Артур Дойл - Английский детектив. Лучшее

«Черный лебедь» оказался вполне приличной гостиницей на главной улице города, совсем недалеко от вокзала. Там мы и встретились с юной леди. Она ждала нас в гостиной, на столе уже стоял легкий обед.

— Я так рада, что вы приехали! — горячо воскликнула она. — Хорошо, что вы вдвоем откликнулись на мою просьбу. Поверьте, я действительно не знаю, как быть. Ваш совет мне сейчас просто необходим.

— Прошу, расскажите, что с вами произошло.

— Сейчас, только мне нужно торопиться, потому что я пообещала мистеру Рукаслу вернуться не позже трех. Я сегодня утром отпросилась у него съездить в город, но он даже не догадывается, с какой целью.

— Изложите все по порядку. — Холмс вытянул к огню длинные худые ноги и приготовился внимательно слушать.

— Во-первых, о том, как мистер и миссис Рукасл ко мне относятся, я ничего плохого сказать не могу. Даже наоборот. Но я их не понимаю, и что-то меня тревожит.

— Чего же вы не можете понять?

— Причину их поведения. Но лучше я расскажу все с самого начала. Когда я приехала, мистер Рукасл встретил меня здесь и отвез на своей двуколке в «Медные буки». Как он и говорил, поместье это находится в очень красивом месте, только сама усадьба вовсе не так красива. Это старый квадратный дом с выбеленными стенами, которые из-за плохой погоды и дождей давно отсырели, покрылись пятнами и потрескались. С трех сторон вокруг — леса, с четвертой — поле, которое тянется до дороги на Саутгемптон. Дорога эта огибает усадьбу, и от дверей дома до нее примерно ярдов сто. Земля между ними относится к поместью, но леса вокруг принадлежат лорду Саутэртону. Небольшая рощица буков прямо перед фасадом дала название всему поместью.

Мой работодатель сам отвез меня домой. Он был очень любезен и в тот же вечер познакомил со своей женой и ребенком. Предположение, которое мы посчитали возможным у вас на Бейкер-стрит, мистер Холмс, оказалось неверным. Миссис Рукасл не сумасшедшая. Это молчаливая женщина с бледным лицом, намного младше своего мужа, вряд ли ей больше тридцати. Ему же, по-моему, никак не меньше сорока пяти. Из их разговоров я поняла, что женаты они около семи лет, он был вдовцом, и его единственный ребенок от первой жены — это та дочь, которая уехала в Филадельфию. Мистер Рукасл как-то, когда рядом не было жены, объяснил мне, что уехала она потому, что по какой-то непонятной причине невзлюбила свою мачеху. Но я могу себе представить, как дочери, которой никак не могло быть меньше двадцати, неловко было жить рядом с молодой женой отца.

Миссис Рукасл показалась мне какой-то бесцветной и внешне, и по складу характера. Она не произвела на меня ни плохого, ни хорошего впечатления — пустое место. Заметно, что она души не чает в своем муже и сыне. Ее светло-серые глаза перебегают с одного на другого в надежде предугадать их желания и по возможности предупредить. Он к ней очень хорошо относится, разговаривает с ней в своей грубовато-добродушной манере, и по большому счету их можно назвать счастливой парой. Но у этой женщины есть какая-то тайна. Она часто как бы уходит в себя, глубоко задумывается, и тогда на лице ее возникает скорбное выражение. Много раз я заставала ее в слезах. Поначалу мне казалось, что ей не дает покоя поведение ее сына, потому что никогда еще я не видела такого злобного, испорченного ребенка. Для своего возраста он маленький, только голова у него непропорционально велика. Вся его жизнь состоит из каких-то яростных припадков веселья, прерываемых жалобным нытьем. Похоже, этот мальчик не знает других развлечений, кроме как причинять боль существам более слабым, чем он сам. Он так искусно ловит мышей, маленьких птиц и насекомых, что диву даешься. Но о нем я говорить не буду, мистер Холмс, потому что он к моей истории не имеет отношения.

— Я бы хотел знать все подробности, — заметил мой друг, — независимо от того, кажутся они вам значимыми или нет.

— Постараюсь не пропустить ничего важного. В доме меня сразу же неприятно удивила одна вещь: внешний вид и поведение слуг. Их всего двое, это супружеская пара. Толлер, так зовут мужчину, — откровенно грубый и невоспитанный человек. У него седоватые волосы и бакенбарды, и от него постоянно несет спиртным. С тех пор как я живу в их доме, я уже дважды видела его пьяным, но мистер Рукасл, похоже, этого вовсе не замечает. Жена Толлера, очень высокая и сильная женщина с печальным лицом, так же неразговорчива, как миссис Рукасл, только гораздо менее приветлива. В общем, крайне неприятная пара. К счастью, я большую часть времени провожу в детской и у себя в комнате, они расположены рядом.

Мои первые два дня в «Медных буках» прошли тихо и спокойно. На третий день миссис Рукасл спустилась после обеда в гостиную и что-то шепнула мужу на ухо.

— О да, — сказал он, поворачиваясь ко мне, — мы очень обязаны вам, мисс Хантер, за то, что вы не отказали нам в нашей просьбе и все же остригли волосы. Уверяю, это ничуть не испортило вашу внешность. Давайте теперь посмотрим, как вам идет серо-голубое платье. Оно ждет вас на кровати в вашей комнате, и, если вы не откажетесь его надеть, мы с женой будем вам очень признательны.

Платье, которое я обнаружила у себя в комнате, действительно было необычного голубого оттенка. Сшито оно из прекрасной шерстяной ткани, но явно уже ношенное. Мне оно подошло идеально, как будто на меня шилось. И мистер, и миссис Рукасл, когда меня увидели, пришли в неописуемый восторг. Они дожидались меня в гостиной — это очень большая комната, настоящий зал, который занимает почти всю переднюю сторону дома, с тремя высокими окнами до пола. Рядом с центральным окном стоял стул, спинкой к стене. Мне предложили на него сесть, сам мистер Рукасл, расхаживая вдоль противоположной стены, принялся рассказывать всякие смешные истории. Вы представить себе не можете, каким комичным он был, я так смеялась, что мне чуть не сделалось дурно. Но миссис Рукасл, которая, очевидно, напрочь лишена чувства юмора, ни разу не улыбнулась, просто сидела с печальным, несколько взволнованным видом и сложенными на коленях руками. Примерно через час мистер Рукасл вдруг сказал, что пора заняться делами и я могу снять платье и пойти в детскую к Эдуарду.

Через два дня это представление в точности повторилось. Снова я надела то же платье, снова была посажена у окна и снова от души насмеялась, слушая веселые истории своего хозяина. Их у него в запасе, похоже, несметное количество, и рассказывает он их бесподобно. Потом он дал мне в руки какой-то дешевый роман, передвинул чуть в сторону мой стул, чтобы моя тень не падала на страницы, и попросил почитать ему вслух. Я минут десять почитала, начав прямо с середины главы, потом он неожиданно прервал меня на полуслове и велел переодеваться.

Вы легко можете представить себе, мистер Холмс, как мне хотелось понять смысл этих странных представлений. Я заметила, что они очень старались сделать так, чтобы я ни в коем случае не оборачивалась и не смотрела в окно, но это только разожгло во мне желание узнать, что творится у меня за спиной. Поначалу это казалось мне невозможным, но потом я придумала способ. У меня случайно разбилось зеркальце, и я решила спрятать один осколок в своем носовом платке. В следующий раз, хохоча над рассказами мистера Рукасла, я поднесла к глазам платок и таким образом смогла увидеть то, что было за моей спиной. Но оказалась разочарована. Там ничего не было. По крайней мере, так мне показалось сначала. Однако, повторив попытку, я все же заметила, что на Саутгемптонской дороге стоит невысокий бородатый мужчина в сером костюме. Мне показалось, что он смотрит в нашу сторону. По этой дороге обычно ходит много людей, но этот стоял, опершись на ограду, и не сводил глаз с дома. Я опустила платок и, посмотрев на миссис Рукасл, увидела, что она наблюдает за мной, очень пристально и подозрительно. Она ничего не сказала, но, мне кажется, догадалась, что у меня спрятано зеркальце и что я увидела кого-то у себя за спиной. Она тут же встала и сказала:

— Джефро, какой-то тип стоит на дороге и смотрит на мисс Хантер.

— Это ваш друг, мисс Хантер? — спросил он меня.

— Нет, я никого здесь не знаю.

— Какой наглец! Тогда, будьте добры, повернитесь и помашите ему, чтобы он ушел.

— По-моему, лучше просто не обращать на него внимания.

— Нет-нет! Тогда он явится сюда снова, а потом будет тут постоянно ошиваться. Пожалуйста, повернитесь и помашите ему вот так.

Я помахала так, как мне показали, после чего миссис Рукасл тут же опустила штору. Это случилось неделю назад, и с того времени меня больше ни разу не сажали к окну, не просили надеть голубое платье, и мужчину на дороге я тоже не видела.

— Прошу вас, продолжайте, — сказал Холмс. — Ваша история чрезвычайно интересна.

— Но я боюсь, что вам она покажется довольно бессвязной. Эти отдельные случаи, о которых я говорю, может быть, вообще не имеют ничего общего. В первый же день, когда я приехала в «Медные буки», мистер Рукасл отвел меня к небольшому сарайчику во дворе рядом с дверью на кухню. Когда мы туда подходили, я услышала громкое бряцанье цепи и поняла, что внутри находится какое-то животное.