал все это время, это было делом о суициде. Но сейчас что там с rigor mortis? Ваша Светлость, почему вы не говорили о нем раньше? – печально спросил он.

– Мои наблюдения были не столь важны, пока я не услышал рассказ Бастейбла, – попытался найти отговорку епископ. – Затем стало ясно, что Фэнис должен был умереть уже после того, как я остался наедине с ним. Ранее мне казалось, что это просто случай запоздалого окоченения, что необычно, хотя и возможно. Рассказ Бастейбла позволил истолковать все совсем иначе.

Инспектор Крейтон посмотрел епископу прямо в глаза.

– Вы ведь не даете делу зловещего истолкования?

– Конечно, нет! – поспешил ответить епископ Мэрриотт. – Письмо Фэниса ясно дает понять, что он намеревался совершить самоубийство. Мое открытие лишь показывает, что ему не удалось идеально проделать задуманное. Он умер от травм, полученных в катастрофе, но смерть вовсе не была мгновенной.

– Я рад, что в этом вы согласны со мной. Но, понимаете, надо соблюдать осторожность. Я имею в виду, что леди Лаура – влиятельное лицо. Конечно, это не имеет прямого значения для нас, но напоминает: если мы допустим ошибку, она станет очень заметной.

Епископ почувствовал, что нужно говорить прямо.

– Вы проведете эксгумацию? – спросил он.

– Хм, да. Для проформы. Ваша Светлость, помните – для проформы. Сегодня выпишем ордер.

– Можете держать меня в курсе? – попросил епископ.

– Конечно, мы расскажем вам, если выяснится что-то странное, если вы понимаете меня. Определенно, мы будем должны. А сейчас позвольте проводить вас. Вот сюда, Ваша Светлость.

Величественный и невозмутимый полисмен поднялся на ноги и провел посетителя к выходу.

Епископ Кутамандры покинул полицейский участок Бастона с определенным удовлетворением. Ему понравился инспектор Крейтон, и он почувствовал, что сможет с ним поладить. Они поняли друг друга. Однако епископ предполагал, что если произойдет что-то неожиданное, то могут возникнуть затруднения, и потому считал своим долгом вести дела так, чтобы они смогли повлечь за собой минимум неприятностей. Но этого «сотрудника универмага» не провести – епископ понял это по блеску в его глазах.

Теперь вопрос заключался в том, произойдет ли что-нибудь неожиданное?

Два дня спустя, когда епископ прогуливался по Бастону, подле него внезапно остановилась машина. Визг тормозящих шин заставил его оглянуться. Из окна машины высунулось лицо доктора Бастейбла.

– Доброе утро, доктор Мэрриотт.[7]

– Доброе утро, доктор.

– Ваше предположение оказалось верным.

– Мое предположение? Я не вполне понимаю…

– Сегодня мы завершили аутопсию. Майор Фэнис был убит пулей в голову.

– Пулей! – поразился епископ. – Это ужасно!

Сквозь невозмутимое выражение лица доктора Бастейбла просочилась какая-то эмоция.

– Ну же, ну же! Вы же догадывались о чем-то в этом роде с тех пор, как увидели отсутствие rigor mortis!

– Уверяю вас, нет! – взволнованно ответил епископ. – Я лишь догадывался, что Фэнис скончался уже после катастрофы. Но пуля! Это на самом деле ужасно!

– Естественно, если вы говорите, что не догадывались, значит, не догадывались, – немного потупился доктор Бастейбл. – Это станет большим разочарованием для инспектора. Он думает, что вы обо всем знали и сможете предоставить ему ценную информацию. Я пообещал ему, что если увижусь с вами, то передам, что он хочет вас видеть.