Лидия Орлова - БРЕНД. Повод для убийства

– Конечно, можете… Тем более что вам придется задержаться… Пока мы выясняем обстоятельства дела…

Марина позвонила Магринову.

Александр Иванович появился минут через пятнадцать – Следственный комитет находился поблизости. Он поздоровался с коллегами, которые явно были удивлены его появлению, о чем-то коротко с ними поговорил и подошел к Марине.

– Приключения продолжаются, Марина Петровна? – спросил он, вместо того чтобы поздороваться. – Ты в порядке, и это главное…

О Серегине он говорить не стал.

– Убийцу ищут? – спросила Марина – сейчас это волновало ее больше всего.

– А ты как думаешь? – Магринов нервничал, и его вопрос прозвучал грубо.

– Не помню, говорила ли я тебе, что в ночном клубе «Сновидения» базируется охранная служба холдинга «Эндшпиль»…

– Какая еще охранная служба? – Магринов явно думал о чем-то другом, когда задавал Марине этот вопрос. – Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду тот самый клуб, во дворе моего дома… И Ершова нашли неподалеку… Это все буквально в двух шагах отсюда…

– И ты считаешь, что убийца не уехал, как это делают профессионалы, а просто ушел к себе на работу и теперь отсиживается там, пока мы ищем его по всему городу?

Было очевидно, что Маринина версия никак не укладывается в обычные стереотипы поведения – как преступника, так и тех, кто его преследует. И кроме того, Марина вызывала у Магринова явное раздражение – и потому, что в очередной раз оказалась в центре криминальных событий, и потому, что пыталась давать советы в делах, о которых имела лишь смутное представление.

Марина почувствовала настроение Магринова, его недоверие к тому, что она сказала, собственное бессилие. Она отошла от него, боясь, что вот-вот разрыдается.

– Как вы себя чувствуете? – поинтересовался администратор ресторана. – Хотите, я принесу вам воды?

– Это было бы просто замечательно, – с благодарностью ответила Марина и оглядела зал.

Магринов куда-то исчез. Следователь тихо беседовал с какими-то людьми, которых Марина не знала. «Должно быть, прохожие, ставшие случайными свидетелями убийства», – решила Марина. Она присела за столик к Вячеславу, который деликатно держался в стороне, пока Марина беседовала с Магриновым. Им подали бокалы и минеральную воду – очень кстати, надо сказать.

– Вы думаете, мы им еще нужны? – поинтересовался Вячеслав.

– Не знаю, – ответила Марина. – Надо бы выяснить, уехала ли «скорая» и куда увезли Серегина…

– Машина уехала, – сообщил Вячеслав. – Тело увезли в морг Боткинской больницы…

Он сказал «тело», и Марина вновь ощутила весь ужас того, что произошло. «Как я скажу об этом Ирине?» – и решила, что говорить ей об этом она не будет. Она просто не может ей об этом сказать! Пусть это сделает кто-то другой…

Они медленно пили воду и чего-то ждали. Вроде бы их собирались отвезти в отделение для снятия показаний, оформления протокола. Но почему-то не торопились это делать. Что-то важное происходило за пределами ресторана, но что именно – ни Марина, ни Вячеслав не знали.

– Может, мы больше не нужны? – Маринин водитель нервничал, вынужденное ожидание тяготило его. – Давайте я узнаю?

– Узнайте, Вячеслав, – ответила Марина. – Мне лично все равно, можно и подождать…

Она надеялась, что Магринов вернется и хоть как-то прояснит ситуацию.

– Нам посоветовали набраться терпения, – Вячеслав сообщил об этом без энтузиазма и сел за стол с каким-то обреченным видом.

«Он тоже в шоке», – машинально отметила Марина.

Она не хотела никуда уходить. И не потому, что боялась расспросов и сочувствия. Она вновь и вновь вспоминала – во всех подробностях – их встречу с Николаем Андреевичем. Серегин явно предчувствовал беду, он боялся, что после скандала в «Тренде» с ним и его «девочками», как он называл жену и дочь, могут расправиться – жестко и жестоко. Это она, Марина, виновата в его гибели, она подставила его своими неуместными разоблачениями… «Кому нужна эта правда? Кому от нее стало легче?» – Марина без конца задавала себе эти вопросы, и сама же с готовностью отвечала на них. И правда, и справедливость – все это для какого-то утопического мира, не для нашей жизни… А бороться за правду бессмысленно… Все, что рождается в борьбе, неизбежно окрашено кровью! Кровью и тех, кто пытается утвердить свое понимание справедливости, и тех, кто с этими представлениями не согласен…

Так думала Марина, в запальчивости проклиная тот день, когда она решила помочь Серегину отстоять его бизнес. «Он отступил, а я считала, что сдался… Он понимал, что никакое благополучие, никакое процветание не нужно тому, кто платит за это своей жизнью… И во всем виновата она, только она – со своим дурацким представлением о справедливости…» В какой-то момент Марина вспомнила о Говорове и Костине, которых считала виновными в гибели Серегина, и волна ненависти захлестнула ее. «Уступить этим негодяям? Отдать все, что они пожелают? С какой стати?..» И все снова вернулось – ненависть, желание восстановить справедливость, стремление остановить тех, кто готов идти по трупам…

Марина вдруг почувствовала, что она окончательно запуталась, что ее лихорадит и, возможно, поэтому она не может найти ответы на вопросы, которые сама задает себе…

– Марина Петровна, – услышала она обеспокоенный голос Вячеслава. – Можно задать вам нескромный вопрос?

– Нескромный? Нельзя, – решительно ответила Марина. – И вообще, почему вы вообразили, что имеете право задавать мне вопросы, которые сами же считаете нескромными?

Вячеслав смутился.

– Да нет, ничего такого я не имел в виду, – стал оправдываться Вячеслав. – Просто меня сильно поразило то, что этот человек – Серегин, кажется – закрыл вас от пуль и погиб… Может, он был вашим телохранителем?

– Может, – Марину поразил ход рассуждений Вячеслава. – Нет, не в прямом смысле, конечно… Он был моим старым другом – не больше, если вы думаете о близких отношениях, но и не меньше, потому что дружба может быть даже выше любви…

Марина сказала это и вдруг поняла, что все ее предыдущие размышления не имеют смысла. Николай Андреевич, а она всегда звала его только по имени-отчеству и исключительно на «вы», погиб, спасая ее. Значит, а, может быть, – и не значит! – он считал ее своим другом, если решился на смерть вместо нее… И кто кого втравил в эту историю, кто виноват, а кто нет – выяснять не имеет смысла. Смерть поставила точку, и то, что случилось, нельзя изменить.

– Марина Петровна, вы можете ехать домой, – к ним подошел следователь. – И вы, молодой человек, тоже…

Последние слова относились к Вячеславу.

– Мы с вами свяжемся, – следователь был вежлив и внимателен. – Отдыхайте…

Марина поблагодарила и вместе с водителем пошла к выходу. В какой-то момент ей захотелось оглянуться, еще раз взглянуть на зал и столик, за которым они с Серегиным ужинали, но она сдержалась – поняла, что забыть этот вечер она не сможет никогда.

– Куда поедем? – поинтересовался Вячеслав.

Улица возле входа в «Сельские радости» еще была оцеплена. Множество машин – милицейских, телевизионных, перегородили Большую Никитскую, специально вызванные регулировщики командовали движением.

– Вы думаете, мы сумеем отсюда выбраться? – спросила Марина, так и не ответив на вопрос Вячеслава.

– Сумеем, – сказал он и распахнул перед Мариной дверцу «Мерседеса». – Так куда же мы едем, Марина Петровна?

Марина назвала адрес Игоря.

Она надеялась, что муж будет дома, и очень боялась этого. На всякий случай решила позвонить. Игорь взял трубку.

– Я скоро буду, – коротко сказала Марина и тут же отключилась, чтобы не отвечать на его вопросы.

Доехали быстро. Марина сообщила Вячеславу, что завтра в половине десятого она будет его ждать. Позже, когда поднималась на лифте, вспомнила, что сама же разрешила сотрудникам прийти к часу и ехать на работу так рано не имеет смысла. Решила, что менять ничего не будет.

Она позвонила, и Игорь открыл дверь. Обнял. Сказал: «Слава богу, жива…» Помог раздеться. Повесил покрытую грязными пятнами дубленку. Усадил Марину в кресло и снял с нее сапоги. Дал мягкие меховые тапочки…

– Можешь ничего не рассказывать… Я в курсе…

Марина прошла на кухню.

– Азаров сообщил? – спросила она.

Теперь она знала, кому звонил Вячеслав, пока ее допрашивали.

– Азаров.

Игорь говорил лаконично, сдержанно, будто во всех подробностях знал о том, что и как происходило на Большой Никитской.

– Может, чаю поставить? – спросил он.

Есть не предлагал. Знал, что она ужинала. С Серегиным.

– Поставь…

– Может, хочешь чего-нибудь покрепче?

– Нет. Боюсь, если выпью, начнется истерика, – честно ответила Марина.

– Ну тогда не надо… – согласился Игорь. – Ирине вы сказали?

– Я – нет… Боюсь… – Марина понимала, что не права, что надо ехать к Серегиным, что по телефону о смерти лучше не сообщать.