Эрл Гарднер - Отведи удар

– Вас беспокоит мистер Лэм из «Блейд». Я хотел бы взять у вас интервью.

– О чем? – спросила она.

– Нашим читателям интересно будет узнать, как вы нашли Оуквью после долгого отсутствия.

– И ничего о… о моих личных делах?

– Ни слова. Я сейчас поднимусь, если вы не возражаете.

Она явно колебалась, но я уже положил трубку и двинулся к лестнице. Миссис Линтиг ожидала меня у двери своего номера.

Она была довольно массивной, волосы ее поседели, глаза были темными и мрачными. Лицо миссис Линтиг было напряженным, в глазах светилось тревожное ожидание. Чувствовалось, что она хочет остаться одна и вовсе не расположена принимать посетителей.

– Это вы мне звонили? – спросила миссис Линтиг.

– Да.

– Как вас зовут?

– Лэм.

– И вы работаете в одной из газет?

– Да, у нас всего одна газета.

– Как, вы сказали, она называется?

– «Блейд».

– Ах да. Но я не хочу давать интервью.

– Мне кажется, я вас понимаю, миссис Линтиг. Вас, естественно, возмущает мысль о том, что газета может вмешаться в ваши личные дела. Но мы только просим вас поделиться впечатлениями о городе. Ведь вы здесь так долго не были.

– Двадцать один год.

– Как вам понравился город?

– Забытый богом провинциальный городишко. Страшно подумать, что я прожила здесь столько лет. Если бы можно было вернуться в прошлое, я не стала бы терять здесь время. Если бы я только могла… – Она замолчала и посмотрела мне в глаза. – Наверное, об этом не стоит говорить?

– Да, пожалуй.

– Я тоже считаю, что это лишнее. Так что я должна сказать?

– Что город до сих пор сохранил свою неповторимую индивидуальность. Может быть, другие города быстрее развивались, но при этом стали безликими. А Оуквью смог сохранить свою особую прелесть.

Близоруко прищурившись, она внимательно разглядывала меня.

– Я вижу, вы сами знаете все ответы, – сказала она. – Перейдите, пожалуйста, к свету, здесь я буду вас лучше видеть.

Я подошел к лампе.

– Вы выглядите слишком молодо для репортера.

– Да, пожалуй.

– Я не могу разглядеть вас как следует. Эта гостиница заслуживает звания самой ужасной уже потому, что мальчик-посыльный разбил мои очки через пятнадцать минут после того, как я сюда въехала. Он уронил чемодан прямо на них, и очки разлетелись вдребезги.

– Это ужасно, – сказал я. – У вас это была единственная пара?

– Да. Мне пришлось послать за запасными. Сегодня их должны доставить.

– Откуда их пришлют? – поинтересовался я.

Ее глаза сверкнули, и она внимательно посмотрела на меня.

– От моего окулиста.

– Из Сан-Франциско?

– Мой окулист, – твердо сказала миссис Линтиг, – отправил их по почте.

– Значит, вы заметили, – я поспешил сменить тему, – как изменился наш город?

– Еще бы!

– Конечно, это уже не то место, которое вы помнили. Оуквью, наверное, кажется вам теперь гораздо меньше.

– У меня такое впечатление, что я рассматриваю город через бинокль, повернутый обратной стороной. Не понимаю, что удерживает здесь людей.

– Климат, – ответил я. – Когда-то я плохо его переносил, и мне даже пришлось уехать. А потом вернулся сюда и прекрасно себя чувствую.

– А что с вами было? – озадаченно спросила она.

– О, много всякого.

– Вы выглядите немного хрупким, но вполне здоровым человеком.

– Я действительно теперь здоров. Вы, наверное, смотрите сейчас на Оуквью, как человек, повидавший мир. Когда вы уезжали, то видели наш город как бы изнутри. А теперь вы стали гражданином мира. Скажите мне, миссис Линтиг, как вы находите Оуквью по сравнению с Лондоном?

Она легко преодолела это препятствие.

– Он поменьше, – сказала она и, чуть помолчав, добавила: – А кто вам сказал, что я была в Лондоне?

Я улыбнулся самой обаятельной улыбкой, но она не подействовала на миссис Линтиг – видимо, потому, что она была без очков.

– Ваши манеры, – сказал я. – У вас появился космополитический стиль. Вы теперь вовсе не кажетесь частью Оуквью.

– И слава богу. Этот городок нагоняет на меня тоску.

Я достал блокнот и сделал небольшую запись.

– Что это? – подозрительно спросила она.

– Я просто записал ваши слова, что городок наш не современный, но сохранил свою индивидуальность.

– Чувствуется, что вы очень тактичный человек, – сказала она.

– Это необходимое для репортера качество. Вы поддерживали контакт с доктором Линтигом?

– Нет, хотя мне бы этого хотелось. Я понимаю, что он где-то заработал уйму денег. После всех неприятностей, которые он мне причинил, было бы справедливо, если бы теперь он что-нибудь сделал для меня.

– Значит, вы что-то о нем слышали?

– Нет.

– Должно быть, вся эта история была для вас ужасным потрясением, миссис Линтиг?

– Да. Она испортила всю мою жизнь. Я приняла ее очень близко к сердцу. Он значил для меня больше, чем я думала, и я пришла в неистовство, когда узнала о его неверности. Подумать только, он содержал эту женщину прямо под носом у меня!

– Судя по записям, он перевел всю собственность на ваше имя?

– Ну, это была капля в море. Нельзя разбить сердце женщины, разрушить ее жизнь, а потом швырнуть ей подачку и считать, что она будет вести себя, словно ничего не произошло.

– Да, я понимаю. Наверное, эта история постоянно мучила вас. Это дело так и не было закрыто?

– Теперь оно закрыто, – заметила миссис Линтиг.

– Закрыто?

– Да. Как вы думаете, для чего я приехала в Оуквью?

– Навестить старых друзей.

– У меня нет здесь друзей. Те, что были, давно разъехались. Такое впечатление, что все, кто чего-то стоил, уехали из города. Что произошло с Оуквью?

– Ему постоянно не везло. Железная дорога перенесла свои мастерские, а потом произошли еще кое-какие неприятности.

– Хм, – сказала она.

– Я так понял, что вы все еще замужем за доктором Линтигом?

– Ну конечно.

– И вы не слышали о нем в течение двадцати одного года?

– Но мы же договорились, что вы не будете задавать таких вопросов.

– Не для печати, – попытался настаивать я. – Мне просто хочется лучше вас понять.

– Постарайтесь понять меня без этой информации.

– Вашу историю, – сказал я, – можно рассматривать с позиций общечеловеческих интересов – несчастье развода и все, что с этим связано. Вас и доктора Линтига все здесь признавали и были о вас самого высокого мнения. У вас было множество друзей. Потом все это началось для вас как гром среди ясного неба. Вы оказались перед необходимостью заново строить свою жизнь.

– Я рада, что вы смогли посмотреть на все моими глазами.

– Я пытаюсь понять вас. Хотелось бы узнать немного больше. Это сделало бы статью интереснее.

– Вы человек тактичный, – ответила миссис Линтиг, – а я нет. Вы знаете, как нужно писать, а я нет.

– Значит, вы разрешаете мне высказывать свои собственные суждения?

– Да… Нет. Погодите минутку… Пожалуй, нет. Думаю, лучше вообще не касаться этого вопроса. Просто скажите, что иск отозван. Этого достаточно. Я бы не хотела, чтобы о моих чувствах распространялись в прессе ради того, чтобы удовлетворить любопытство любителей скандалов.

– Вы ничего плохого не сделали. Это все доктор Линтиг.

– Теперь я понимаю, что была просто маленькой дурочкой. Если бы я тогда лучше знала жизнь, то просто закрыла бы глаза на все, что происходит, и спокойно оставалась бы его женой.

– Вы имеете в виду, остались бы жить здесь, в Оуквью?

Она даже вздрогнула:

– Господь с вами, нет! Этот город мертв… Он старомоден, но смог сохранить свою индивидуальность. Он совсем неплох для людей, которые к нему привыкли.

– Наверное, странствия изменили вас. Может быть, изменились вы сами, а Оуквью остался прежним.

– Наверное.

– Где вы сейчас живете, миссис Линтиг?

– Здесь, в этой гостинице.

– Я имею в виду ваш постоянный адрес.

– Вы хотите его опубликовать?

– Почему бы и нет?

Она рассмеялась:

– И половина городских психов начнет мне писать письма. Нет, я уже не существую для Оуквью, а Оуквью не существует для меня. Это была тяжелая глава в моей жизни, и я хотела бы закрыть ее и забыть.

– Тогда, я думаю, вы хотели бы оформить развод и обрести свободу.

– Мне не нужна свобода.

– Разрешите спросить, почему?

– А это уже не ваше дело. Бог мой, неужели я не могу приехать в город и уладить свои дела без того, чтобы газетчики совали нос в мою личную жизнь!

– Люди интересуются вами. Многие ломали голову над тем, что с вами произошло.

– Кто?

– О, очень многие.

– Более конкретно, пожалуйста.

– Практически все наши читатели.

– Не верю. Не могут они помнить человека, который уехал сто лет назад.

– А позже вы с кем-нибудь говорили о разводе?

– А если и говорила, то что из этого?

– Я просто поинтересовался.

– Вы слишком много хотите знать, молодой человек, – сказала она. – Вы обещали, что не станете выпытывать мои личные тайны.

– Только то, что вы сами хотели бы нам сообщить, миссис Линтиг.