Рекс Стаут - Черные орхидеи

Сгибаясь под тяжестью багажа, я вынужден был позвонить, чтобы Фриц открыл нам. Он помог ей снять пальто так же почтительно, как фамильный швейцар помогает герцогине Виндзорской. Это одна из привычек Фрица, ибо для него каждое создание в юбке – истинная леди.

– Мистер Вульф обедает, – объявил он.

– Еще бы ему не обедать. Проводи мисс Лэшер в контору.

Я отнес багаж в столовую, поставил его у стены и подошел к столу. Вульф сидел там, и воздух вокруг него был напоен блаженством. Он перевел взгляд с меня на чемодан:

– В чем дело? Это не твой чемодан.

– Нет, сэр, – согласился я. – Он принадлежит особе по имени Роз Лэшер, которую я привез и которая может помочь вам не упустить эти орхидеи. Я подожду с ней в конторе?

– Ты голоден? Приведи ее сюда. У нас хватит.

Я сходил за Роз. Она перестала плакать, но вид у нее был пренесчастный.

– Мисс Лэшер, – обратился я к ней, – это Ниро Вульф. Он никогда не говорит о делах за столом, поэтому мы сначала поедим, а потом все обсудим, – и предложил ей стул.

– Я не хочу есть, – сказала она слабым голосом. – Я просто не могу есть.

Она за милую душу съела семь колбасок, и они ничуть не помешали ее горю. Колбаски Фрица могли бы сделать гурманом даже Махатму Ганди.

– А теперь, – задал вопрос Вульф, – объясни мне, зачем здесь мисс Лэшер?

Покончив с обедом, мы расположились в конторе. Вульф восседал у себя за столом, скрестив пальцы на усыпальнице колбасок, которую в данный момент представляло собой его брюхо. Глаза его были полузакрыты. Я сидел за своим столом, а Роз – в красном кожаном кресле напротив Вульфа. Судя по выражению ее лица, обед нас не сблизил.

Я быстро и полно изложил подробности.

– Так-так, – Вульф приподнял голову на одну шестнадцатую дюйма, – удовлетворительно, Арчи. – Голова его снова повернулась. – Мисс Лэшер, у вас, вероятно много чего накопилось. Говорите, прошу вас.

– О чем говорить? – спросила она угрюмо.

– Начните с конца. Где вы там прятались в коридоре с половины четвертого до половины пятого, кого и что видели?

– Я не пряталась. Я вышла и вошла снова, и тогда уже увидела, как этот тип открыл дверь. Потом я ушла…

– Нет. Так дело не пойдет. Вы хотели перехватить мистера Гулда, когда он выйдет. И вы спрятались. Полиции наверняка не понравится, что вы солгали им да еще продиктовали фальшивое имя и фальшивый адрес, а затем сбежали. Я могу не ставить их в известность, но при условии, что вы скажете мне правду.

– Я вовсе не сбежала. Просто я собиралась навестить подругу.

Выкурить ее из норы – вот это была работа! Она выворачивалась целых десять минут, не обращая ровно никакого внимания на то, что говорил ей Вульф. В результате мне пришлось перетащить багаж в контору и вскрыть его, выудив ключи у нее из сумочки. На мгновение мне показалось, что сейчас она кинется на меня с кулаками, но она передумала и сидела неподвижно, только буравила меня глазами.

Я перебирал вещи вдумчиво и методично. Когда я кончил, в чемодане остались дамские принадлежности, в основном интимного свойства, а на столе Вульфа высилась куча отнюдь не дамских. Рубашки, галстуки, три фотографии Гарри Гулда, пачка писем, перевязанная бечевкой, верхнее из которых было адресовано самой Роз, и большой заклеенный конверт. Я вскрыл его и вынул содержимое. Там было всего два предмета, но ни один из них не заставил радостно подпрыгнуть мое сердце. Первый оказался счетом из «Гаража Нельсона, Саламанка, штат Нью-Йорк». Судя по характеру ремонта, машина имела крупный разговор с телеграфным столбом. Кроме того, там лежали вырезки из «Журнала садовода», которые я опознал по бумаге и набору. Сверху лежала статья Льюиса Хьюитта «Пожелтение Курума в Америке». Я поднял брови и передал ее Вульфу. Тут я заметил, что поначалу пропустил кое-что написанное карандашом на обороте счета. Всмотревшись, я прочел имя: «Пит Аранго». Красивый мелкий почерк был совсем не похож на тот, каким заполняли лицевую сторону. Еще один образчик той же каллиграфии красовался на конверте, адресованном Роз Лэшер. Не колеблясь, я развязал бечевку и обнаружил, что письмо было подписано Гарри.

Я передал его Вульфу. Тот внимательно просмотрел письмо.

– Вот это заинтересует полицию! – Он удовлетворенно хмыкнул и перевел взгляд на Роз. – Это заинтересует их даже больше, чем ваш рассказ.

– Нет! – закричала она. Ее голос звенел. – Вы не станете, ради бога, вы не должны!..

– Где вы прятались в коридоре?

Вот тут ее и прорвало. Да, она там пряталась с того самого момента, когда я ее увидел, до того, как, приоткрыв дверь, она заглянула в павильон. Она пряталась за упаковочными ящиками у задней стены. Поднявшаяся суматоха ее встревожила, и она выскользнула из коридора в главный зал, где стала протискиваться через толпу. Тут я и вернул ей сумочку, которую она как-то обронила.

Что или кого она видела, пока пряталась? Ничего. Несколько человек проходили мимо. Она никого не запомнила, кроме Фреда Апдерграфа.

Это была явная ложь. Она никак не могла не видеть меня с Вульфом и Хьюиттом, когда мы шли и подняли трость. Трость лежала как раз под дверью, за которой она следила. Не могла она не видеть и того, кто оставил трость. Он ведь остановился, чтобы привязать веревку, к тому же еще надо было приоткрыть дверь.

На мой взгляд, Вульф оказался в дурацком положении. Он и не думал упомянуть о трости. Неужели он ждал, что она сама о ней невзначай сболтнет, а заодно и о том, кто ее оставил?

Ясно, он ждал. Но она этого не сделала и снова замолчала. Никогда еще, по-моему, Вульф не тратил столько сил, чтобы остаться на том же месте. В конце концов он сделал вид, будто набирает номер Кремера, но даже это ни к чему не привело. Тогда он позвонил Фрицу и попросил пива.

В эту минуту зазвонил телефон. Сняв трубку, я услышал знакомый голос:

– Арчи? Это Сол Пензер. Могу я поговорить с мистером Вульфом?

Вульф взял трубку у себя на столе, и я узнал, что, пока меня не было, он связался с Солом и послал его на выставку. Выслушав отчет, Вульф велел Солу все бросить и приехать сюда. Повесив трубку, он откинулся на стуле и принялся бесцеремонно разглядывать Роз.

– Это звонил человек, – сказал он, – которого я посылал собирать информацию о мистере Гулде. Я бы предпочел, однако, получить ее от вас. Могу позволить вам до завтра покопаться в памяти относительно виденного в коридоре, но о нем вы расскажете мне теперь. Впереди у нас вся ночь. Как давно вы его знали?

– Около двух лет, – угрюмо сказала она.

– Вы его жена… то есть его вдова?

Она вспыхнула, и губы ее дрогнули.

– Нет. Он говорил, что он не из тех, кто женится. Так он говорил.

– Но он жил на Морроу-стрит вместе с вами?

– Нет. Он только приходил туда. У него была комната в одном из желтых домов Дилла на Лонг-Айленде. Никто никогда не знал о Морроу-стрит. – Она подалась вперед, сверкая глазами, чем немало удивила меня. – И никто не должен знать, слышите?! Никто, пока я жива!

– У вас есть родственники на Лонг-Айленде? Кто-нибудь из ваших живет там?

– Не ваше дело!

– Возможно, что и не мое, – согласился Вульф. – Не хотелось бы мне, чтобы оно было моим. Когда и где вы познакомились с мистером Гулдом?

Она плотно закрыла рот.

– Ну, давайте, – жестко сказал Вульф. – Не раздражайте меня без нужды. В следующий раз, когда я попрошу мистера Гудвина соединить меня с инспектором, это будет взаправду.

Она сглотнула.

– Я работала в магазине в Ричдейле, и он… в общем мы познакомились там. Это было почти два года назад, он работал тогда у Хьюитта.

– Вы имеете в виду Льюиса Хьюитта?

– Да.

– Ясно. Чем он там занимался?

– Он был садовником. Иногда выполнял обязанности шофера. Потом его уволили. Он всегда говорил, что ушел сам, но его уволили.

– Когда это случилось?

– Уже больше года. Позапрошлой зимой, вот когда. Он был прекрасный садовник и скоро получил место у Дилла. Это примерно в двух милях по другую сторону от Ричдейла. Переехал туда жить.

– И вы жили там вместе с ним?

– Я? – Она смотрела с изумлением и обидой. – Конечно, нет. Я жила дома!

– Прошу прощения. Сколько времени вы живете в квартире на Морроу-стрит?

Она снова замолчала.

– Ну же, мисс Лэшер. Я ведь могу узнать и у консьержки.

– Послушайте, – сказала она, – в Гарри Гулде не было ничего хорошего. Никогда. Я всегда знала это. Но беда в том, что если раз начнешь, то уже не можешь остановиться, даже если знаешь, что он не подарок. Что-то в нем было. Он всегда говорил, что он не из тех, кто женится, но, когда он как-то привез меня на Морроу-стрит – это было в прошлом июне – и сказал, что снял квартиру, было похоже, что ему захотелось иметь дом и, может быть, пожениться когда-нибудь потом. Поэтому я уволилась и переселилась туда. С тех пор я там и живу. Около девяти месяцев. Сначала что-то меня тревожило, а потом это прошло. Денег было не слишком много, но хватало. Позже я снова начала волноваться из-за денег. Не знаю, откуда он брал их.